– Так мне деда Коля рассказывал, – закончила я свой монолог тоном пай-девочки, сославшись на покойного посла.
Мужчины облегчённо выдохнули. Мир вернулся на круги своя: женщина всего лишь повторила слова профессионала.
Следующим пунктом совещания был вопрос об эвакуации меня с детьми и Фарухом в поместье. Тут мы со слугой стали единым фронтом: «Остаемся во дворце!».
– Господа, вы забываете, что я не безобидная дамочка, а магичка с даром ведуньи. Три месяца назад некто не постеснялся в охоте на пиратствующий корабль использовать меня с детьми в качестве наживки. И я справилась. Отчего вы думаете, что сейчас я позволю убить себя?
– Роксана! – Таир едва сдерживался, чтобы не закричать. – Я в который раз повторяю, что никто не хотел, чтобы такое случилось. Но объединённый военный совет решил воспользоваться ситуацией.
– Я поняла и претензий не имею, – ответила я с максимальным спокойствием. – Просто напомнила о том, что вполне могу за себя постоять. А с тем, чтобы отправить детей в поместье, вполне согласна.
Тут перед Таиром бухнулся на колени Фарух и заголосил:
– Эфенди, не прогоняйте меня! Разве я вам плохо служил? Чем прогневал вас?
Муж застонал и уткнулся лицом в ладони. Потом сквозь пальцы посмотрел на Франка и спросил:
– Вот скажите, уважаемый Константин Васильевич, как мне, наместнику императора, управлять ханством, когда меня не слушаются даже самые близкие?
Безопасник, старательно сдерживаясь, чтобы не расхохотаться, развёл руками.
– На родине моей матушки говорят: Ç'est la vie!
*Ç'est la vie (се ля ви) – Это жизнь.
Глава 18
Глядя на эту забавную сцену, я мучительно пыталась вспомнить, что же меня зацепило в словах Таира. В это время вконец расстроенный Фарух воскликнул:
– Как мне жить теперь, эфенди? Дайте совет!
– Точно! – ахнула я, невольно привлекая к себе внимание. – Военный совет. Знаю я эти советы. Обычно все отмалчиваются, прикидываясь ветошью. Но кто-то же первым предложил сдать «Чайку». Вспомните, кто это был?
Муж вскинулся было вновь начать оправдываться, но конкретный вопрос заставил его задуматься. Константин Васильевич только руками развёл – не было его тогда на совещании. Зато удивил Фарух.
– Если позволите, госпожа. Я тогда во время перерыва чай и бутерброды для эфенди готовил, вот случайно и услышал, как барон Залеский пошутил в компании знакомых, что хищников хорошо на приманку ловить. А чайка птичка подходящая – приметная и малоценная.
Эти слова безмерно удивили Франка:
– А что Залеский делал на военном совете?
И опять ответ дал Фарух:
– Так не было его там. Он в зал, где закуски для господ военных подавали, с официантами вошёл. Распоряжался там, командовал, а когда перерыв начался, то промеж господами офицерами тёрся.
– Как всё просто, – с горечью выдавил безопасник, потирая лоб. – В одном месте услышал, в другом поддакнул, в третьем пошутил. Какие же мы ротозеи!
Неприятно было видеть, как умный, знающий человек казнит себя за промах, потому я постаралась его успокоить:
– Против нас работает профессиональная разведка с многолетним опытом. Их трудно переиграть начинающим.
– Это тоже вам Николай Иванович говорил? – чуть насмешливо спросил Франк.
На что я только плечами пожала и нечаянно зевнула. Час был поздний, а мы, размышляя о том, как сладить с врагами, засиделись.
– Ты права, песнь моего сердца, пора отдыхать. Утро вечера мудренее, – резюмировал Таир и поднялся из своего кресла. – Константин Васильевич, даже указывать не стану направление вашей работы. Если какая помощь потребуется, обращайтесь напрямую ко мне.
Франк поклонился и вышел, а мы с ханом вдруг растерялись. Куда спать идти? К себе в покои или к мужу? Одно дело после долгой разлуки в тайном проходе целоваться и другое – повести себя так, словно не было этих шести лет отчуждения. Кажется, Таир тоже об этом задумался, бесцельно перекладывая бумаги на своём столе. Вдруг он решительно повернулся ко мне:
– Роксана, понимаю, что не совсем удачное время, но хочу покончить со всем разом, чтобы не было между нами недомолвок и секретов. Готова ли ты выслушать меня сейчас или перенесём разговор на другое время?
