***

– Как ты думаешь, Ладонский действительно планирует выдать Софию за своего «безопасника»? – спросил я у отца, когда мы отъехали от дома Льва Степановича.

Краем глаза я заметил, что отец покосился на меня и расплылся в хитрой улыбке.

– Переживаешь? Понравилась девочка? Хороша, ничего не скажешь.

– Да какой там «понравилась»! Мордашка, может, и смазливая, зато характер… Но отдавать ее за Миронова тоже не дело, проще сразу пристрелить, чтобы не мучилась. Она со своим острым язычком и месяца с ним не протянет.

– Да кто же Леву поймет? – задумчиво протянул Виктор Борисович. – Он на многое способен. Не исключаю, что Ладонский Миронова в будущие зятья записал, чтобы тебя припугнуть. София – девка видная, вы молодые, мало ли что. В любом случае ширинку держи застегнутой и рук не распускай.

– Ну-у и где же твоя крокодилица? Показывай, – ткнул меня в бок Павел. – Подумать только, ты – и женишься. Даже с учетом того, что свадьба фиктивная, все равно не верится.

– А чего ты так тихо орешь о фиктивной свадьбе? Журналисты вон там крутятся, – кивнул я на угол, где готовили площадку для фотосессии. – Иди туда и там ори, а то еще не все писаки тебя услышали! – зарычал я на друга.

– Андрюха, ты чего такой нервный? Рядом никого нет, меня никто не слышал. Я – могила, ты же знаешь.

То, что Пашка не проболтается даже под пытками, не вызывало у меня никаких сомнений. Поэтому он был единственным из моих знакомых, кому я сообщил истинную причину предстоящего брака. А сорвался я на него, потому что вечер в честь помолвки меня бесил. Казалось, с тех пор, как собрались гости, прошла целая вечность. Я глянул на часы, оказалось – сорок минут.

– Вон София стоит с бокалом шампанского, блондинка в черном платье, – посмотрел я чуть вправо, чтобы Павел знал, в каком направлении искать.

– Так… тетенька в красном, дай нам несчастным. – Мой друг пошарил по толпе взглядом. – Рыженькая куколка, надо ее запомнить, позже познакомлюсь. Что-то я ни одного крокодила не вижу. Либо возраст не тот, либо цвет волос. Где?

Павел при всем желании не мог увидеть Софию – ее закрыл собой пузатый дядечка. А сейчас он отошел и, судя по реакции, мой друг заметил Софию, ну, по крайней мере, челюсть у него отвисла и слюни потекли.

– Прости, рыженькая, наше свидание отменяется, я нашел тебе замену. Андрюха, ты меня, конечно, извини, но я пошел. Возможно, если повезет, я не вернусь, – сообщил Пашка и уверенно шагнул вперед.

Я поймал его за ворот пиджака и вернул на место.

– Куда это ты собрался? – рявкнул я.

– Куда надо, туда и собрался. Дело у меня срочное. Видишь, – кивнул Павел на внучку Ладонского, – какая куропаточка одна скучает? Пойду застолблю, пока другие не налетели, – пояснил он и дернул плечом, чтобы я его ворот отпустил.

– Ты имеешь в виду блондинку в черном платье? – сказал я, наблюдая за другом.

Судя по выражению его лица, до него медленно, но верно доходило, в чем дело.

– Хочешь сказать, что твоя невеста-крокодилица и королева, на которую я запал с первого взгляда, одно и то же лицо?

– Именно это я и хочу сказать.

– Дружище, тогда поздравляю! – восторженно выпалил Павел и добавил: – Познакомь, а?

– Слушай сюда: София мне хоть и фиктивная, но невеста, так что ты сильно-то не духарись, если что – нос сломаю, – предупредил я Пашку, и он закивал:

– Да понял я, понял. Женщина друга неприкосновенна, железное правило. Но все равно познакомь.

– Перетопчешься. Найдешь рыженькую и утешишься, – сказал я и отпустил пиджак Павла.

Мой друг умчался, и уже через минуту его компанию скрасила весьма обаятельная лисичка с веснушками. Я остался на прежнем месте и стал наблюдать за Софией. Она держала в руках бокал с шампанским, но ни разу даже не пригубила. Ее внимание было полностью сконцентрировано на брате и его передвижениях. Когда к Сергею приближался официант с подносом и предлагал напитки, София заметно напрягалась и хмурила лоб, но, видимо, брат пообещал ей не напиваться и пока держал слово.

