Впрочем, кто он такой, чтобы критиковать логику Библии, когда должен повторять хвалебные и благодарственные псалмы? Джейми попытался вспомнить хотя бы один, но ему было так хорошо, что он не мог вспомнить ничего, кроме бессвязных отрывков и фраз.

Слегка ошеломленный, Джейми вдруг понял, что абсолютно счастлив. Конечно, то, что ребенок благополучно родился, уже само по себе прекрасно. А еще это означает, что Клэр успешно справилась со своей задачей и теперь они свободны. Могут уехать из Риджа, зная, что сделали все возможное для тех, кто здесь остается.

Да, всегда грустно покидать дом, но в данном случае можно поспорить, ведь дом сам их оставил, когда сгорел. Впрочем, печаль уравновешивало нарастающее чувство предвкушения. Он будет в пути и свободен, рядом с Клэр, и никаких повседневных обязанностей, не надо улаживать мелкие дрязги, заботиться о вдовах и сиротах… Ладно, это недостойная мысль, и все же…

Любая война ужасна, и грядущая будет такой же… Зато его ждет нечто весьма захватывающее. Джейми почувствовал, как кровь закипела в жилах.

– Moran taing, – с искренней благодарностью повторил он вновь.

Немного погодя дверь хижины снова распахнулась, на крыльцо упал свет, и с корзинкой на сгибе руки вышла Клэр, натягивая капюшон плаща. Вслед ей что-то кричали, в дверях хижины столпились люди. Клэр повернулась, помахала им рукой на прощанье, и Джейми услышал ее смех, от которого по всему телу пробежала приятная дрожь.

Дверь закрылась, и Клэр пошла вниз по тропе в серой мерцающей темноте. Джейми заметил, что Клэр чуть пошатывается от изнеможения, но все же было в ней что-то такое… Возможно, чувство такого же радостного восторга, что переполняло его самого.

– Словно искры, что устремляются вверх, – тихонько пробормотал Джейми и вышел навстречу Клэр.

Она нисколько не удивилась, просто повернулась и пошла к нему. Казалось, что она плывет над снегом, не касаясь его ногами.

– Значит, все хорошо, – сказал Джейми.

Клэр, вздохнув, вошла в его объятия, такая крепкая и теплая внутри холодных складок плаща. Джейми залез под его полы обеими руками, притянул Клэр поближе к себе, под свой большой и теплый плащ.

– Пожалуйста, ты мне нужен, – прошептала она, прижавшись губами к его рту.

Джейми молча подхватил Клэр на руки – боже, она права, от ее плаща несет падалью, неужели тот тип, что его продал, таскал в нем из леса убитых оленей? – крепко поцеловал и вновь поставил на землю. Он повел ее вниз по склону, и, пока они шли, легкий снег таял под их ногами.

Казалось, путь до сарая занял считаные минуты. По дороге они говорили совсем мало, Джейми даже не мог бы сказать, о чем именно. Главное, они были вместе.

Нельзя сказать, что в сарае было тепло и уютно, но мороз там не чувствовался. Джейми уловил в темноте приятный теплый запах скотины, и на ум ему пришло слово «радушно». Внутрь просачивался странноватый серый свет небес, немного, но достаточно, чтобы разглядеть силуэты лошадей и мулов, дремлющих в стойлах. А еще там нашлась сухая солома, на которую можно было лечь, и не имело значения, что она старая и слегка отдает плесенью.

Было слишком холодно, чтобы раздеться, но Джейми застелил солому своим плащом, уложил на него Клэр, а сам лег на нее. Оба дрожали, и, когда начали целоваться, их зубы клацнули. Джейми и Клэр со смехом отодвинулись друг от друга.

– Дурацкая затея, – сказала Клэр. – Я вижу собственное дыхание, да и твое тоже. Так холодно, что можно пар выпускать кольцами. Мы замерзнем.

– Нет, не замерзнем. Знаешь, как индейцы добывают огонь?

– Ну, они трут сухую палочку о…

– Верно, трение. – Джейми задрал юбки Клэр, погладил гладкое и холодное бедро. – Хотя, как я понимаю, сухо не будет… Господи, саксоночка, чем это ты занималась?

Он просунул руку, крепко стиснул, чувствуя, какая Клэр теплая, мягкая и истекает соком, от холодного прикосновения она взвизгнула, напугав мула, который встревоженно захрапел. Она заерзала, чуть повернулась, Джейми убрал руку и быстро вставил между ног Клэр кое-что другое.

