-Ты хочешь сказать, что вы как дети, которые обиделись за то, что в мире не существует конфеты, которая могла бы понравиться вам, так получается? - Маг наконец подал голос.

-Нет, напротив, таких "конфет" много, вот только каждый раз, когда один из нас находит что-то такое, все остальные пытаются испортить ему удовольствие, испортить из простой зависти. Возьмем вас двоих, к примеру, вы оба были моими игрушками, моими экспериментами. Одному я дал удивительные природные способности, расположенность к магии и прочее-прочее, а он так и остался лишь детективом, которого впоследствии науськали другие Боги против меня, второму я дал знания, тайны мироздания, тайны магии, тайны богов, но что сделал второй? Он погряз в своих глупых играх, в своих глупых и ничтожных проблемах, став пусть и сильным, но абсолютно бесполезным магом. Вы оба, это всего лишь разочарования, которое подтвердило мою догадку: когда человека касается божественное, он теряет свои возможности, становясь куклой, что мы, Боги, что вы, два идиота, после получения новых возможностей, все мы лишь куклы. Знаете, я даже не стану поглощать ваши души, наоборот, пусть они идут своей дорогой, но в мире живых вам больше не место, вы мне надоели, сломанные мною куклы.

Души двух смертных ушли в свой путь, под влиянием силы моего желания. Все Боги и правда куклы, вот только не могу понять, чьи же мы куклы, кто дергает за наши ниточки? Чем меньше остается божеств, тем сильнее становится влияние оставшихся на мир, я уничтожу всех Богов, всех смертных, если потребуется, но получу полноту власти, оборвав эти нити, пусть Земля будет адом, выжженной пустыней, пусть погаснет Солнце и расколется Луна, я оборву эти нити.

POV Всеми забытой и покинутой девушки

В глазах было слишком темно, чтобы что-то разглядеть. Лишь поверхностью гусиной кожи я ощущала, как меня обдувают потоки воздуха. Слишком резкие, слишком жесткие, они не разрешали мне открыть глаза, чтобы я наконец поняла, куда падаю…, или лечу? Пока я была занята разглядыванием черноты, освободилось время, чтобы вспомнить события, которые произошли минутами (минутами ли?) ранее. Я шла по торговому рынку, заполненному различными пряностями и товарами из далеких и не очень стран. Худенькая, почти исчезнувшая бабушка усердно предлагала мне красную рыбу. Миловидное лицо старушки выражало полнейшую честность и наивность, но я прекрасно знала, откуда была эта рыба, и что самое главное, что употреблять в пищу ее не следовало. Откуда простая, на вид молодая девушка могла знать о таких тонкостях? Плохая жизнь, очерненная разбоями и нападениями на простых и часто невинных людей, стала моим кредо, неотъемлемой частью существования. Утром милое создание – с заходом солнца я не щадила ни стариков, ни детей. Провернув нехитрую сделку с торговцем из одного пустынного города и отхватив в свой карман крупную сумму, не моргнув глазом, я перерезала глотку этому мешку с деньгами. Кровь обильно омыла мои руки, и мне долго пришлось полоскаться в речушке; вода окрашивалась в красный цвет, но покров ночи стыдливо скрывал это. Он был моим соучастником, из раза в раз. На следующее утро я стояла возле прилавка с красной рыбой и смущено улыбалась старушке с беззубым ртом. Вежливо отвязавшись от торговки, я углубилась в рынок. Переулок за переулком, и вот - я стою в тупике. Какого черта меня суда занесло? Я медленно повернулась, но меня успели схватить за плечо, и резкая, колющая боль разлилась по животу. Какой-то придурок, в черном балахоне пырнул меня "зубочисткой". Ублюдок, чтоб тебя глубоководные не щадя грызли, обсасывая каждую косточку твоего тела.

- Ты должна мне деньги, мои деньги, - зловонное дыхание гниющих зубов – неотъемлемая часть нищих греков. Хотелось ответить, как не подобает отвечать девушке, но теплая жидкость со вкусом железа поднималась по глотке все выше и выше. Совсем некстати подступил рвотный рефлекс, но ничего кроме коричневых сгустков крови мир бы не увидел.

- Отправляйся к своему блядскому Богу! - последнее слово я выплюнула мужчине в лицо, приправляя все каплями крови.

