Она посмотрела на меня на мгновение, ее рот был открыт, чтобы задать еще один вопрос. Она закрыла ее, так и не задав вопрос, и начала открывать оберточную бумагу. Она выдвинула коробку и подняла крышку, глядя на то, что я для нее приготовил. Она долго смотрела, широко раскрыв глаза.
В коробке была катушка провода, которую я взял из ее машины в тот день, когда заманил ее и Джека в дом. Я не знаю, почему я сохранил его. Я должен был просто выбросить его, его работа сделана. Но я этого не сделал. Я вынул его из кармана куртки и положил в шкаф до вчерашнего дня.
"В том, что…?" — медленно спросила она.
— Провод катушки, — подтвердил я.
«Тогда ты был тем…» она уставилась на меня широко раскрытыми глазами. "Ты?"
Я покачал головой. «Не я. Судьба. И только судьба, Анита. Наслаждайся своим браком. Я желаю тебе всего наилучшего.
Я отошел от нее с улыбкой на лице, предоставив ей быстро засунуть провод катушки обратно в коробку и спрятать его. Вскоре после этого мы с папой уехали. Анита уехала из дома после возвращения из медового месяца. Арендная компания взяла на себя его управление. Больше я ее не видел. Но я закрыл эту часть своей жизни, и это было важно.
Когда мы вернулись домой, мама слушала радио и занималась бумажной работой. Хотя она работала дома во время своего отсутствия на работе во время выздоровления Трейси, она, по-видимому, все еще сильно отставала. Редко мы видели ее без стопки бумаг и компьютерных распечаток перед ней. Она спросила нас о церемонии и, похоже, искренне заинтересовалась нашими ответами. Я спросил, где Трейси, так как я не видел ее в ее комнате, и мне сказали, что она на заднем дворе, тренируется в ходьбе.
Я поднялся наверх и переоделся в костюм, заменив его шортами и футболкой. К тому времени, как я закончила и вышла из своей комнаты, мама и папа оба отсутствовали, а дверь их спальни была плотно закрыта. Как и большинство детей, я старался не слишком много размышлять о том, чем они там занимаются, но, как и большинство взрослых, я понимал, какой эффект обычно производят посещения свадеб. Я сам ощутил такой эффект.
Я позвонил Нине, надеясь, что мы сможем немного пообщаться, но эта идея была отвергнута, как только я позвонил ей по телефону. Тетка из Мозес-Лейк приехала в гости на день, специально приехала, чтобы увидеть Нину и сделать ей подарок за прошлый выпускной. Нина была заперта дома в обозримом будущем. Со вздохом я налил себе одну из отцовских бутылок пива и вышел на задний двор, где была Трейси, прежде чем я был вынужден услышать какой-либо шум, доносящийся из комнаты мамы и папы.
Наш задний двор был типичен для периода, когда был построен наш дом. Значительно больше, чем то, что сегодня есть в обычных домах, оно было благоустроено с самым необходимым. Там была большая лужайка, вяз, на который можно было залезть при желании (и который каждую осень сбрасывал на землю невероятное количество листьев), несколько кирпичных клумб, на которых моя мать посадила розовые кусты и росла в диком виде. Там был небольшой цементный дворик с навесом. На нем стояло барбекю и какая-то простая садовая мебель. Папа часто говорил об установке бассейна и джакузи, но никогда не становился достаточно безответственным в финансовом плане, чтобы сделать это. Жалость.
Трейси была одета в футболку колледжа и шорты. Ее правая нога была зажата в наборе металлических скоб, которые выглядели как что-то из испанской инквизиции. К ее правой руке была прикреплена большая металлическая трость, которая помогала поддерживать ее вес, когда она шла пешком. С нее капал пот, по лицу текли струи, футболка была в пятнах, лицо скривилось в болезненном выражении, пока она ковыляла по кругу вокруг старого вяза, где мы с Майком когда-то построил крепость на дереве на высоте тридцати футов над землей.
— Как дела, Трейс? — спросил я ее, усаживаясь за стол и ставя свое пиво рядом со стаканом воды со льдом, который поставила туда Трейси. Муха упала в воду и слабо барахталась между двумя кубиками льда.
