Впрочем, оставалась одна проблема. Отец поймал её уже в конце вечера, когда она выходила на балкон, чтобы подышать хоть немного свежим воздухом и укрыться от пьяных криков и масленых взглядов. Дружки её мужа те ещё… джентльмены.
— Брачная ночь должна быть, — сказал отец. И Арея пожалела, что не попросила защиту и от него — за плечо он её взял совсем не бережно, могут и синяки остаться. Впрочем, Тьма и так была слишком милосердна, как бы Арея ей не задолжала… Девушка промолчала, выжидательно глядя на отца, и тот закончил: — С кем угодно. Но ты должна потерять девственность и предъявить простыню со своей кровью. Это всё, что могут проверить маги и служители. Кто был с тобой, и с кем был этот тупица, они не узнают. Ты поняла?
— Поняла. — Арея вернулась в зал, и её порядком набравшийся супруг тут же приказал ей идти в спальню. Дружки заржали, усмотрев в этом то, что будущий король ставит на место дерзкую жену, посмевшую нацепить брюки. Спорить девушка не стала — не хватало ещё нарваться на обвинения в тёмном колдовстве, когда руки Колина вновь парализует…
В спальню её проводила та самая несчастная служанка. Арея заметила проступающие кровавые синяки у неё на руках, когда рукава задрались при неловком движении…
— Это сделал принц? — поинтересовалась она.
Служанка затряслась от страха, и стала уверять, что она просто неуклюжая, обо всё ударяется, а Их Высочество, ой… Простите ради всего Светлого, Их будущее Величество чрезвычайно к ней добры…
— Иди, — вздохнула Арея. — Я справлюсь сама, это же не платье…
Муж заявился через пять минут. С хлыстом. Арея посмотрела, как он стоит возле двери, выразительно похлопывая хлыстом по руке, и спросила:
— Вы шли на конюшню, дражайший супруг?
Легко быть смелой, когда Тьма взяла тебя под защиту. Вопрос, надолго ли.
— Нет, дражайшая супруга. К вам! — кривится Колин. — Хотел объяснить вам ваши новые права и обязанности. Так вот, прав у вас нет!
— О! — усмехается ничуть не удивлённая Арея. А что от него было ещё ждать? — Обязанностей, надеюсь, тоже?
— Отнюдь! — злобно щурится муж… И делает роковую ошибку — пытается замахнуться на неё хлыстом. Рука тут же безжизненно повисает, хлыст выпадает из разом неконтролируемых больше пальцев. Арея с усмешкой его подбирает. Хлыст хороший. Длинный. Жёсткий. Она бы и лошадь не всякую таким хлыстом приложила, только самую злобную и непокорную…
— Что это? Что ты сделала, ведьма?! — в панике визжит принц. Арея смотрит в тёмно-серые глаза, опухшие от выпивки и слегка налившиеся красным, на шикарные светлые волосы, и вздыхает — когда ей показывали портрет принца в детстве, он казался куда более адекватным, даже и симпатичным мальчиком…
— Мне кажется, муж мой, высшие силы хотят, чтобы мы мирно договорились, — смиренно предполагает она. Для пущей убедительности похлопывая хлыстом по руке, как он недавно.
— И о чём же ты хочешь договариваться, ведьма?
Тогда Арея больше всего думала именно о себе и своей жизни. Сейчас ей с принцем и отцом не тягаться, значит надо отступить. Переждать и подготовиться.
— Сразу после коронации вы, муж мой, отправите меня учиться. До самого совершеннолетия.
— В монастырь? — неприятно усмехается он. — Отчего ж только до совершеннолетия?..
— Учиться, а не молиться, муж мой, — терпеливо повторяет будущая королева, показательно дотрагиваясь до принца кончиком хлыста. — Я сама выберу куда.
— Я уже выбрал монастырь, — не сдаётся тот.
— Что ж, тогда завтра утром все будут знать о вашем мужском бессилии, принц. И вы так и останетесь навсегда принцем, — жёстко усмехается Арея, а у самой сердце колотится как сумасшедшее. Тяжело в таких играх неопытной девчонке. Не тому её учили, совсем не тому!
Позабыв от ярости обо всём, принц бросается к ней. И, не сделав и шага, падает как подкошенный.
