- Убрать его вместе с аттракционом подальше, - с места в карьер взял начальник полиции. - Дайте команду, и я в течение часа...
- Проще простого действовать с позиции силы, - недовольно поморщился магистр. - Вы не поняли главного. Обстановка складывается так, что люди не знают, куда деть себя от скуки. Рестораны, фонтаны, музыка, балаганы уже приелись. Ликвидировать кустарные очаги увеселений мы найдем силы. Но что противопоставить взамен?
Авторитетные мужи за длинным столом долго молчали, изображая крайнюю задумчивость.
- Ну, я жду, - сурово напомнил о себе магистр.Вы, кажется, хотели что-то сказать, - ткнул он пальцем в начальника почты. Тот испуганно поднялся, сдернул с носа очки в тяжелой медной оправе и, тряся бакенбардами, взволнованно начал говорить: - У нас город курортный... Люди должны отдыхать не только... телом, но и душой... Убрать негодный аттракцион просто, надо думать, что противопоставить взамен. Это очень серьезно, давайте думать вместе, господа.
Опустив глаза, почтмейстер сел. Магистр даже не посмотрел на попугая. Опять наступило молчание.
- Что думает наша боевая пресса? - вопросил магистр.
Редактор ройстонской газеты "Бодрость духа" оказался чрезвычайно многословным. Он- весьма вольно, с массой примеров начал рассуждать о зрелищах духовных и бездуховных. Начал было рассказывать о письмах в газету, где люди жалуются на скуку, но его перебили.
- Пожалуйста, короче!
- Ближе к делу! - Что вы можете предложить? - нахмурился магистр.
Редактор унял свой пыл и сказал, что видит смысл в том, чтобы через газету объявить конкурс на лучшее городское зрелище.
- Объявить сумму вознаграждения, и это даст тол; яок предпринимателям. В выигрыше будут все, - развел руками редактор газеты.
- Позвольте, - забеспокоился Макрепис, - а кто будет платить?
- Да, да, деньги где взять?
- Не волнуйтесь, - поморщился магистр, - уж от этого городская казна не опустеет. Было бы за что платить... Мне кажется, что такое объявление в газете стоит дать. Это будет первый шаг... У кого еще есть предложения?
Все молчали.
- Я хочу спросить, - подал голос начальник полиции. - Как быть с владельцем комнаты смеха?
- На этот счет пусть выскажет свои соображения представитель государственной сыскной службы. Госрода, я хочу вам представить. Капитан Аллис Клейс! Он приехал как раз по этим делам, которые нас так заботят.
Поднялся человек, который последним вошел в кабинет. Он коротко и с достоинством сообщил, что лично занимается поисками зачинщиков на руднике, а что касается владельца комнаты смеха, то через два дня будет доподлинно известно, что представляет он собой и какими мотивами руководствуется в своих темных делах.
- Тогда будет ясно, что с ним делать, - сказал капитан. - Я только прошу полицию пока не вмешиваться, чтобы не беспокоить напрасно авантюриста. У меня все.
- Заседание муниципального Совета закончено, - объявил магистр.
XVII
В городском парке, между фонтаном и механичевкими качелями, скромно приткнулся маленький фанерный павильон, выкрашенный синей краской. Это и была комната смеха. Над узкой дверью висела размытая дождями вывеска, где неумелой рукой было изображено то, что может сделать с человеческим лицом кривое зеркало. Нелепая рожа, сплюснутая с боков, с птичьим носом и глазами на щеках скорее отпугивала, чем завлекала. Монк во всяком случае никогда раньше сюда не стремился. Он помнил, что у входа в заведение всегда сидел на низенькой скамеечке старичок в сильно поношенном пальто замысловатого покроя и войлочных галошах. Ощетинившись небритыми шеками, он вечно читал газету, словно презирая тех, кто проходит мимо его комнаты смеха.
После сенсации, какую произвел в городе Лобито, он не изменился. Так же равнодушно читал газету на своей скамейке, машинально, даже не глядя, кто дает, принимал деньги и бросал монеты в жестяную банку у ног.
Фельетон в газете только подогрел страсти, и теперь неказистый синий павильон с раннего утра осаждала толпа. Здесь были гимназисты, курортники, служащие, почтенные дамы и рабочие с женами и детьми.