– Ты сейчас весь сарай перебудишь, – заметил он, задыхаясь.

От обволакивающего жара ее тела у него закружилась голова. Клэр запустила холодные руки под его рубашку, провела по телу и сильно ущипнула оба соска. Джейми вскрикнул, а потом рассмеялся.

– Сделай так еще раз, – сказал он, прильнул к жене и засунул язык в ее холодное ухо, исключительно ради удовольствия услышать, как она взвизгнет. Клэр извивалась и выгибала спину, но, как заметил Джейми, не пыталась отвернуться. Он прихватил мочку ее уха зубами и принялся нежно покусывать, медленно овладевая Клэр и радостно слушая звуки, которые она издавала.

Слишком долго они занимались любовью молча.

Руки Клэр ласкали его спину. Джейми только отстегнул клапан бриджей и раздвинул полы рубашки, чтобы не мешались, но теперь Клэр задрала его рубашку, обеими руками схватила его за ягодицы и, впившись ногтями в тело, прижала к себе. Джейми понял, чего она хочет. Он отпустил ухо Клэр, приподнялся на руках и начал двигаться с такой силой, что солома под ними затрещала, словно охваченная пламенем.

Джейми хотелось кончить, излиться и упасть на Клэр в теплой радостной истоме, прижимаясь к ее телу и вдыхая запах ее волос. Однако смутное чувство долга напомнило, что, если Клэр попросила, значит, ей это нужно. Он не мог кончить сам и оставить ее неудовлетворенной.

Он закрыл глаза и стал двигаться медленнее, опускаясь и входя в Клэр так, что она выгнулась, прижимаясь к нему всем телом. Одежда между ними скомкалась и шуршала. Джейми завел руку под Клэр, обхватил ее зад, проник пальцами в теплую складку между ягодиц и просунул один палец чуть глубже. Клэр ахнула, застонала и подняла бедра, пытаясь вырваться из его хватки, но Джейми держал крепко. Он гортанно рассмеялся и пошевелил пальцем.

– Давай еще разок, – прошептал он в ее ухо. – Повтори это для меня.

Клэр застонала еще громче – Джейми ни разу не слышал от нее таких звуков, – потом задергалась под ним, дрожа всем телом и поскуливая.

Он вытащил палец, быстро и легко провел рукой вдоль всех влажных и глубоких частей ее тела, чувствуя под пальцами собственный член, большой и скользкий, растягивающий ее…

Джейми и сам издал жуткий звук – словно издыхающая корова. Но ему было слишком хорошо, чтобы стыдиться.

– Не слишком-то ты тихая, саксоночка, – прошептал он чуть позже, вдыхая запах мускуса и новой жизни. – Что ж, мне нравится.

Я начала прощание с кладовой над ручьем. Постояла внутри, вслушиваясь в журчание воды в каменном русле, вдохнула холодный свежий запах с едва заметной примесью сладковатых ароматов молока и масла. Выйдя наружу, я повернула налево и пошла вдоль обшарпанного забора, на котором висели, шурша, высохшие остатки тыквенной лозы. Когда-то здесь был мой сад. Я в нерешительности остановилась: моя нога не ступала сюда с того дня, как в саду умерли Мальва и ее ребенок. Взявшись руками за деревянные колья, я наклонилась, чтобы посмотреть в щели.

Хорошо, что я не заглядывала сюда раньше, было бы невыносимо видеть сад в зимнем запустении: поломанные стебли высохли и почернели, земля покрыта ковром гниющих листьев. Сад до сих пор являл собой печальное зрелище для садовника, но, по крайней мере, не приводил в отчаяние. Повсюду пробивалась свежая зелень, украшенная маленькими цветочками, – добросердечная весна возлагала венки на кости зимы. Конечно, сад наполовину зарос травой и бурьяном, и я знала, что к лету лес предъявит права на этот участок и поглотит чахлые побеги капусты и лука. Эми разбила у старой хижины новый огород; она, как и остальные обитатели Риджа, обходила бывший сад стороной.

Трава зашевелилась, и небольшая сосновая змейка проползла мимо меня в поисках добычи. Я не очень люблю змей, но от вида живого существа на душе полегчало. Я подняла глаза и улыбнулась, когда увидела пчел, что с жужжанием сновали туда-сюда и кружили над старым ульем, который все еще стоял в нижнем конце сада.