Нина Стивенс стала доктором Стивенс 3 июня 1992 года. Мои родители, ее родители, Трейси, даже Майк и Мэгги прилетели на церемонию. После того, как все они вернулись домой, у Нины оставалось четыре недели до начала ее резидентуры в отделении неотложной помощи. Я взял отпуск на работе, это легко сделать, когда ты начальник, и я снял нам квартиру на подветренной стороне Мауи. Если не считать нашего медового месяца, это был наш первый настоящий отпуск. Мы провели три с половиной недели, отдыхая на пляже, питаясь в ресторанах, осматривая достопримечательности и занимаясь любовью не менее двух раз в день; иногда в нашей квартире, иногда на пустынном участке пляжа, когда солнце садилось, а однажды в ванной круизного катера с экскурсионным ужином. Последнее было не совсем занятием любовью, это был чистый похотливый трах, насквозь. Не то чтобы в этом что-то не так.
Когда мы вернулись в Сиэтл, для Нины начался ад проживания. Она работала по тридцать шесть часов подряд, по крайней мере, три раза в неделю, изучая тонкости лечения медицинских и травматических повреждений в самом загруженном отделении неотложной помощи в Вашингтоне. Если ей и разрешали там поспать, то обычно меньше часа. Когда она была дома, она была истощена. Много раз она накачивалась в доме в ненастный час и пыталась рассказать мне о своей смене, но засыпала на полуслове. В таких случаях я относил ее в постель, как ребенка, раздевал и укладывал.
В этот период я сосредоточился на своей работе, часами просиживал за своим компьютерным терминалом в офисе или в прихожей своего дома, исследуя компании, выясняя, что они производят, как они это делают, какое сырье они используют для производства. это с. Я провел еще больше часов, разговаривая по телефону со своими клиентами, советуя им купить то, продать то. Моя репутация продолжала расти до такой степени, что мне приходилось отказывать клиентам, потому что у меня просто не было времени консультироваться с ними. И, конечно же, по правилам капитализма моя цена росла вместе со спросом на меня. Я получил так много предложений работы за возмутительные зарплаты от крупных фирм, что я потерял им счет. У меня было так много богатых придурков, которые предлагали сотрудничать со мной, что мне пришлось придумать стандартную речь для их отказа.
Я полагаю, было неизбежно, что однажды два джентльмена в костюмах вошли в мой кабинет и подошли к Дарле, моей молодой секретарше. Они сказали ей несколько слов, показали какое-то удостоверение, и через секунду у меня на столе зазвонил телефон. Она рассказала мне о моих посетителях, и я велел ей впустить их.
«Мистер Стивенс», — сказал тот, что повыше, его глаза скользили по моему офису в поисках чего-то компрометирующего. «Я специальный агент Тэлон, ФБР».
Он открыл небольшой кожаный футляр, демонстрируя свои удостоверения. «Это агент Спаркс из Федеральной торговой комиссии». Спаркс показал свои учетные данные. — Вы не будете возражать, если мы перекинемся с вами парой слов?
«Вовсе нет, джентльмены, — сказал я, подавляя нервозность при появлении парочки федералов, — садитесь, пожалуйста». Я указал им на стулья перед своим столом. — Могу я попросить Дарлу принести вам кофе или чая? Может быть, воды в бутылке?
— Нет, спасибо, — ответил Тэлон за них обоих. Они заняли свои места и какое-то время просто смотрели на меня.
— Чем я могу вам помочь? Я попросил.
«В инвестиционном сообществе ходят слухи, — сказал Спаркс, выступая впервые, — что если вы хотите гарантированно заработать на рынке, вам следует обратиться к Биллу Стивенсу из Stevens Consulting».
Я слегка улыбнулся: «Рад узнать, что моя репутация идет мне на пользу».
— Угу, — продолжил Спаркс. «Мы немного проверили вас, мистер Стивенс. Когда мы слышим что-то подобное, нам становится немного любопытно. Гарантированные деньги? На фондовом рынке? чуть больше, чем респектабельная форма азартных игр. У кого-то есть к ней чутье, у кого-то нет. Но ни у кого нет такой репутации, как у вас. Никто».
