Ликование длилось недолго. Мне показалось, что подобный триумф повторится уже через две недели, но меня ожидало разочарование. Причем настолько сильное относительно прошлого раза по количеству человек, что мое состояние было подобно тому, как если бы захваченный мною город оказался пустым, без людей и провизии. Груда кирпичей и холодное мрачное эхо… Я снова вернулся туда, откуда начал… Лоб, стена… Один против всех.
Параллельно с подготовкой к провальной вечеринке мы периодически общались по телефону с моей вновь обретенной подругой. Простая, ненавязчивая беседа по вечерам. Интересовались, как у кого дела и какое со-стояние у нашего третьего. Сразу после вечеринки, где-то через два дня, я шел по улице прохладным июльским днем, когда на мой мобильный пришло смс от подруги с текстом: «Девочка. 3350 г. 52 см». Где-то полминуты втуплял в текст, так как незадолго до вечеринки спрашивал у нее насчет девчонок на подтанцовку. Долго пытался понять, что это за параметры, пока наконец до меня не дошло, что с приходом этого сообщения на телефон в свой двадцать один я стал отцом. Дикий восторг и разрывающая радость несли меня дальше по улице… Будто дурак, улыбался прохожим, забыв про неприятный ветер и туман, которые еще пару минут назад намекали на то, что оделся я совсем не по погоде.
Еще через несколько дней я приехал забирать ребенка из роддома, где и состоялось официальное знакомство с родителями подруги. Встреча была не из приятных. Сухие и неловкие «добрый день» в обе стороны… Оценивающий взгляд ее отца, словно у охранника на фейсконтроле. А ее мать пыталась мне улыбнуться, но ей это удавалось с трудом. Для достаточно консервативных, по словам их дочери, родителей, это все и правда выглядело дурновато. Лысая башка, две серьги в ухе, борода якорем, слабый загар и классический костюм с яркой рубашкой пурпурного цвета. От меня, скорей всего, сильно пахло сигаретами, так как я потушил одну из них буквально перед тем, как зашел в фойе роддома. Явно я им не понравился… Да и кому может понравиться будущий зять в подобной ситуации?! Да и сам-то зять — нехуй взять. Когда я раньше слышал подобные замечания в адрес некоторых персонажей от своих теток или бабушки, эта фраза меня смешила только из-за ее матерного контекста и того, как точно звучала рифма. Теперь я понял и ее смысл. С меня действительно тогда нечего было взять. Ни квартиры… Ни машины… Ни работы… Мне, конечно, тогда казалось, что выбранное мною дело куда лучше любой работы, да и вообще, я всегда чужие мнения, вылетающие из уст окружающих меня людей, нахую вертел. Тем более, если это касалось моих жизненных планов и целей. Но невзирая на то, каким был я и какой была мать моего ребенка, нашим родителям все равно пришлось принять эту ситуацию так, как она складывалась. Где-то помочь… Где-то понять… А где-то простить…
…Мы жили сначала в нашей квартире, в моей старой детской комнате, с моей матерью и отчимом. Позднее переселились в квартиру ее родителей, которую те оставили ей, перебравшись в другую. Не скажу, что семейная жизнь тогда казалась трудной. Она просто была непонятной… Непонятно было, как строить быт… Непонятно было, как и какими методами воспитывать ребенка… Лишь отдаленное понимание отношений между супругами. Ну и чтоб ребенок не пролил на себя кипяток и всегда оставался накормлен. Точного определения любви к своему чаду у меня тогда не было. Я знал, что это моя плоть и кровь. Знал, что она очень похожа на меня в детстве, но еще сильнее на мою мать. Радовался порой тому, как она улыбается и тянет свои ручки. Но для меня тогда мой ребенок по ощущениям был чуть родней любимого домашнего животного. Он должен расти, чему-то учиться, и с ним ничего не должно произойти плохого. Что с ней делать? Чего она хочет? Что я сейчас могу ей дать? Мне было скучно… Скучно до ужаса! Меня хватало на полчаса рядом с ребенком, а потом в моей голове только и крутились мысли, как бы свалить из дома или поскорее переложить это ежедневное бремя на жену. Хотя женой она тогда еще не была… Ею она стала позднее.
Где-то спустя год после рождения ребенка мы рас-писались и сыграли свадьбу, а точнее, провели этот злоебучий цирковой обряд. Как же отвратительно это мероприятие! Этот искусственный, дешевый, по-казушный театр в стиле: «Вот, смотрите, мы какие, и зацените, как умеем». Кто круче в городе нарядил машину жениха и невесты… У кого богаче был стол… У кого смешнее всего ебнулась на танцпол во время плясок чья-то гостья… Кто больше всех выпьет… и удастся ли свидетелю трахнуть в уборной свидетельницу, дабы скрепить наш союз… Все эти наигранные, с трудом протискивающиеся сквозь зубы поздравления, адресованные молодоженам, на самом деле отражали неуверенность поздравлявших в том, что они, эти молодожены, вообще друг другу подходят… А этот наглухо перегруженный верхами звук блядско-эстрадного репертуара из убитых дешевых коло-нок?!.. И тамада, ощутившая себя богиней оперного театра, лишь только взяв в руки микрофон… И вот ты сидишь, как мудак, в центре зала долбаных шесть часов и улыбаешься, притворяясь, что тебе все это нравится. Гремят тарелки, бьются рюмки… Пляшем и бухаем… Плачем и смеемся… Горько, товарищи! Горько!
