Мой взгляд вернулся к Виктории. «Ты мне сейчас не очень нравишься».

Она вздохнула, поджала губы, выпрямилась и скрестила руки на груди. «Мне жаль это слышать».

«Это не правильно».

«Что есть, то есть.» Она пожала плечами. «Я не приставляла пистолет к твоей голове и не велела тебе переспать со мной».

«Мой успех в учебе не зависел от того, приму я твое соблазнение или нет».

Виктория пожала плечами. «Если она не хочет этого делать, значит, она не хочет этого делать. Есть и другие девушки, у которых нет таких моральных колебаний. Я точно знаю, что одна из его других учениц в настоящее время часто посещает его офис… и его дом — и я почти уверена, что она получит «А» за свои усилия. Она сделала свой выбор. Это не мое дело — вмешиваться».

«Но что, если он принуждает мою подругу? Что тогда? Если Ратледж способен корректировать ее оценки без какой-либо возможности это отследить, ставить «А» там, где её не заслуживают, кто может сказать, что он не меняет ее оценки ВНИЗ, намеренно поставив ее в такое положение?»

Виктория поджала губы и отвернулась. «Это… возможно… Но доказать это будет довольно сложно».

Но я уже думал о способах. Потребуется помощь и сотрудничество, но это возможно. «Что, если бы я мог это доказать? Что тогда? Ты мне поможешь?»

«Бенджамин… Куда ты лезешь? Почему? Тебя так сильно волнует эта подруга? Или это действительно об Авроре?»

«Я не знаю. Может быть. Может и то, и другое. Может быть, я просто вижу, что что-то происходит, и это кричит мне о неправильности, и я ДОЛЖЕН это исправить. Если у меня есть возможность, разве я не обязан что-то СДЕЛАТЬ?»

«Способность производить изменения НЕ является ответственностью за это. Ты также должен жить своей СОБСТВЕННОЙ жизнью».

«Что возвращает нас к личным интересам», — парировал я. «Если я что-то НЕ сделаю, я пожалею об этом. Это сожаление будет преследовать меня всю оставшуюся жизнь. Так что я делаю это не для нее, я не делаю этого для Авроры. Я делаю это для СЕБЯ. Что-то в Ратледже меня не устраивает. Я ЧУВСТВУЮ это нутром, и я чувствовал это весь год. Он не просто очередной взрослый профессор, который занимается со своими учениками случайным сексом. Есть что-то НЕПРАВИЛЬНОЕ с тем, как действует этот парень, и я собираюсь разобраться в этом».

«Ты делаешь это своей личной вендеттой».

«Так и что, если я? И какого черта ты продолжаешь защищать этого парня? Ты мила с ним или что-то в этом роде?»

«Боже мой, нет. Этот человек похож на слизь. Его глаза всегда следят за мной… задерживаются… Я понимаю, что ты имеешь в виду, говоря, что что-то не так. Но я не из тех, кто указывает пальцем при отсутствии доказательств».

«Я принесу тебе доказательства. Рассчитывай на это. А когда я это сделаю, я рассчитываю на твою помощь. Достаточно справедливо?»

Виктория вздохнула. «Найдите доказательства фальсификации его оценок. Тогда… посмотрим…»

* * *

Виктория дала мне удивительное количество информации об архаичном программном обеспечении CalBerkeley для выставления оценок. Это была простая математика: каждому заданию присваивалось процентное значение от всего курса, после чего и профессора, и ассистенты могли вручную вводить любой балл, который они хотели. Я был уверен, что самый простой способ, которым Ратледж смог исправить оценку Пейтон- это манипулировать компьютером: поставить одну оценку в документы Пейтон и меньшую — в программу. Но единственный способ проверить, было ли введено правильное значение — это сравнить оценку компьютера с оценкой в ​​работе студента.

Я отчаянно надеялся, что Пейтон сохранила все свои задания и экзамены. Но даже если бы она это сделала, у нас не было бы возможности получить доступ к компьютерным оценкам для сравнения. Если не считать формального расследования, это могли сделать только профессор Ратледж и Саманта Хичкок. У нас не было возможности узнать процентный вес каждого домашнего задания или каждого промежуточного экзамена. Поэтому попытка оценить общий балл, который ДОЛЖЕН был быть у Пейтон, на основе ее оценок, будет в лучшем случае очень грубым предположением.