Он наклонился вперед, его серые глаза впились в мои. Он пытался запугать меня. «Вы берете почти в три раза больше, чем другие инвестиционные консультанты», — сказал он. «Нет никаких причин или оправданий для такого возмутительного гонорара в таком бизнесе, как этот. Никакого. и записался к вам только для того, чтобы проверить вас, и ему отказали не потому, что он федерал, а потому, что у вас нет времени брать новых клиентов, вы заняты».
— В этом есть что-то незаконное? — спросил я, начиная немного злиться.
Спаркс проигнорировал мой вопрос. «Мы разговаривали со многими вашими клиентами. Похоже, у вас есть способность замечать и использовать тенденции на рынке. Почти жуткая способность. Время от времени нам рассказывали, как вы советовали им вкладывать деньги в эти акции. или эти акции, обычно что-то малоизвестное, о чем они даже не слышали, а затем низко и вот, эти акции начинают расти и расти. Ни один человек, с которым мы разговаривали, не жаловался на то, что их акции падают. один из них жаловался на плату, которую вы взяли. Ни один. Вы не находите это немного странным, мистер Стивенс? Потому что я, конечно, считаю.
«Мои клиенты ГОВОРИЛИ с вами?» — спросил я, потрясенный. Не знаю, почему это меня удивило, но это так.
«О да», — улыбнулся Спаркс, возможно, почувствовав немного приподнятый уголок моей личности, за который он мог бы подглядывать. «Они очень охотно поговорили с нами, как только мы дали им понять, что, возможно, происходит что-то незаконное и что они могут быть замешаны. Большинство из них с радостью показывали нам записи своих покупок и продаж. простое предположение, что они сами могут быть в опасности».
— Цифры, — пробормотал я, кипя от этого знания. Я быстро пришел в себя. — Но я еще раз спрошу вас, джентльмены, я сделал что-нибудь противозаконное?
«Я не знаю, мистер Стивенс, — спросил меня Спаркс, — а вы? Судя по всему, что мы узнали, здесь определенно происходит довольно много инсайдерской торговли. Кто-то скармливает вам информацию, возможно, несколько человек внутри этих корпораций».
"Ты серьезно?" — спросил я, чувствуя себя на более твердой почве. «Вы предполагаете, что у меня есть контакты в более чем сотне корпораций, которые скармливают мне инсайдерскую информацию? Вы действительно в это верите? Их должно быть так много, потому что именно столько компаний я регулярно советую своим клиентам инвестировать. Я уверен, что вы знаете это, если вы проверили меня, как вы сказали. Это очень много внутренней информации, не так ли?
— Так ты говоришь, что не делаешь ничего плохого? Спаркс спросил: «Что вы просто очень искусны в выборе правильных акций снова и снова. Настолько искусны, что никогда не ошибаетесь?»
— Так ты говоришь, что не делаешь ничего плохого? Спаркс спросил: «Что вы просто очень искусны в выборе правильных акций снова и снова. Настолько искусны, что никогда не ошибаетесь?»
«В принципе, да». Я кивнул.
— Вы не возражаете, если мы просмотрим ваши файлы? — спросил Спаркс.
Я громко рассмеялся, не в силах сдержаться. "Разрешите просмотреть мои файлы?
Вы с ума сошли?"
Он одарил меня разумным взглядом. «Если вам нечего скрывать, мистер Стивенс, — сказал он, — то почему вы не даете нам взглянуть?»
Я покачал головой. С меня было достаточно этого. «Господа, — спросил я, — это Соединенные Штаты Америки, не так ли?»
— Да, мистер Стивенс, — кивнул Спаркс.
"Хорошо. Тогда я защищен небольшим документом под названием конституция, не так ли? Небольшое дополнение к этому документу, известному как четвертая поправка? Я могу позволить вам это сделать. Но вы не можете этого сделать, не так ли? Потому что у вас нет никакой вероятной причины, по которой я совершил какое-либо преступление. перед вами и раскрыть какой-то международный заговор по внутренней торговле. Что ж, извините, что разочаровал вас, джентльмены, но этого не произойдет. Никакого заговора нет, и вы не будете просматривать ни один из моих файлов».
