- Кто такая? - начал допрос лейтенант.
Зеленое чудовище беззвучно оскалило пасть и подобралось поближе к старухе, готовое защитить ее от любых врагов. Синявка пожевала губами, выдавила из себя: - Судьба.
Толпа зевак рассмеялась.
- Род занятий? - продолжал полицейский.
- Что?
- Чем занимаешься, д-дура? - лейтенант покачивался с пятки на носок и белозубо улыбался от сознания своей значимости и силы. Весь его вид говорил о том, что начинается развеселый спектакль.
- Чем занимаешься, я спрашиваю! - уже грозно рыкнул блюститель порядка.
Зеленая тварь ощетинилась и угрожающе зашипела, разинув хищную алую пасть. Полицейские схватились за револьверы, готовые ко всему.
- Я ищу своего хозяина, - ответила "Судьба". - Видите, как плохо жить без хозяина. Я очень ослабла. Мне зябко по ночам и хочется есть...
- И она еще хочет ночью согреться! Ха-ха-ха... - заржал кто-то в толпе.
- Прекр-ратить! Отвечай на вопрос.
Старуха хотела договорить и, не слушая лейтенанта, твердила: - ...но еще хуже моему хозяину. Мы потерялись с ним где-то, в я не вижу его средв вас.
Все, кто собрался вокруг Синявки, смеялись от души.
- И слава богу, что его нет!
- Она же сумасшедшая!
- Не хотел бы я иметь такую судьбу.
- Это не судьба, а смерть. У нее рожа как череп...
Карабинеры прыскали в кулак, и только лейтенант держался. Он грозно оглядел всех и тем самым дал понять, что ему мешают вести допрос. Смешки утихли.
- Что это за зверь? - ткнул пальцем офицер.
- Это мой брат, - ответствовала Синявка.
Тут уже не выдержал юный лейтенант и затрясся в беззвучном смехе, утирая слезы платком. Немного успокоившись, он нашелся: - Разве у судьбы может быть брат?
- Он мне брат по духу, - старуха погладила зеленое чудовище.
- Бесполезный разговор, она сумасшедшая! - громко объявил полицейский и еще на шаг подошел к Синявке. - Если ты, старая хламида, или твой этот... брат... будете нарушать в городе установленный порядок, я посажу тебя в тюрьму. Может, там ты найдешь своего хозяина. Ха-ха-ха...
На том все и кончилось. Старуха оказалась просто сумасшедшей нищенкой, которая, подчиняясь своим причудам, выкрасила собаку зеленой краской и которую никак не хотел забрать к себе Господь Бог.
В конце концов к Синявке привыкли ройстонцы, а курортникам даже нравилась эта экзотическая пара.
Некоторые бросали старухе деньги, разные безделушки и потом громко хохотали, вспоминая свое "рандеву" с помешанной. Муниципалитет больше не тревожил старуху. Она стала достопримечательностью Ройстона.
Все-таки не в каждом городе ходит чья-то неприкаянная "судьба".
Бильбо, с тех пор как увидел Синявку, потерял покой. Единственный из толпы он поверил, что старуха на самом деле Судьба, которая ищет своего хозяина - несчастного, обездоленного человека. Что будет, когда она встретится с ним? Кто он? Как выглядит? Сколько ему лет? А вдруг это его, Бильбо, судьба? И надо только удостовериться в том, и, может, тогда все образуется, и он вновь возрадуется жизни и не будет так одинок? Подойти бы спросить, но все мигом узнают, и он же, Бильбо, останется в дураках. Скажут, поверил, старый осел, бредням сумасшедшей... - Потому старый моторист всегда, при случае, напряженно следил за Сянявкой, надеясь, что старуха вновь заговорит или даст ему какой-то знак. Но она, как призрак, маячила в отдалении от всех, безразличная и неприступная, и Бильбо всякий раз уходил ни с чем.
Вот и сейчас старуха, придерживая веревку своего зверя, прошла совсем рядом с Бильбо, даже не взглянув на него. Старик вздохнул, и ему вдруг невыносимо захотелось пить. В кармане тенькали монеты, и Бильбо пошел к воротам рынка, где торговали медовухой. Пить анисовую он передумал - не хотелось одному сидеть перед рюмкой. Чувство голода уже прошло, и потому бифштекс можно было отменить. Он протянул торговке деньги, и та бессовестным образом не долила ему в кружку на два пальца. Бильбо презрительно посмотрел на ее красную широкую рожу с плоским носом, но промолчал и залпом опрокинул в пересохшее горло прохладную сладковатую жидкость.