Родители моей теперешней жены подарили нам квартиру, но это никак не укрепило наш брак. Воз-можно, даже наоборот. Теперь мы полностью были предоставлены сами себе, избавившись от какого-либо родительского контроля. Пьем, когда хотим… Когда хотим, гуляем. Нередко у себя дома мы собирали компашки своих друзей и знакомых. Не повода ради, а так… просто выпить и попиздеть. Зачастую обо всем… но по сути ни о чем. Так, о своем… О женском или о мужском. Иногда о детском… Теперь-то как же без нее…
Как только ребенку исполнился год, Крис решила вернуться на работу и попробовать себя на ТВ, пытаясь осуществить наконец-то свою давнишнюю мечту. Дочку отдали в частный детский садик… Я привозил туда истерически орущего при виде двери этой трех-комнатной квартиры ребенка утром и вечером забирал с такими же воплями… Где-то через неделю поведение малой изменилось. Она стала спокойней. В целом даже дома вела себя тише. «Вот это чудо-няни, — подумали мы. Какое волшебное заведение, словно скорая по-мощь нашему семейному быту». Каким сильным было наше удивление, когда еще через неделю стандартные анализы дочери, которые сдавались ежеквартально в поликлинике, выявили у ребенка димедрол. Секретная методика работы с ребенком оказалась простым опаиванием сильнодействующим снотворным. Мы были в ужасе, но доказать ничего бы не смогли, как нам сказали адвокаты. Да и пол-администрации города сдавали туда своих отпрысков. Этот частный садик работал в городе уже давно, и его заведующую все знали. Позже мы сменили еще с полдюжины детских садов. Были и такие, откуда ребенка забирали с ощутимым запахом табака на волосах. В другом детей били, и после приведенных доводов сволочь-воспитателя увольняли, но спустя месяц брали обратно. «А куда деваться-то? Работать некому! Вы трахаетесь и плодитесь, а нам потом возиться с вашими ссущими, орущими и визжащими спиногрызами! Поэтому уж извините… детей продолжим пиздить!» — читалось в глазах заведующей… Но на словах она произнесла лишь: «Вы уж нас извините… Что поделать?! Нехватка кадров!» Позже мы, наконец, нашли то место, откуда ребенка забирали довольным, но это уже другая история, а мы здесь не детсадовские байки травим…
Со временем семейная жизнь, как и предупреждала тогда на лестничной площадке Крис, мне наскучила еще сильнее. По вечерам дома сидеть было впадлу. Где угодно, как угодно и с кем угодно, но только не дома. Было много собутыльников, именуемых мною друзьями, к которым я тогда периодически сбегал при каждом удобном случае. И не от слова «бутылка» я так охарактеризовал эти «дружеские» отношения… И не потому, что мы постоянно пили… А оттого что, как я позднее понял, кроме этого занятия и бесцельно убиваемого времени, нас больше ничего и не связывало. Порой я утешал себя, что так я искал себя. «Братан — это же новые люди, новые ситуации, новые связи! Что-то да подвернется», — шептала мне моя темная сторона луны. Но по большому счету я искал не то, что нужно было искать, и не там… И уж тем более не с теми… Любая пятничная попойка где-то в бильярдной с половиной слабо мне известных людей была куда интересней, чем находиться запертым в квартире с женой и ребенком. К тому же дома без ругани не проходило почти ни дня… Жена, обиженная, что я так мало уделяю ей времени, вечно требовала что-то от меня. Я же, пытаясь найти оправдание сво-ему поведению и переложить груз вины, требовал что-то от нее… Мы все чего-то требовали, но никто ничего не делал. Компромиссом и не пахло… А толь-ко подгузниками и следами не приученной к туалету кошки. Да и, как оказалось впоследствии, характеры у нас были абсолютно разные. Мы оба вечно стояли на своем, не уступали друг другу ни в чем и при каждом удобном случае выплескивали ведро словесных помо-ев из старых обид и недомолвок прямо в лицо… зло и беспощадно! «Конченый мудак!» — как: «С добрым утром!» — для меня. «Тупая, стервозная сука!» — как: «Не за что, спасибо!» — для нее. Никто из нас не был плохим. Мы оба были хорошие… Просто молодые, упрямые и глупые…
