Но потом у него возникли другие мысли, они стали приползать, как кошмарные многоножки, бессонными ночами с тех пор, как он убил Мурдину Баг.

Арч Баг – старик. Крепкий, как закаленное в огне копье, и вдвое опаснее копья, но все же старик. Он сражался еще при Шерифмуре, должно быть, ему лет восемьдесят. На какое-то время жажда мести поддержит в нем жизнь, но всякая плоть в конце концов умирает. Арч вполне может решить, что у него нет времени ждать, пока Йен обретет что-либо по-настоящему ценное. Если Баг намерен осуществить свою угрозу, ему придется действовать, и очень скоро.

С другой стороны костра до Йена донеслись едва различимые шорохи, приглушенный шепот и шевеление, и у парня пересохло в горле. Йен сглотнул. Старина Арч может попытаться забрать его тетю, потому что он, Йен, конечно, любит и ее. А убить Клэр гораздо легче, чем дядю Джейми. Но нет… Арч, может, и ополоумел от горя и гнева, но он не сумасшедший: обидеть тетушку Клэр, не прикончив до того дядю Джейми, сродни самоубийству.

А может, старику уже все равно? Йену показалось, что от этой мысли по телу пробежали холодные мурашки.

Йен понимал, что должен уйти, оставить дядю и тетю. Он и хотел… И все еще не передумал. Он решил, что подождет, пока они не уснут, а потом встанет и незаметно ускользнет. Тогда они будут в безопасности.

Но сердце подвело его той, первой ночью. Тогда у костра он пытался собраться с силами и уйти, но дядя догадался, он вышел из леса и молча сидел с Йеном, пока тот не почувствовал, что может снова заснуть.

Завтра, подумал Йен. В конце концов, со дня похорон Мурдины от Арча Бага не было ни слуху ни духу. Как ни крути, он стар и одинок, может, он уже умер.

А еще Йен подозревал, что, если уйдет, не сказав ни слова, дядя Джейми отправится за ним. Он ясно дал понять, что Йен вернется в Шотландию, даже если придется запихнуть его в мешок. Несмотря на мрачные мысли, Йен невольно усмехнулся, и Ролло заворчал, почувствовав, как грудь хозяина под его телом вздрогнула от беззвучного смеха.

Йен почти не думал о Шотландии и о том, что ждет его там.

С другой стороны костра внезапно донесся сдавленный стон, а за ним два одновременных выдоха, настолько знакомых, что Йен мгновенно и очень живо представил, что могло вызвать подобные звуки. «А может, в Шотландии я найду себе жену?» – подумал он.

Нет, нельзя. Или можно? Способен ли Арч Баг последовать за ним так далеко? Возможно, старик уже умер, снова подумал Йен и пошевелился. Ролло заворчал, но, поняв намерения хозяина, сполз с него и свернулся калачиком неподалеку.

Там, в Шотландии, рядом с Йеном будет его семья. В окружении Мюрреев он и его жена наверняка будут в безопасности. Это здесь, в густых горных лесах, легко затаиться или незаметно подкрасться к добыче, но в горах Шотландии все по-другому. Там глаза остры у всех, и никто не пройдет незамеченным.

Йен не знал, что скажет мать, когда его увидит, но, когда попривыкнет, возможно, найдет девушку, которая не слишком его испугается.

Он услышал звук всасываемого воздуха и почти всхлип, который издал дядя, – он всегда так стонал, когда Клэр приникала к его соску. В тусклом свете тлеющих в очаге углей Йен пару раз видел, как она это делает: глаза закрыты, мимолетный влажный блеск зубов, волосы скользят по обнаженным плечам облаком света и тени.

Юноша поддался соблазну и положил руку на свой член. У Йена имелась личная коллекция образов, которые он бережно хранил для этой цели, и немалое их число так или иначе имело отношение к его кузине, хотя ему и было немножко стыдно. Ведь Брианна замужем за Роджером Маком! Впрочем, Йен одно время думал, что ему самому придется жениться на ней, и, хотя подобная перспектива приводила его в ужас (ему было всего семнадцать, а она значительно старше), мысль о том, что Брианна окажется в его постели, придавала ему храбрости.

