Они почти закончили ужин, когда хлопнула входная дверь.

– Я дома! – крикнула Тамара.

– Испачкаешь пол – убью! – предупредила мама, бросив быстрый взгляд на папу, который в свою очередь посмотрел на часы и сжал губы.

– Мы сегодня проводили такой интересный опыт! – громко сообщила старшая сестра, стуча дверцами сушильного шкафа. – Но один из реактивов оказался просроченным, и реакция пошла медленнее! Нам с Лизкой пришлось сидеть и ждать её завершения!

– Но ты сделала всё, что должна была? – беспокойство по поводу успеваемости дочери отразилось на мамином лице.

– Ну я же умничка! – крикнула Тамара теперь уже из ванной. – Валентин Иванович отнёсся с пониманием к нашей задержке. И сам ради нас немного задержался, чтобы мы написали отчёт как следует. А ведь ему сегодня ещё на складе работать.

Сестра вошла в кухню и тут же чмокнула отца в щёку, посмотрев на Мишу весёлыми сияющими глазами.

– Папуля, как ты?

– Ешь, лиса, – он тут же оттаял. – А то остынет. Холодную рыбу есть невозможно.

Миша доел свою порцию и положил вилку на стол. У него на вечер была назначена куча дел, но ему хотелось побыть с семьёй ещё хотя бы пару лишних минут. Поглядывая попеременно на родителей и сестёр, он чувствовал в груди что-то сладкое и приятное. Слова любви прямо рвались из него наружу, но он прекрасно помнил папино наставление, что любовь выражается в делах и отношении, а не в словах. Поэтому Миша сдержал себя и встал из-за стола.

Он поставил контейнер возле приёмника общественной кухни, поблагодарил родителей и быстро ушёл в свою комнату. Усталость после работы на ферме давала знать о себе, но Миша не позволил лени и праздности одержать верх. Он сел за стол и принялся делать уроки, полностью отогнав от себя все посторонние мысли и сосредоточившись на учебном материале.

Он заканчивал учить новый параграф по истории, когда в комнату зашла мама. Какое-то время она возилась в его шкафу, просматривая одежду.

– Опять галстук весь помятый.

Миша вздохнул и прервался.

– Я старался.

– Пионерский галстук всегда должен выглядеть идеально, – строго сказала мама, неодобрительно глядя на грязные штаны, которые он небрежно набросил на спинку стула.

– Я знаю, мама, – снова вздохнул он, героически борясь с предательским желанием немедленно отправиться в кровать.

– Ты Машке какой-то странный город нарисовал, – заметила она, беря в руки его планшет и просматривая оценки и записи учителей. – Откуда такие фантазии?

– Никаких фантазий. Нам Сергей Владиленович показывал три фотографии изначальной Москвы.

– А откуда он их взял? – удивилась мама, одобрительно качая головой при виде свежих пятёрок. – Я не знала, что такие вообще есть.

– Не знаю, – Миша пожал плечами.

Мама вышла из комнаты, и он продолжил учёбу. Но теперь его мысли то и дело возвращались к маминой фразе. А ведь и правда – откуда могли взяться фотографии первой Москвы? Она ведь была разрушена задолго до изобретения фотографии… Вот же чудно́. Но как такое может быть?

Тут он встал и направился к отцу, который сидел возле домашнего компьютера и с обеспокоенным видом читал свежую вечернюю газету.

– Пап, а разве могут существовать фотографии изначальной Москвы?

– Что?! – отцовы густые брови полезли на лоб от удивления. – Не могут, конечно.

– А если я их видел?

– Ты видел такие фотографии? – тот удивился ещё сильнее.

Миша просто кивнул.

– А кто тебе их показывал?

– Наш преподаватель географии.

– Нет, такое в принципе невозможно, – категорично заявил отец, мотая головой. – Когда наш народ оставил изначальную Москву, искусство фотографии ещё не было изобретено. Мы знаем о том, как она выглядела, только по летописям, которые удалось сохранить только благодаря тому, что они передавались из уст в уста, как говорится. Так что это в любом случае искусная подделка, не более. Просто чьи-то фантазии. Не бери в голову.

