Почему я тогда не падаю?

Признаюсь, мне страшно. Я никогда не замечала за собой страха темноты или клаустрофобии, что могли бы выявиться во время игры в прятки, но вот одиночество – штука страшная. Страшная и безжалостная. От осознания, что я абсолютно одна здесь, что поблизости нету никого и ничего, тело прошибает мертвецким холодом. Ни звука, ни запаха.

Неужели я правда мертва? Неужели это и есть она – загробная жизнь?

Я никогда особо не задумывалась о том, что ждёт меня после конца. В жизни бы ещё для начала разобраться, а потом уже думать о смерти, если уж совсем не на что будет растрачивать свободное время. Но многие имеют на этот счёт разные предположения, основанные, правда, неизвестно на чём. Вероятно, они просто не хотят верить, что жизнь когда-нибудь закончится раз и навсегда, что когда-нибудь им придётся расстаться с самым ценным, что они имеют или имели когда-либо. Некоторые считают, что после смерти они попадут в Рай или Ад, – в зависимости от их характера, поведения и поступков за отведённое время – станут демонами или же ангелами. Но я не верю, что люди, пусть и далеко не самые хорошие, которым было судьбой предрешено оказаться после смерти в Аду, могли бы нападать на точно таких же людей, какими они сами когда-то являлись. Иные думают, будто души умерших становятся призраками, вечно блуждающими по нашему миру и наблюдающими за всем и вся. Кто-то и вовсе не верит в гипотезу о так называемой загробной жизни. Но вот я, стою сейчас здесь, вроде бы не живая, но и не мёртвая. Тихо, словно в пустоши. Я чувствую себя обнажённой, но нет, даже одежда на месте. Моя красная тонкая куртка, узкие джинсы, моя белая футболка, жёлтые носки с вышитыми на них мини-арбузами и красные кеды.

Нет, всё не могло так закончиться.

Разумеется, я знала, на что иду, когда забирала справку из рук лечащего врача. Я знала, каковы риски и возможные последствия, когда открывала дверь в нужный кабинет. Я всё это знала, но желание быть полезной, сделать что-то невообразимое и, наверное, безысходность подтолкнули меня к решительным действиям. Хотела стать героем, почему-то решив, что в таком случае само небо меня благословит за мою невероятно бескорыстную душу и пощадит меня. Был также и страх, который оказался побеждён шилом в одном месте. Может быть, меня и запомнят героем, но чувство паники и подкатывающей истерики факт того не способен изменить никак.

Люди не хотят умирать.

Я не хочу умирать.

Перед глазами вспыхивает яркий свет, заставивший глаза автоматически зажмуриться, а ноги – сделать шаг назад. Как оказывается, никакой пропасти позади меня нет, а есть то-то вполне твёрдое, как прозрачное стекло, которое, собственно, и не видно из-за его прозрачности. Спустя секунд десять я вновь открываю глаза и обнаруживаю… Огонёк. Да, это самый настоящий огонь, самое настоящее пламя, полыхающее перед моими глазами. Самосохранение должно, по сути, заставить меня двинуться назад, однако я не делаю этого.

Тепло.

Тепло и приятно, словно огонь не рядом с моей щекой, а чуть поодаль, в заточении кругом выложенных камней, полыхает маленьким ярким костром. Огонь не обжигает кожу, а приятно ласкает её своими прикосновениями. Это возможно? В реальном мире – точно нет. Даже если это очень странный сон, я не хочу просыпаться прямо сейчас, пока у меня ещё есть возможность подольше насладиться приятными ощущениями.

Только я ловлю себя на этой мысли, как огонёк внезапно разгорается сильнее. Ещё, и ещё больше, как вдруг вокруг меня разгорается самый настоящий… Пожар?! Огонь вновь не обжигает меня – очень странным образом разгорается лишь вокруг, заключая меня в центр своеобразного костра.

Что, чёрт возьми, происходит?!

Воспоминания о недавнем пожаре вновь возникли в моей памяти. Волна тревоги топит меня с головой, я изо всех сил стараюсь сопротивляться её ударному течению, стараюсь не захлебнуться в ней. Эти впечатления слишком ещё свежи, чтобы позабыть о трагедии.