У нас закончилось время, прежде чем я осмыслил все возможности. Виктории нужно было попасть в класс, и мы вместе вышли из ее офиса. Несколько мгновений спустя профессор Ратледж вышел из своего офиса. Он тепло улыбнулся нам, но, учитывая все, что мы обсуждали последние полчаса, ни Виктория, ни я не были в настроении для вежливых приветствий. Покачивая головой, я просто повернулся к нему спиной и, улыбнувшись, обнаружив, что Виктория последовала моему примеру. Мы подождали около двадцати секунд, а затем я обернулся и обнаружил, что он ушел.

«Я собираюсь провести сравнения домашних заданий», — сказал я ей. «Можно мне номер твоего мобильного? Я позвоню тебе, когда что-нибудь найду».

Виктория ухмыльнулась. «Все это время ты так и не взял мои «цифры».

Я улыбнулся в ответ, и она назвала мне свой номер, и я ввел его в свой список контактов. Я импульсивно шагнул вперед и обнял ее. «Спасибо. Не думаю, что я говорил этого достаточно за последние пару лет. Ты оказала мне такую ​​большую помощь во многих отношениях».

«Мне это было приятно, Бенджамин». Брови Виктории намекали.

Я улыбнулся и взлетел.

* * *

«Эй, мне нужна услуга».

Берт и Саша посмотрели на меня, приподняв брови, когда они заняли свои места в нашем обычном тайском кафе, Саша рядом со мной и Берт напротив нас.

Я посмотрел на них обоих. «Пожалуйста, скажите мне, что вы сохранили свои задания по корпоративным финансам».

«Корпоративные финансы? Последний семестр?» — удивился Берт.

Я серьезно кивнул.

«Ага… Думаю, что да». Берт пожал плечами. «Наверное, дома в коробке под кроватью».

«Можешь принести их завтра в колледж?»

«Угу, конечно… Что происходит?»

Саша заговорил. а «Речь идет о Пейтон, не так ли? Вчера вечером ты помогал ей с корпоративными финансами».

Берт нахмурился. «Пейтон? Я думал, ты ничего не делаешь с ней до пятницы».

«Я НЕ. Это не о сексе. Это чисто академический вопрос».

«Так что, тебе нужна моя домашняя работа, чтобы помочь ей учиться? Правда?»

Я покачал головой. «Речь идет не об учебе. Если подумать, ладно, может быть, дело в сексе».

Саша взяла меня за руку. «Бен, это не имеет никакого смысла».

Я вздохнул, гадая, стоит ли мне рассказать им о своих подозрениях относительно оценок Ратледжа. На самом деле, у меня не было НИКАКИХ доказательств, никаких оснований полагать, что он фальсифицировал ее оценки, кроме моего внутреннего ощущения и того факта, что Пейтон была великолепной, желанной молодой женщиной. Не в моей природе было распространять слухи о других людях, насколько бы они мне не нравились. И действительно, разве Ратледж когда-либо сделал что-то лично со мной? Если преступление думать, что такие девушки, как Пейтон и Аврора горячие, и поддаваться соблазну, тогда я виноват не меньше остальных.

Но я не мог избавиться от этого чувства. Если я был неправ, я был неправ. Но если я был прав, то, возможно, я смог бы спасти Пейтон от решения, о котором она могла бы сожалеть до конца своей жизни.

Я не спас Аврору. Я не очень хорошо знал Пейтон, но, может быть, вместо этого я смогу спасти ее. Судя по причинам, это было не очень хорошо, но, тем не менее, это была моя мотивация.

Посмотрев в глаза Берту и Саше, я медленно сказал: «Я хочу сравнить вашу и мою домашнюю работу с домашней работой Пейтон. Я думаю — я не знаю — что Ратледж испортил её оценки и поставил ее на грань провала, так чтобы у нее не было другого выбора, кроме как переспать с ним, чтобы пройти».

Саша отшатнулась, с ужасом глядя на меня. Брови её в шоке приподнялись. «Ты уверен?» — хрипло спросила он.

«Совершенно НЕ уверен. Это всего лишь догадка. Пейтон действительно трудно, и у нее было несколько встреч с ним по поводу того, что ее оценки были достаточно низкими, чтобы она не смогла окончить колледж. Мы все трое знаем, что он полный козёл, и я уверен, что ты ловила его заглядывающимся на тебя, Саша».