Каждый сгорал от любопытства, ждал от зеркала какого-то чуда, и в то же время трудно было понять, насколько серьезно воспринимают люди приговор волшебного зеркала. Чиновники, курортники, благовоспитанные девицы держались в очереди достойно, разговаривая о пустяках. Кто попроще, те кривлялись и прыскали со смеху, глядя на невозмутимого Лобито. Какой-то парень, по виду либо мусорщик, либо кочегар, выкрикнул:
- Эй, Лобито, сколько стоит билет? Как и прежде? Ну, это зря, я бы меньше филона не брал...
Старик достойно молчал, сидя на своем табурететроне и уставясь в газету. Монк наблюдал некоторое время за ним и понял, что действительно Аллис прав: завоевать расположение такого неприветливого старика будет нелегко.
Из очереди кто-то окликнул Монка. Он обернулся на голос и увидел Исупа, парикмахера со своей улицы. Тот возбужденно махал руками, и Монк подошел к носатому коротышке, и парикмахер буквально вцепился в юношу своими холеными пальцами. Исуп изнемогал от многословия.
- Представляешь, всю жизнь у зеркала, но такого еще не видел. Я второй раз уже здесь... Сначала зашел в комнатку. На стене - самое обыкновенное зеркало, по пояс себя в нем видно. Смотрю, жду, думаю, ну, сейчас уши вырастут или еще что-нибудь смешное... А там ничего, какой был, такой и есть... Ну, в общем, я и я. Ну, думаю, надул меня старик, и подозревать я стал обман и себя уже потихоньку ругаю за доверчивость и головотяпство свое. Другие, думаю, тоже вот так обманываются, да не говорят про свой конфуз, привирают или отмалчиваются, мол, пускай другие побывают тоже в дураках... И вдруг!..
Исуп ухватил Монка за локоть цепкими пальцами и сглотнул слюну. Зашептал еле слышно: - И только я, значит, собрался убраться восвояси, тут-то все и началось...
От зловещего шепота Монку сделалось не по себе.
Исуп уже дышал в самое ухо:
- Я чуть со страха не помер... Пальто - мое и платок на шее... А головы - нету! Рот, глаза, нос - и больше ничего. Висят в воздухе, как нарисованные. Ух, страшно! Ф-фу...
Парикмахер утер пот со лба и заглянул Монку в глаза:
- Ну как, ты что-нибудь понимаешь?
Юноша силился представить все, что рассказал Исуп, и не мог - в голове не укладывалась такая фантастика.
- Я думаю, здесь что-то с освещением, - шмыгал носом Исуп. - Не может быть... Тогда я не заметил, а по-моему, что-то с освещением, сейчас проверю....
Монк оставил навязчивого парикмахера и отошел в сторону. Открывалась и закрывалась дверь в павильоне, бряцали монеты в жестянке Лобито, двигалась очередь, но любопытных не убавлялось. Все новые и новые люди подходили к неказистому павильону, чтобы приступом ожидания завладеть тайной волшебного зеркала. Неожиданно Монк понял, о чем вещало зеркало Исупу. Ведь если исчезла голова, это значит, что ее у него нет. Вернее, есть, но только для того, чтобы носить шляпу, не более. Болтливый парикмахер умом не блистал. И сейчас благодаря откровенному знаку зеркала Монк лишний раз убедился в том. Ну и дела!
Монку еще сильнее захотелось попасть в загадочную комнату, где из зеркала выступает суровая правда о тебе. И все же он не стал дожидаться своей очереди.
Ведь ему нужен Лобито, а время для разговоров сейчас, конечно же, неподходящее. "Загляну вечерком, когда старик закроет павильон, тогда нам никто не помешает поговорить", - решил Монк и отправился гулять по парку.
День был весенний, солнечный. Проталины дышали прозрачным паром, и на отогретой земле можно было разглядеть зеленые струны прошлогодних былинок, которые выпрямлялись, натягивались, чтобы подать свой голос в весеннем концерте пробуждающейся природы. Деревья, казалось, на глазах разбухали от соков земных, накапливая силы, чтобы выстрелить в апрельском небе зеленым салютом.
Все аллеи в городском саду были запружены людьми, и. Монк быстро смешался с нарядной праздничной толпой. Он уже не выделялся своим ветхим одеянием - пальто с разноцветными пуговицами, стоптанными сапогами... Весь свой убогий гардероб, которому прежде не придавал значения, пребывая в созерцательном безделье, Монк похоронил в чулане. Теперь, когда удача разыскала его и он оказался у дел, жизнь вокруг стала заметной ему во всех мелочах, и он уже не мог не считаться с ее условностями.
