Ему здесь не место — он знал это, я знала это, все это знали. Серьезно, кто пользуется одеколоном в деревенском лагере в глуши? Ник был рыбой без воды, совершенно не в своей стихии. Неделя сокрушительного осознания своей полной беспомощности полностью сломила его, вырвала ему душу и оставила его ходячей оболочкой от человека. Он постоянно был запыханным, он потел больше, чем мог выпить, и он явно чувствовал себя несчастным в любое время дня. Так зачем ему здесь было? Мы не были пленниками. Это была добровольная программа без штрафных санкций за отказ. То, что он был здесь, не имело никакого смысла.

Среди владельцев ранчо было много спекуляций относительно того, ПОЧЕМУ толстый горожанин из пригорода подписался на год на свежем воздухе с небольшой оплатой и небольшими удобствами. Люди, которые спрашивали, получали полусумасшедшие объяснения по поводу того, что его родители отправили его сюда, чтобы укрепить характер, и прочую чушь, но я лично думала, что это должно было быть нечто большее. Парню было 23 года, и он уже окончил колледж. Мужчин этого возраста не «отправляют» туда, куда им говорят родители — мы больше не были старшеклассниками, которых отправили в летний лагерь. Но Ник очень быстро стал «непопулярным» парнем, не потому, что с ним было неприятно находиться рядом, а на самом деле просто потому, что он был не в форме и не знал, как выполнять самые простые дела на ранчо. И никто на самом деле не хотел формировать свою подающую надежды клику друзей вокруг непопулярного парня.

Кроме нас. Аарон был соседом по комнате Ника, и какими бы недостатками в характере Аарон не обладал, нелояльность к ним не относилась. Он держался своего соседа по комнате, изо всех сил стараясь показать Нику путь и подтолкнуть его из точки А в точку Б — в его собственном саркастическом, иногда даже грубовато-резком стиле. Я была сильно удивлена, обнаружив, что у Зои был некоторый интерес к Нику, ни в коем случае не романтический, а почти материнская забота о его благополучии. Возможно, после спасения на озере она чувствовала какую-то космическую ответственность за него. Лично я думала, что Аарон ей нравился больше, чем она показывала — никто ТАК не шутит с представителем противоположного пола, если это что-то не значит. Тогда общение с Ником было бы скорее побочным продуктом ее кипящей любви к соседу Ника по комнате.

Что до меня, то я все еще старалась держаться подальше от внимания. Другие девушки делали первые попытки стать друзьями, а некоторые парни заметили мою привлекательность под очками, отсутствием макияжа и неухоженной одеждой. Но я сопротивлялась всем им. Не то чтобы я была против друзей; но, по крайней мере, сейчас, я действительно просто хотела сосредоточиться на работе и иметь немного больше времени для самоанализа. Попасть в компанию, в которую входил наименее популярный человек в программе, было просто… удобным.

По крайней мере, я не беспокоилась о том, что он ко мне будет приставать. Аарон был упрямым бездельником, но, не считая того, что несколько раз смотрел на мою задницу, он уважал мое желание оставаться в стороне. Ник даже не смотрел. Он зашел так далеко, что, казалось, вся его сила воли была израсходована на то, чтобы просто ставить одну ногу впереди другой, особенно когда он совершал с нами поход до Хребта. И даже когда он не поднимался в гору, его эго достигло такого низкого уровня, что он, казалось, потерял всю свою мужественность. Черт, парень даже не взглянул на Диди, когда мимо прошла грудастая блондинка в топе с круглым вырезом. Как будто он полностью сдался.

И все же он не ушел из программы. Почему?

Как оказалось, я первой это узнала… вроде как. В какой-то момент на вершине холма мы сидели вместе, и я поймала себя на том, что спрашиваю его, почему он здесь.

И он ответил мне… вроде того.

Я не получила подробностей. Он их не предлагал, и я не давила. Но я поняла одно: несмотря на очевидные различия между нами, наши ситуации на самом деле не так уж и отличались.

Мы оба совершали ошибки в прошлых жизнях. Для нас обоих пребывание здесь было формой покаяния из-за этих ошибок. И для нас обоих это была возможность начать все сначала.

ТЕПЕРЬ нам было о чем поговорить.