— Ведьма, проклятая ведьма, — рыдает он, пытаясь ползти. — Я тебя… я…
— Ваше Высочество, — устало вздыхает девушка, присаживаясь рядом и переворачивая принца на спину. — Учиться, до двадцати одного года. Какая вам разница, в монастыре я или где? Возможно, я смогу быть вам полезной…
Будущий король выглядит удивительно жалко, но Арее жалко не его, а себя. Так что на стоны и всхлипы она не реагирует, в каком-то оцепенении уставившись в окно, откуда заглядывает такая неожиданно дружелюбная к ней Тьма. Пока что дружелюбная. Нет ни одной сказки, где бы Тьма не оставила понадеявшегося на неё в дураках…
Колин, наконец, соглашается.
— Если коронация пройдёт успешно, — хрипит он. Потом отпускает ещё пару ругательств в сторону своей будущей королевы и под действием огромного количества алкоголя, наконец, засыпает.
Арея разглядывает его и понимает, что будить ради брачной ночи ни за что его не будет. Только не это. Тогда что? Позвать кого-то другого, как предлагал отец? Кого? Сейчас, после пьяной свадьбы, ей все мужчины кажутся одинаково отвратительными. Да и потом того, кто поможет ей с потерей девственности, придётся убить, чтобы не проболтался…
А с другой стороны… с чего она взяла, что ей вообще кто-то для этого нужен? Нужна лишь её кровь на простыне, и отсутствие преграды. Это она может сделать и сама.
Пожалуй, у неё будет самая странная брачная ночь в истории королевства. С другой стороны, далеко не самая худшая…
Утро застало будущую королеву в красивом синем бархатном платье, с идеально уложенными волосами… легонько пинающую спящего на полу мужа в бок острым носком туфельки.
Разозлившись на отсутствие реакции, или просто отводя душу, девушка пинает сильнее… и поспешно отходит. Из-под скомканного одеяла стыдливо выглядывает краешек кровавого пятна на простыне, а в окно уже заглядывает солнышко…
— Ваше будущее Величество, муж мой, — ласково говорит Арея, не потрудившись, впрочем, стереть презрение из глаз. Кажется, принц Колин настолько туп, что не поймёт. А если и поймёт… стерпит. Теперь она уверена — почти всё стерпит, только бы взгромоздиться на трон. — Пора вам направиться в свои покои, подготовиться к коронации!
Последнее слово производит на завозившегося на полу мужчину поистине магический эффект — он открывает глаза и даже садится, пусть и не без труда.
— Что… Почему я на полу?.. — наконец, выдаёт он.
НАЗАД
1…8910…37
ВПЕРЕД
— Молчи, дура, — шепчет на ухо ей отец. — Только себе навредишь!
Виконт дёргается от рукопожатия, с удивлением разглядывает капельку крови, выступившую на ладони.
— Можем начинать? — холодно спрашивает у Служителя принц. — Или нужна ещё пара жертв?
Виконт то ли так и не понимает, что его отравили, то ли слишком труслив, чтобы даже на пороге смерти бросить в лицо принцу какую-нибудь гадость и сорвать его план… А может, он наоборот — слишком благороден, и жертвует собой, чтобы принц не отравил кого-то ещё. Или же надеется, что после ритуала Колин даст ему противоядие. Так или иначе, у пьедестала теперь двое, и ритуал начинается.
Расчёт её жестокого супруга крайне прост — Свет не выберет того, кому жить осталось всего ничего, нет смысла в таком правителе. Арея, конечно же, кровно заинтересована в успехе своего мужа, но ей почему-то отчаянно хочется, чтобы судьба щёлкнула этого придурка по носу ещё раз, и выбрала виконта. Просто из обычной человеческой вредности и жажды справедливости.
Под заунывный речитатив Служителя претенденты кладут руки на пьедестал, дотрагиваясь до короны, и та начинает светиться. Затем свечение в виде короны поднимается в воздух, а сама корона так и лежит на пьедестале. Проекция короны кружится всё быстрее и быстрее, и светится всё ярче и ярче, по мере нарастания интенсивности речитатива Служителя, а затем — ослепительная вспышка, такая сильная, что не зажмуриться хотя бы на секунду невозможно. А если кому и удалось бы, то он всё равно ничего бы не рассмотрел…
Арея открывает глаза, и в сердце расползается разочарование — чуда, разумеется, не произошло. Светящаяся корона над головой её мужа. Виконт уставился на своего новоиспечённого короля с отчаянной надеждой, сам же король… смотрит на неё. И в глазах его такое… такое… Она оглядывается — всё больше людей смотрят на неё. Что не так? Она пропустила повеление Света новому королю прикончить супругу? Или что?..