Отзвенел ручьями апрель. Склянки капели отбили начало весны. Потеплело. Вернулись на Побережье птицы с зимовки и стали устраивать гнезда. С крыш домов испарилась последняя влага, обсохла земля, появилась первая пыль.
В один из таких дней Бильбо вышел на палубу "Глобуса" и будто новыми глазами увидел корабль. Постаревший и потускневший за зиму, он просил свежей краски. Машина совсем заржавела без масла. Можно бы привести шхуну в порядок, но ничего нет - ни краски, ни масла... Осталась лишь бутылка керосина, да и то чтобы сварить кофе или жидкий овсяный суп, У Монка денег тоже не было. Бильбо спросил его както насчет того, чтобы подновить "Глобус", но Монк только плечами пожал - зачем? Пусть будет, как есть.
"Действительно, зачем?" - думал Бильбо, глядя в веленую воду. Вон и корпус зарос космами водорослей, а их ничем не сгонишь. Нужен быстрый ход на морской волне. Безысходность...
Над мачтами кружили и галдели без умолку чайки. "Богатые, бестии, думал Бильбо. - У них небо и море, а я как хорек в клетке..." Всякий новый день повторял предыдущий, и они, как костяшки на счетах, неумолимо скользили по стержню времени: щелк, щелк, щелк... Каждое утро встречал Бильбо неведением и тоской. Что еще оставила ему жизнь, какие радости? Этого не знал старый моторист. Но у него была маленькая надежда, что ждет его чудо, которое спасет, и это спасение носила с собой молчаливая оборванная старуха Синявка.
Тревога в душе, бессонница вконец измотали старого моряка. С каждым днем все больше верил он, что старуха - неприкаянная Судьба - ищет его, старого моториста со шхуны "Глобус".
И вот однажды...
Ранним утром, когда Бильбо делал приборку палубы, он увидел неподалеку от заброшенной пристани старуху с ее неизменным спутником. Ведро так и грохнулось ему под ноги. Кругом не было ни одной живой души, и, не теряя времени, Бильбо застучал сапогами но трапу. Застегивая куртку, он ухитрился почистить на ходу рукавом лаковый козырек морской фуражки, чтобы не выглядеть перед Судьбой неряхой. Бильбо спешил обменять сомнения на надежду.
Едва Синявка заметила бегущего к ней моряка, она остановилась. Трудно было понять, что это - любопытство или что другое, но она терпеливо ждала. Запыхавшийся Бильбо приблизился к ней вплотную. Он стоял, забыв сразу все слова, и вдруг увидел, что из синих, глубоко запавших глазниц на него смотрят добрые, поматерински ласковые глаза. Про страшного зеленого зверя моторист вспомнил только тогда, когда вдруг почувствовал возле ног его горячее дыхание.
- Я хотел спросить... - начал Бильбо, но тут с ужасом ощутил, как огромные челюсти медленно и сильно смыкаются на голенище сапога. Бильбо замолк и осторожно попытался высвободить ногу из опасного плена. Он с мольбой посмотрел на Синявку, но та неотрывно смотрела на него и будто ничего не замечала.
Бильбо вздохнул и растерянно огляделся по сторонам.
У него уже пропала всякая охота пытать Судьбу на свой счет. Ему было больно. Он стоял, боясь пошевелиться, и чувствовал, как сапог наполняется кровью.
- Ты хотел о чем-то узнать? - заговорила старуха загробным голосом, от которого бедного моториста сразу бросило в пот. - Может, ты хотел узнать, чья я судьба?
Бильбо только кивнул, а сам чувствовал, как смыкаются все сильнее на его лодыжке стальные зубы.
- Может, я как раз тот, кого ты ищешь? - в отчаянии произнес он. - Я старый моряк и живу так, будто меня покинула судьба. Вот я и подумал... Ах, да что же это... Нельзя ли убрать зверя...
Опять никакого внимания. Старый моторист бормотал как в бреду: - Жизнь, как пенька: безвкусная... Солнце остыло для меня... Но почему он грызет ногу!
- Твоя судьба, добрый человек, осталась на берегу, - сурово ответила старуха. - Только ее тень живет с тобою. А много ли проку от тени?