Видимо, слишком обидев тем самым своего будущего убийцу, он приложил всю свою силу и с наслаждением начал поднимать зазубренный предмет выше к ребрам, разрывая кожу на моем теле на две равные части. Боль пробежала крупным зарядом от кончиков пальцев выше к вискам. Странно, что ее эпицентр был где-то в районе груди…, или сердце не выдерживало такой гаммы агонии? У меня еще будет время об этом подумать, как оказалось.

Наверное, так и заканчивается жизнь – в черной, бесконечной арке падения. И никто не подаст руки. Утопание - дело рук самих утопающих.

Я не видела, я знала – мое тело куда-то падает с приличной скоростью, но в один момент его подхватила какая-то едва ощутимая телом пелена. Что-то мягкое и холодное коснулось поверхности спины, и теперь я не падала – я плыла, не знала куда, но знала откуда. Я никогда не боялась темноты, я сдружилась с ней детства, когда отец работал на корабле и приплывал поздно ночью. Я выбегала из нашего домика встречать его в кромешной темноте; и сейчас она оставалось моим другом – кровь не смыть с рук светлым утром. Но сейчас меня охватил безумный страх, я не понимала, отчего у меня появилось желание открыть глаза, увидеть, что происходит и где я; желание, сравнимое с необходимостью дышать.

Что-то не давало их открыть, будто чьи-то тяжелые пальцы держали веки, придавливая их как можно ближе к яблокам. Воздух перестал поступать в легкие, горло сдавило невидимым узлом. Мне нужно открыть глаза! Нужно! Необходимо! Я почти кричала, беззвучно, голос утопал в моем сознании, но я бы с радостью вырвала его оттуда. Я напряглась всем телом, тщетно пытаясь открыть глаза. Наверное, вены на моей шее и лбу выступили настолько, что их можно было потрогать пальцем. Я сделала над собой последнее усилие, и мой мир неожиданно приобрел краски. К сожалению, палитра состояла сплошь из темно-зеленых, красных, черных тонов.

- Где я? - сорвался звук с моих губ. От неожиданности я прижала ладони к губам, как бы проверяя, мое ли это лицо. Руки опустились ниже: живот не зиял дырой, напротив, все было как раньше. Белая ткань, заколотая на правом плече булавкой в виде лозы, не была окровавленной или рваной. Что это было? Сон? Я в дурном кошмаре? Посмотрев вниз, я увидела лишь сгусток плотного дыма, на котором сидела. Он неумолимо двигался куда-то. Я подняла взгляд, а вслед за ним и брови, когда увидела ждущий нас обрыв. Я вертела головой в разные стороны, пытаясь найти островок спасения, но повсюду были темно-зеленые стены, и с первого взгляда показалось, что в них застряли кости…, людей? Что это за место? С потолка, как в какой-то пещере, падали густые капли. Только сейчас я увидела под облаком дыма речушку или чем это было. Капли окрашивали ее в красный цвет, они, словно те реки, которые скрывали мои преступления. Я засмотрелась вниз и не заметила, как стремительно облако подобралось к обрыву, и с бешеной скоростью пустилось на дно. Смешным ли это было или я сходила с ума, но в голову мне пришла нелепая мысль: ниже мне падать уже некуда. Если только в загробный мир Барона.

Судьба была слишком благосклонна в этот день ко мне.

Я просидела на холодной земле некоторое время прежде, чем понять, что никуда не падаю. Подняв голову, я увидела дорожку, которая была сделана из…? Я сидела вразвалку и изучала странное покрытие, до того момента, пока не разглядела на нем человеческие останки. Если бы мне было что, я бы обязательно выплевала это из себя. Мне часто приходилось видеть истерзанные тела, но здесь их было слишком много для одного места. Кровавое место заканчивалось где-то далеко, там было слишком темно, чтобы что-то разглядеть. Я поднялась на ноги, и уши пронзил громкий, низкий голос: «Подойди ближе». Не понимая, кто со мной разговаривает, я вертелась в поисках источника звука, пока требование не повторилось еще раз, только громче. Конечно, путь мой лежал по этой кровавой мешанине из костей и крови. Здесь, только я пока не поняла, где именно, было очень холодно, я обхватила себя руками и пошла на голос дальше, в темноту. Шаг за шагом под ногами был слышен хруст чьих-то костей. «Может я в логове каких-то сумасшедших торговцев рабами?» - металось в мыслях. Этот вариант отпал сразу же, как только я увидела огромный трон, высотой в метра три, а то и все четыре. На нем, гордо подняв голову, сидел мужчина. Он смотрел на меня, как рыбак смотрит на гнилую рыбу или как сатир на нищую публику, которая ничего ему не сможет дать.