Он сказал, что все французы должны быть революционерами, то есть они должны быть бунтарями не важно по какому поводу но они должны быть бунтарями, не ради известности а ради цивилизации. Как можно стать цивилизованными если вы не пережили период бунта, потом вы должны вернуться в свое до-бунтарское состояние и тогда уж вы станете цивилизованным.

Все французы-мужчины знают что нужно стать цивилизованным между восемнадцатью и двадцатью тремя и что цивилизация приходит к вам через отношения с женщинами постарше, через революцию, через военную дисциплину, через побег откуда-нибудь или через подчинение кому-нибудь, после чего вы стали цивилизованным и жизнь идет как надо на латинский лад, жизнь умиротворяющая и интригующая, вот теперь жизнь цивилизованна, логична и модна короче говоря жизнь как жизнь.

Одна из трудностей которую переживает послевоенное поколение состоит в том что называется нашим временем. Об этом мне сказал один француз, он сказал война не цивилизованна и молодежь которой от восемнадцати до двадцати трех и которая воюет упускает время чтобы цивилизоваться. Война не может цивилизовать молодых, чтобы цивилизоваться нужна частная жизнь, известность производит такое же действие как война которая конечно не дает цивилизоваться.

Как раз в этом и состояла беда компании сюрреалистов, они упустили время чтобы цивилизоваться, они использовали свой бунт не как нечто частное а как прославляющее они хотели известности а не цивилизованности, и на самом деле они так и не преуспели не стали умиротворенными и интригующими, они так и не преуспели в том, чтобы почувствовать себя по-настоящему модными и безусловно не преуспели в том, чтобы стать логичными. Это возвращает меня к Парижу между 1900-м и 1939-м.

Кто-то кто хорошо знал Дебюсси рассказал мне на днях что Дебюсси гордился тем что он крестьянин которым он конечно не был но так себя сознавал и что он французский музыкант. Он говорил что немецкая музыка кончилась вместе с империей и потому французская музыка музыка цивилизации, логики и моды может и в самом деле появиться. Вряд ли он говорил в точности этими словами но подразумевал именно это.

Он также говорил что империя явно не пошла на пользу Германии потому что в музыке ничего не происходит она Исчезла вместе со Штраусом. Он также сказал как-то раз сказал что у Эрика Сати замечательное дарование но он не умеет трудиться. А вот он крестьянин и верит в труд. Как всякий крестьянин.

Во французской жизни есть и странные особенности. Во Франции к молодой девушке относятся как к молодой девушке, она молодая девушка пока не становится замужней женщиной когда она больше не молодая девушка, но и, это удивительно, молодая девушка двадцати одного или двадцати двух становится школьной учительницей а во Франции в деревне школьная учительница должна жить одна в школьном здании. Молодая девушка должна добраться до горной деревни или до деревни на равнине или в любом другом месте а школьное здание обычно стоит не в самой деревне а на заметном расстоянии от нее совершенно отдельно и там же находится жилье для учительницы, и там она живет одна, она может быть совсем молоденькая но живет одна в пустом школьном здании, делает свою работу, питается и живет одна.

Когда я по-настоящему осознала это я удивилась и сказала разве это не противоречит отношению к молодым девушкам и необходимости их защищать, нет сказали мне, это понятно, и если понятно что не случится ничего такого чего не должно, оно и не случится и в самом деле ничего и не случается. Даже одиночество кажется не мучает на самом деле даже если школьное здание находится в горной деревушке подолгу занесенной снегом.

Это удивляло нас но не удивляло французов.

И снова вернемся к двадцатому столетию.

Типичной чертой двадцатого столетия была идея серийного производства, одна вещь должна быть точно такой как другая, все должно быть сделано одинаково и в больших количествах.

Как я говорила у импрессионистов была идея что нужно писать по картине в день а лучше по две в день, утром и вечером. То было девятнадцатое столетие, а потом двадцатое столетие поверило что живопись должна быть совершенно субъективной а не объективной, что нарисованы должны быть мысли а не увиденные вещи. И потому написать можно было даже больше чем одну картину в день или две или даже четыре потому что законченные мысли приходят постоянно, и все они думали что придумали мысль и если эту мысль написать картина завершена.

Двадцатое столетие не интересовалось впечатлениями, оно не интересовалось эмоциями оно интересовалось концепциями и такова была живопись двадцатого столетия.

Концепции всегда были связаны с тем что Земля круглая и что все всё про это знают и что есть безграничное пространство и все всё про это знают и если все знают что Земля круглая и все всё знают о безграничности пространства первое что они делают это изображают свои концепции этих вещей и живопись двадцатого столетия так и поступала.

Но, и это очень важно французский реальный мир никогда не отделял себя от земли, Земля круглая и все всё об этом знают, но если и так, земля все равно есть, она все равно тут рядом.

Они французы были единственными кто в самом деле знал что она тут рядом, и это несмотря на то что именно во Франции создавались искусство двадцатого столетия и его литература.

Мне было очень приятно как-то раз когда жена местного доктора, и он и она любят немного повозиться в земле а здесь когда вы возитесь в земле, вы не просто выращиваете растения, вы ведете себя-по-римски, по галло-римски, а можно отследить даже и более далекие вещи. Да, как-то раз мы поехали в автомобиле и она сказала как-то раз когда рабочие начали прокладывать эту дорогу здесь на этом уступе лежали предки, кучи их костей. Здесь всегда так жизнь и смерть смерть и жизнь и земля здесь ничего не нужно помнить и даже говорить об этом, по этой причине французы не сочиняют лирическую поэзию. Они не удаляются на достаточное расстояние от земли чтобы увидеть ее, они изображают ее, но не поэтизируют ее.

Как всегда искусство это пульс страны. Я недавно думала о хорошем названии для книги по искусству. От Бисмарка до Гитлера всем видно что с 1870-го до 1939-го в Германии не было искусства. Когда страна находится в таком состоянии что люди которые любят покупать вещи не могут ничего найти и купить что-то идет не так.

Когда-то я пересекала американский континент, это было много-много лет тому назад и мы застряли в прериях и не было паровоза чтобы доставить нас куда-нибудь, появился газетчик который продавал в поезде разное появился и предложил нам купить десять бананов за десять центов и тут же прибавил, когда газетчик предлагает вам десять бананов за десять центов вы знаете что что-то идет не так.

Значит в стране когда в ней нет искусства которое естественно для нее что-то идет не так. С тех самых пор как Германия стала империей там не было ничего что кто-нибудь хотел купить а купив захотел отдать в музеи, ни музыку ни керамику ни поэзию, и значит там что-то идет не так. Состояние империи это не здоровое состояние.

Кстати об одной очень интересной вещи.

Естественно Францию никогда не интересовала английская живопись и лишь совсем недавно там демонстрировалась выставка Блейка и Тернера. Французы были удивлены, они почувствовали что так или иначе здесь есть что-то нужное более позднему двадцатому столетию. Подобным же образом многих из нас поразила живопись молодого англичанина Фрэнсиса Роуза[14], в конце концов если вы знаете что Земля круглая и пространство безгранично, что ж ладно о чем еще говорить. Факты это факты. Это факт, узнаем о нем но помнить его незачем. Все важные факты нужно знать а не помнить как французы о земле, и поэтому впервые за долгое время явления природы, гром и бури и горы и птицы стали средой где надо жить. Англичане которые живут в этой среде естественным образом недоумевают оттого, что двадцатое столетие утратило жизненную силу для воссоздания этих вещей они англичане вновь отыскали новое в старом, в том что было для них естественно и поэтому на эту войну в 1939-м они идут как на свою, идеи не важны, важны свет и очарование.