Вот только внучка Ладонского не знала, что она не единственная, кто занимается слежкой. За ней самой пристально наблюдал Миронов. По взгляду «безопасника» было видно, что он уставился на Софию не из праздного любопытства. Так мужчина смотрит на женщину, которую считает своей.

К Цветочнице подплыл какой-то мужик преклонных лет и поздоровался. Миронов сжал кулаки и оскалился.

Да-а-а, а дело-то куда серьезней, чем я предполагал.

О выдержке Миронова ходят легенды. Да я и сам не раз убеждался: с какой бы экстремальной ситуацией ни столкнулся «безопасник», на его лице ни один мускул не дрогнет. Он всегда сохранял зловещее спокойствие и не поддавался на провокации, а теперь из-за Софии не просто разозлился, а озверел.

Любопытно, а как отреагирует Миронов, если к внучке Ладонского подойду я?

Я подкрался к Софии со спины и нарочно, чтобы она испугалась, резко и довольно грубо обнял ее за талию.

– Это платье тебе не идет, ты в нем похожа на путану, – бросил я и как счастливый жених поцеловал невесту в щеку.

– Переживешь! Я же молчу о том, что тебя в смокинге не отличить от пингвина-переростка, – мило улыбаясь на публику, прошипела София и, как можно незаметнее для окружающих, стряхнула мои руки со своей талии. – Лапы убери.

Цветочница фыркает, недовольно ворчит, сыплет обещаниями искусать меня и наслать на меня кару небесную, но оттолкнуть не может. Люди увидят, пересуды начнутся… Тем и пользуюсь – тискаю девушку и получаю удовольствие, граничащее с садистским.

Мне хорошо и комфортно, а вот у Миронова вена на лбу вздулась и пульсирует, кажется, вот-вот лопнет. Надеюсь, он не достанет оружие и не пустит мне прямо здесь и сейчас пулю в лоб. Надо взять «безопасника» под контроль, сюрпризы в виде снайпера на крыше или бомбы в автомобиле мне не нужны, а он именно так и привык решать проблемы: физически устранять противника или конкурента.

Я послал Миронову такой же убийственный взгляд, каким он уставился на меня. «Безопаснику» ни в коем случае нельзя показывать свою слабость, он, как собака, чует, если его боятся, и лишь поэтому может наброситься.

– Дай хлебнуть. – Я отнял у Софии бокал с шампанским и одним глотком осушил его. – Что за дрянь ты пьешь? – ощутив совсем не тот вкус, который ожидал, спросил я.

– Лимонад, – ответила София, но к этому моменту я уже и сам это понял.

– Ты что, ребенок, чтобы хлестать детские напитки, или тебе дед не разрешает пить спиртное?

– Все он мне разрешает, – проворчала внучка Ладонского. – Просто я алкоголь на дух не переношу, от одного запаха воротит. От тебя, кстати, коньяком за версту несет, у меня уже голова болит. Отойди, а?

Ну, это София на меня наговаривает, я сделал не больше трех глотков. Это у нее из-за братца нюх обострен, и неприязнь к горячительным напитка оттуда же. Я хотел съязвить по поводу Сергея и его пьянства, но не стал бить по самому больному – язык не повернулся.

Зато не по больным местам бить можно, а в нашем с ней случае даже нужно.

– София, если у тебя есть помада, советую сейчас же ею воспользоваться. Нас заметили журналисты и уже бегут к нам с камерами. А ты бледненькая, серенькая, на моем фоне будешь смотреться жалко.

– Если я такая убогая серая мышь, что же ты ко мне с пожаром в штанах в саду прибегал?

– София, детка, не обольщайся. Я всего-навсего планировал разок с тобой переспать, а не до гроба на руках носить. Чувствуешь разницу? – ухмыльнулся я, но она не осталась в долгу.

– Бедненький-несчастненький ты, жалко мне тебя, хотел со мной разок переспать, а в итоге женишься, и в постель мою тебе никак не попасть. Чувствуешь разницу? – передразнила меня эта зараза, и я едва сдержал желание сомкнуть пальцы у нее на шее.

Софии повезло: от удушения ее спасли вспышки камер. Журналисты жадно нас фотографировали, а мы изображали любовь вселенского масштаба. Ладонская, к ее чести, работала на камеру усердно и правдоподобно, принимала эффектные позы и смотрела на меня с обожанием. Актриса, мать ее! Надо признать, когда эта девушка молчит, она похожа на милого ангелочка с огромными голубыми глазами, но это лишь видимость. Я-то знаю, у нее на языке сидит черт и болтает что попало, особенно о моей потенции любит порассуждать.