Я пошел в свою спальню, где Нина крепко спала на своей стороне нашей большой двуспальной кровати. Как и Лаура, она не любит ни одежду, ни покрывало во время сна. На ней только трусики, грудь обнажена, подушка плотно прижата к лицу. В тусклом свете я мог разглядеть растяжки на ее животе и единственную линию шрама, которая отмечает выход Меган на свет через кесарево сечение. Меган была в позиции прорыва. Я смотрел на свою жену с любовью, с глубоким чувством благодарности к г-ну Ли, благодаря которому все это стало возможным.

Я продолжал смотреть на Нину, на ее твердые груди, ее обнаженные бедра, ее покрытую шрамами, но все еще плоский живот. Мы счастливы вместе, все еще безумно влюблены после более чем четырнадцати лет брака. Мы занимаемся любовью по крайней мере два раза в неделю, а часто и больше. Мы сидим вместе на диване, или в кровати, или на террасе снаружи после того, как она возвращается домой после дня, проведенного в больнице, и делаем то, что всегда делали лучше всего, — разговариваем. Нина по-прежнему моя лучшая подруга, но она до сих пор не знает секрета, который я храню. Она понятия не имела, что космические часы почти отбили нашу совместную жизнь. И никогда не будет.

Словно почувствовав мои мысли, она пробормотала во сне, перевернувшись на бок, сбрасывая с тела последние остатки одеяла. Ее глаза открылись, и она увидела, что я стою в дверях и смотрю на нее.

"Счет?" — спросила она сонно, подавляя зевоту, — в чем дело?

«Ничего, детка, — сказал я ей успокаивающе, — я просто проверял детей. Иди спать».

— Ты уверен, что с тобой все в порядке?

Я улыбнулась ей. — Совершенно нормально, — заверил я ее. «Все в порядке».