На другое? Да я за ночь доведу себя надуманными проблемами до такого состояния, что утром Прасковье придётся меня успокоительными сборами отпаивать.
– Давай сейчас, – опустилась я в нагретое кресло.
Таир, пытаясь взбодриться, с силой растер ладонями лицо, прошёлся по кабинету, вздохнул, как перед прыжком в воду, и начал:
– Ты тогда маленькая была и, скорее всего, не помнишь, что спасла меня от гибели во время шторма случайность. Мой тогдашний слуга был влюблён в мою наложницу и во время прогулки на яхте покушался на мою жизнь – столкнул в воду. Позже судно разбилось и все погибли, меня же волной забросило в вашу бухту, где ты меня и нашла. А когда я вернулся домой, там была та самая наложница – Яська, которая со слезами бросилась мне в ноги. Оказывается, Явар – слуга мой бывший – пригрозил ей, что убьёт меня в море, если она вслух не скажет, что будет ждать его. И она всё это время боялась, что злодей выполнит свое обещание. На моё предложение отправить её на родину девчонка подала мне кинжал и попросила убить сразу, заявив, что жить без меня не желает. Сейчас бы мне это показалось смешным, но тогда я был молод, не вполне здоров, недавно вплотную столкнулся со смертью… Короче, Яська осталась в моих покоях. А когда я поссорился с отцом, то последовала за мной в Москоград. И в том, что мы с Фарухом смогли там обжиться и выполнить задуманное, немалая её заслуга. Я в университете, Фарух в лавке, бытом заниматься некогда. Она готовила еду, убирала нашу квартирку, чинила одежду и отдавала её вовремя в стирку, лечила простуды.
После этих слов я едва не ляпнула: «Грела постель», но вовремя прикусила язык. Сама согласилась выслушать исповедь, значит, надо набраться терпения. Кажется, Таир не заметил моего желания вставить шпильку и спокойно продолжил рассказ.
– Когда отец срочно приказал вернуться, завершать торговые дела в Москограде остался Фарух, а Яська последовала за мной. Так и сказала: «Без разницы, накажет тебя хан или наградит – я буду рядом». И была. Она никогда и ни на что не претендовала, беспрекословно носила амулеты, защищающие от беременности, выслушивала мои жалобы и вытирала слёзы. На её груди я рыдал в ночь гибели отца и братьев. А когда мы с тобой поженились, она тихо съехала в свой домик и никак не напоминала о себе, пока… – тут Таир замялся, но решительно продолжил: – пока Прасковья во время твоей беременности Киримом не запретила нам спать вместе. Да, я возвращался к ней каждый раз, когда ты не могла принимать меня в постели. И никаких других женщин у меня никогда не было. О Яське знал только Фарух, а та сплетня о юной наложнице, как ты уже поняла, всего лишь сплетня. Мне жаль, что я вынужден был тебе это рассказать, но и ты меня должна понять. Я здоровый мужчина, не монах…
– Таир, я всё понимаю, – перебила я его, – и нет у меня обиды не на тебя, ни на Яську твою. Напротив, я благодарна ей за то, что она была рядом с тобой в трудные времена. Я выслушала твой рассказ, и мне даже показалось, что она тебе больше жена, чем я. Мне очень жаль женщину, что принесла свою жизнь в жертву.
– Говорит, что любит… – хрипло выдавил хан.
– Скорее всего, так и есть. Иначе такое подвижничество понять трудно, – согласилась я, а потом попросила: – Позволь мне сегодня лечь в своих покоях. Причина для этого одна – слишком устала. А завтра… – я игриво из-под ресниц взглянула на мужа, показывая, что я тоже соскучилась и его поцелуи меня впечатлили.
– Хорошо, – преувеличенно серьёзно согласился Таир. – Но только одна ночь, а все последующие я хочу спать с тобой в одной постели, жена моя.
– Слушаюсь и повинуюсь, муж мой, – присела я в глубоком реверансе.
А едва переступила порог своих покоев, сползла по стенке, уткнулась носом в колени и тихо зарыдала. Больно, когда в труху разбиваются тщательно выпестованные иллюзии. Взрослая тётка, живущая вторую жизнь, – с чего я взяла, что гиримский хан ради меня вдруг станет соблюдать целибат? Хорошо, что не окружил себя гаремом, а удовлетворился всего лишь одной старой подругой. Спасибо ему, что не бегают по полуострову толпы бастардов, готовых в один непрекрасный момент схватиться за власть с Киримом.