Огонь полыхал, полыхал и полыхал, но никоим образом не задевал меня. Становится жарко… Я хочу выбраться отсюда, но не представляю как. Есть ли отсюда выход? А если это Ад, но не тот, где обитают демоны, а именно человеческая теория о загробной жизни, и теперь мне предстоит расплатиться за все мои грехи, совершённые мною при жизни?

Паника. Страх. Агония. Как же недавно это было, и вот снова я ощущаю свежий прилив смеси этих чувств.

Распахнув глаза резко подскакиваю, ртом пытаясь ухватить как можно больше воздуха. От страха перехватило дыхание. Я обнаруживаю, что лежу на твёрдоватой койке, и сверху надо мной нависают лица Тамары Львовны и Шрама.

– Проснулась! А Вы волновались напрасно! – весело и бодро заявляет демон, обращаясь к директору. Я всё ещё лежала, пытаясь немного успокоить сердцебиение и сбросить остатки кошмара.

– Как ты себя чувствуешь? – поинтересовалась Тамара Львовна. Она выглядела нервной.

– Более-менее.

Я приподнялась на локтях, когда постепенно сознание начинало приходить в норму, возвращаясь в реальный мир. Голова немного побаливала, словно на неё оседало что-то тяжёлое, но и это ощущение постепенно улетучивалось.

Шрам прожигал меня взглядом, от которого становилось не по себе.

– Что ты видела во сне, девонька?

Меня взбесило то, что он разговаривает со мной, будто со своей дочерью или близкой подругой, которую знает всю жизнь и потому имеет право называть схожим образом.

– Огонь, – ответила я, не показывая своего недовольства, поскольку сейчас и директор в том числе ожидала моего ответа. – Я видела огонь… Сначала он был маленьким, но потом превратился в пожар.

Кривая усмешка с непонятным контекстом расплылась по лицу Шрама.

– Так значит, огонь… Превосходно! Просто превосходно!

Он принялся вальяжно расхаживать по комнате, соединив за спиной руки. Я наблюдала за ним, совершенно не понимая, что же он нашёл в этом такого превосходного.

– Это что-то значит? – задала вопрос я. Мне казалось, что этот сон может отражать мои внутренние переживания, связанные с недавним трагическим событием. Совсем недавно я сама пережила пожар и, готова поклясться, это было не сном и не видением.

– Это значит, что тебе везёт, и везёт по-крупному! – радостно воспел чёрноглазый и всплеснул руками, радуясь, словно только что выиграл миллион. – Огненная стихия встречается часто,

и она реально мощная. Если, конечно, уметь ей правильно пользоваться. – Почему-то он снова усмехнулся в конце.

– Огненная стихия?

Когда нам в школе рассказывали о Межрасовой войне, то точно упоминали что-то о стихиях. Стихиях, которой обладали маги. Их всего четыре – Огонь, Земля, Вода и Воздух. Насколько я помню, маг может иметь лишь одну из этих стихий, а демоны и ангелы обладали каждой.

Получается, моя стихия – огонь?

Директор подошла ближе ко мне, очевидно, чтобы всё прояснить.

– В паспорте вроде указано, что ты родилась в марте. Двадцать пятого числа, если не ошибаюсь? – киваю. – Значит, по знаку зодиака ты Овен. Овны относятся к огненным стихиям. Это значит, что теперь ты обладаешь магией Огня. Понимаешь?

Вновь киваю, и мне на самом деле становится всё предельно понятно. Однако я не знаю, как реагировать – после пожара огонь для меня будет больной темой в лучшем случае на протяжении какого-то времени, если вообще не превратится в фобию. А работать мне предстоит именно с огнём. Жестоко, судьба, очень жестоко. И совсем не смешно.

Тамара Львовна всё ещё стоит рядом с моей койкой, в то время как Шрам улыбается в углу чуть поодаль от нас.

– Можно запускать следующего.

Я вздрогнула, ведь под "следующим" имели ввиду Макса. Меня выпустили в коридор, а его позвали внутрь, закрыв двери и строго-настрого запретив мне находиться в комнате во время эксперимента, как бы я не уговаривала Тамару Львовну. Та хоть и была мягка в общении со мной, на своём она стояла твёрдо и неуступчиво. Так что мне пришлось сдаться и расположиться возле двери вместе с толпой добровольцев, дожидающихся своей очереди.