— Эй, — крикнула она, немедленно меняя курс и направляясь в мою сторону. «Это чертовски больно. Но не так сильно, как когда я впервые попробовал это. Думаю, мне становится лучше. Но теперь я готов к перерыву. Более чем готов». Она вытерла пот со лба, убрав со лба влажные волосы. "Как прошла свадьба?"
«Скучно, — ответил я, — как и все свадьбы. Но я был рад пойти. Приятно видеть, что Анита счастлива. У нас также была возможность немного поговорить».
"Ой?" — сказала она, ковыляя и садясь, отстегивая трость и откладывая ее в сторону. Он соскользнул вниз по стулу и с громким лязгом упал на цемент. Она бросила на него раздраженный взгляд, а затем предпочла проигнорировать его. Она потянулась к своему стакану и заметила муху. Ее лицо сморщилось от отвращения. «Отвратительно», заявила она.
— Я принесу тебе свежей воды, — предложил я, вставая и беря стакан.
«Я бы предпочла одно из этих сортов пива», — сказала она мне.
"Возьми этот." Я пододвинул к ней свой через стол. К тому времени, когда я вернулся с кухни со свежей для себя, половина ее уже была пуста. К тому времени, когда я закончил рассказывать ей о свадьбе и разговоре с Анитой, там было совершенно пусто.
Она рыгнула не по-женски. — Так ты действительно вернул ей проволоку, которую забрал? — спросила она меня с удивлением. "Почему ты это сделал?"
— Не знаю, — сказал я. «Я даже не знаю, почему вообще сохранил эту штуку. Какой-то порыв».
— Импульс, да? она цинично улыбнулась. — Я думаю, ты просто любишь драматизировать.
Я не оспаривал, что это может быть причиной. Минуту или две мы сидели молча, наблюдая, как бабочки атакуют мамины розы.
— Так ты будешь готов вернуться в школу в сентябре? — спросил я.
"Я иду независимо от того, готова я или нет," сказала она твердо, с решимостью. «Мне нужно вернуться на правильный путь, если я собираюсь получить степень бакалавра через три года».
Я кивнул. «Это то, что Нина тоже собирается сделать. Я попытаюсь, в конце концов, большинство общих уроков Эда должны быть довольно легкими, но я также буду работать. Если это слишком много, я вернусь. немного в темпе».
— Не я, — сказала Трейси. «Полный вперед для меня. Я планирую сдать экзамен BAR в 1989, самое позднее в 1990 году».
Я пожал плечами. «Я бы не беспокоился. Корпоративная Америка все еще будет там, когда вы закончите».
Какое-то время она смотрела на меня с серьезным лицом. Она взяла свою бутылку с пивом, как будто собираясь сделать глоток, но тут же увидела, что она пуста. Она поставила его обратно. Я уже собирался пойти за другим, когда она сказала: «Я собираюсь переключить свое внимание с бизнеса и корпоративного права».
"К чему?"
Она вздохнула. «У меня было много времени подумать, пока я выздоравливал от этого. Больше времени, чем я когда-либо хотел. Что, черт возьми, еще делать? Я думал о судьбе, последствиях и свободе воли. и пьяные таксисты». Она сердито покачала головой. «И это пьяный водитель такси, который продолжает возвращаться ко мне. Он был там за рулем проклятого такси после двух DUI. У него были лицензии штата Невада и штата Калифорния на это. За то, что он сделал со мной он получит девяносто дней в тюрьме. Девяносто гребаных дней, Билл! Что это за дерьмо?»
"Это просто жизнь, судьба, по-американски?" Я ответил. «Как бы вы ни называли это. Я просто рад, что вы пережили это, что вы все еще здесь, чтобы жаловаться на несправедливость этого».
«К черту это», сказала она. «К черту судьбу и все к черту. Этот мудак НЕ должен был водить что-либо, особенно такси. Наша система позволила этому случиться, и это неправильно. Это неправильно!»
— Да, — согласился я, — это так.
«Поэтому я собираюсь сосредоточиться на уголовном праве», — сказала она. «Я хочу попытаться посадить некоторых из этих мудаков в тюрьму. Я хочу сделать все, что в моих силах, чтобы попытаться остановить подобные вещи или худшие вещи, такие как то, что ДОЛЖНО было быть, повторяться снова и снова. Не просто вождение в нетрезвом виде, хотя я и буду привлекать к этому особое внимание, но любое другое преступление, которое недостаточно лечится системой, позволяет увековечивать себя из-за апатии».