Несколько дней он пристально за ней наблюдал и, когда она пошла купаться, разглядел под тонким муслином ее сорочки крепкую круглую задницу, темную тень рыжих волос внизу живота и представил себе, с каким восторгом увидит это ночью, когда Брианна ляжет и раздвинет перед ним ноги.

Черт, что он творит! Нельзя думать о Брианне в таком духе, ведь ее отец лежит в дюжине футов от него, Йена!

Он поморщился, зажмурил глаза и замедлил движения руки, пока подбирал другой образ из своей коллекции. Не ведьму, только не сегодня! Воспоминание о ней сильно возбуждало Йена, порой до боли, но к желанию примешивалась толика беспомощности. Мальва… Нет. Йен побаивался вызывать ее образ, поскольку считал, что ее дух все еще где-то неподалеку.

Малютка Мэри. Точно, она. Рука Йена ритмично задвигалась, и он вздохнул, с облегчением вызывая в памяти маленькие розовые грудки и ободряющую улыбку первой девушки, с которой переспал.

Чуть позже, уже паря на краю сна, в котором маленькая светловолосая девушка была его женой, Йен сонно подумал: «Да, может, он уже умер».

Ролло утробно заворчал, словно не соглашаясь, и перевернулся лапами кверху.

Лондон. Ноябрь, 1776 г.

«И у возраста есть свои преимущества», – думал лорд Джон. Мудрость, широкий кругозор, положение в обществе, чувство удовлетворения от достигнутого и от того, что время потрачено не зря, роскошь любви к друзьям и близким… А еще то, что не нужно вжиматься спиной в стену, когда беседуешь с лордом Джорджем Жерменом. Хотя и зеркало, и камердинер уверяли, что он по-прежнему великолепно выглядит, лорд Джон был, по меньшей мере, лет на двадцать старше, чем объекты пристрастий государственного секретаря по делам колоний, который предпочитал юношей с нежной кожей.

Секретарь, жестом пригласивший его войти, полностью подходил под это описание и к тому же обладал длинными темными ресницами и мягкими, капризно надутыми губками. Грей едва удостоил юношу взглядом: его собственные вкусы были более брутальными.

Было уже довольно поздно – хорошо зная привычки Жермена, Грей дождался часа пополудни, – но последствия бессонной ночи все еще сказывались на государственном секретаре. Под его глазами набрякли синюшные мешки, напоминающие яйца всмятку, и он смотрел на Грея без особого энтузиазма. Тем не менее Жермен попытался соблюсти правила приличия, предложив Грею присесть и послав секретаря с телячьими глазами за бренди и печеньем.

Грей почти никогда не пил крепкого спиртного до вечернего чаепития и сейчас хотел сохранить свежую голову, и потому только пригубил бренди, который оказался превосходным. Жермен погрузил в бокал свой знаменитый сэквиллский нос, длинный и острый, как нож для вскрытия конвертов, глубоко вдохнул и выпил до дна, а потом налил еще. Судя по всему, жидкость обладала восстанавливающим действием, ибо, когда Жермен оторвался от второго бокала, он выглядел несколько веселее и наконец спросил, как дела у Грея.

– Прекрасно, благодарю вас, – любезно ответил Джон. – Я недавно вернулся из Америки и привез вам несколько писем от общих знакомых.

– Неужели? – Жермен немного просветлел. – Очень любезно с вашей стороны, Грей. Как прошло путешествие? Удачно?

– Довольно сносно.

На самом деле плавание оказалось прескверным: на пути через Атлантику они попали в штормовой фронт, который несколько дней болтал корабль и швырял его из стороны в сторону, да так сильно, что Грею захотелось, чтобы судно затонуло и мученьям пришел конец. Но сейчас он не хотел тратить время на праздные разговоры.

– У меня произошла весьма интересная встреча, как раз перед отъездом из колонии Северная Каролина, – сказал Грей, решив, что Жермен уже готов его выслушать. – Позвольте мне рассказать о ней.

Жермен был тщеславен и мелочен, он в совершенстве овладел искусством политической неопределенности, но при желании мог помочь в решении определенных вопросов, особенно если ситуация сулила ему выгоду. Упоминание Северо-Западных территорий явно привлекло его внимание.

– Вы больше не говорили с этим Бичемом?