Интерлюдия. Лагерь Моррис. Глава 4. Заря. Часть 2

— 5 СЕНТЯБРЯ -

«Они продолжают ехать, ехать и ехать…» — вздохнул Ник, наблюдая, как красная «Хонда Пилот» поднимает облако пыли, проезжая мимо нас, проходит через арку, а затем сворачивает налево на главную дорогу. «Сколько их было?»

«Черт возьми, ты серьезно думаешь, что я считаю эти штуки?» Аарон усмехнулся.

«Это шестой внедорожник, который мы увидели, четыре минивэна, два седана и Олдсмобиля эпохи 70-х», — заявила я, прежде чем посмотреть на дорогу и увидеть, как Додж Гранд Караван выезжает с основной стоянки. «Запишите пять минивэнов».

Зои закатила глаза и спрыгнула с ограды, на которой мы все сидели. «Тебе явно нужно хобби получше. А мне нужна кока-кола». Она отряхнула колени и снова посмотрела на меня. «Идёшь?»

Я закрыла глаза, когда порыв ветра пронесся по моим волосам и лицу. Мы расположились в тени дерева, и нам действительно некуда было деваться. Был день Дня труда, и 90 % гостей лагеря собирались и отправлялись домой, чтобы вернуться на учёбу, на работу и продолжить свою жизнь. Почти весь летний персонал уезжал, и, поскольку подавляющее большинство продолжало уезжать, я действительно думала, что чувствую, как весь лагерь становится тише.

Мне нравилось.

Открыв глаза после того, как ветер стих, я покачала головой и ответила: «Мне здесь хорошо».

«Я пойду», — сказал Аарон и спрыгнул с забора. «Холодный напиток — это здорово. Ник? Разумеется, ты не можешь отказаться от ледяной диетической колы».

Парень покачал головой. «Вы двое идите вперед. Я составлю Мари компанию. Мы встретимся с вами перед ужином».

Зои и Аарон пожали плечами и продолжили свой путь. Не то чтобы они пытались дать нам с Ником время «наедине»; не было шансов на романтику. Он знал это; Я знала это. Тем не менее, я оценила этот жест.

«Итак, четырнадцать машин за последний час?» — спросил он, соскользнув с перил и подходя ко мне. Забравшись обратно на перила, оставив между нами расстояние примерно в два фута, он кивнул в сторону дороги и спросил: «У тебя даже нет искушения встать и самой отправиться домой?»

«Ни в коей мере», — ответила я, глядя на выездную дорогу. «Но я уверена, что у тебя оно есть».

«Конечно. Моя личная спальня с кондиционером. Кабельное телевидение. Игры Доджерс. ПИВО».

Я ухмыльнулась. «Что, в тюрьме тебе пиво не подадут?»

Ник покраснел и отвернулся. «Эй, насчет того, чтобы рассказать тебе все это. Вчера вечером я не просил тебя держать это в секрете или что-то в этом роде, но я был бы признателен, если…»

«Если бы я держала это в секрете?»

Его уши покраснели. «Ну, да».

«Не беспокойся. Я довольно хорошо умею хранить секреты».

«Могу сказать. После Аарона и Зои мне кажется, что я провожу больше времени с тобой… и почти ничего о тебе не знаю».

«Нечего рассказывать».

Он усмехнулся. «Почему-то я в этом сомневаюсь».

Я посмотрела на него, ожидая следующего вопроса, который станет его первым исследованием моего прошлого. Но я обнаружила, что его глаза закрыты, и он наслаждался тем же прохладным ветерком, который я испытала минуту назад. Его лицо было безмятежным, он наслаждался этим простым удовольствием. Я не мог не вспомнить о его заявленном предпочтении современных удобств, и с улыбкой наклонилась и спросила: «Лучше, чем кондиционер?»

По-прежнему с закрытыми глазами, он улыбнулся и ответил: «Нет. Но я беру то, что могу. У меня много… теплоизоляции… Требуется много, чтобы тело оставалось прохладным».

Я взглянула на его тело. Честно говоря, Ник не был НАСТОЛЬКО толстым. О, он определенно был не в форме, и он действительно был самым толстым работником ранчо в программе. Но по сравнению со многими людьми, которых я знала за свою жизнь, как в колледже, так и дома, он мог быть намного хуже. Я была уверена, что благодаря регулярным упражнениям, которые требовались от него по этой программе, он станет более подтянутым за несколько месяцев. И как только это произойдет, у него действительно появится несколько довольно привлекательных функций, с которыми он сможет работать.