Отец снова углубился в чтение газеты, а Миша вернулся в свою комнату. Он быстро доучил последний абзац и поставил планшет на зарядку.

– Вот же твари! – вдруг воскликнул отец, и Миша от неожиданности подскочил на месте.

– Тише! Опять плохое слово! – шикнула мама. – Что случилось?

Миша на цыпочках подкрался к двери и застыл, напрягая слух до предела.

– Группа боевиков снизу снова попыталась забраться на гору в районе Лондона, чтобы проникнуть на нашу землю, – горячо зашептал папа, а Миша похолодел от такой шокирующей новости, замерев у выхода из комнаты. – У них с собой были бомбы, чтобы осуществить взрыв лондонской дамбы!

– Какой кошмар! – воскликнула мама в испуге, и Миша тут же представил её бледное взволнованное лицо. – Гриша, ну почему даже сейчас они не хотят оставить нас в покое?! Ведь они и так отобрали у нас всё, что мы имели! Даже нашу родную землю! Их поймали?

– Их расстреляли, – успокоил её отец. – Наши доблестные пограничники вовремя заметили их и расстреляли. Всех до единого…

Дальше они принялись шептаться, а Миша юркнул обратно в комнату, испытывая жгучий стыд за своё подслушивание. Он сел на узкую жёсткую кровать и попытался успокоиться. Но от услышанного сердце против воли билось чаще обычного. Ещё бы – опять снизу им напомнили о том, что даже сейчас их Родина остаётся в опасности. Угроза сохраняется, и гражданам страны не стоит расслабляться и прохлаждаться!

Чтобы закрепить свой патриотический порыв, Миша бросился на пол и старательно отжался двадцать раз, хотя усталость всё больше брала своё. Последнее отжимание он совершил сквозь боль рвущихся мышечных волокон. Но зато мальчика переполняла гордость, что он не занимается преступным отдыхом, а готовится защищать любимую страну, если потребуется.

– Хоть сейчас! – порывисто прошептал Миша, прижав правую руку к сердцу и с ненавистью глядя куда-то вдаль, где коварные вероломные враги готовили очередные козни.

Только после этого он позволили себе принять поспешный прохладный душ, внимательно следя за расходованием воды, чтобы не нанести семейному бюджету непоправимый урон.

Ложась спать, он представлял себе орду жестоких грязных захватчиков, карабкающихся по дамбе из чёрной бездонной пропасти.

Утром Миша вскочил с кровати на десять минут раньше будильника. Ему не терпелось начать новый день, потому что сегодня можно было сделать много нужного и полезного.

Он на цыпочках проскользнул в ванную комнату и умылся холодной водой, слегка касаясь ладонью куска мыла. Вода освежила его и придала бодрости.

Фыркая и глотая воду, Миша приказывал самому себе наконец-то набраться смелости и сделать Нине предложение. Он буквально накачивал себя решимостью, вспоминая золотистые волосы и хитрые зелёные глаза, которые могли достаться кому-то другому.

Миша уже заканчивал одеваться, когда по сигналу домашнего компьютера проснулись и остальные домочадцы. В квартире разом стало шумно и суетно. Маша завизжала и начала спорить со старшей сестрой за право первой попасть в ванную. В итоге обе получили от отца строгий выговор и замолчали.

Зябко кутаясь в халат, мама вошла к Мише и одобрительно отнеслась к тому, что он уже оказался готов. Она протянула ему выглаженный паром пионерский галстук, ещё тёплый.

– А мне вот всегда было интересно, – пробормотал Миша, завязывая галстук на шее. – Почему они именно красные? Почему не синие или зелёные?

– Это тебе папа лучше объяснит, – мама как-то смутилась и быстро вышла из комнаты, напоследок бросив на сына странный взгляд.

– Вода опять не утекает! – послышался из ванной раздосадованный голос Тамары.

– Наверно, труба забилась, – вздохнул отец, как раз проходя мимо комнаты Миши. – Придётся всё же вызвать вечером сантехника.

– Все завтракать! Быстро! – позвала мама, хлопая дверцей приёмного отделения.

– У меня планшет после зарядки завис! – обиженно сообщила Маша. – Я в школу не иду!