Но я – не он. Я не мог так поступить, и не только из-за того, что не был в ней уверен, но и из-за того, что не был уверен в себе. Как бы ни было прекрасно найти пару, мне слабо верилось, что смогу быть достойным партнером. Тем, кто будет ее холить и лелеять, сдувать с нее пылинки, как это делали Дима, Денис и многие другие волки, которым посчастливилось найти свои вторые половинки. Волк осуждающе рыкнул. Он-то был в себе полностью уверен.

Было такое ощущение, что у меня началось раздвоение личности. Одна часть меня хотела окунуться в привязку с головой, завтра же сделать Юлю своей, чтобы ни у кого не возникло даже мысли, что она может быть свободной, другая же хотела спрятаться от девушки в самой глухой дыре, которую только можно найти, и никогда про нее не вспоминать.

Беда была в том, что осуществление второго варианта было маловероятным. Мне необходимо как-то смириться с ситуацией. Принять ее. Только как? И сколько на это уйдет времени? У Димы ушел год на это, Денис же не сомневался ни минуты, больше сопротивления выказала Марго, но и она, в конце концов, приняла парность, и ни разу не пожалела.

Но что, если я поведу себя, как отец? Не смогу долго ждать, если решу все-таки связать с девушкой оставшуюся жизнь? Не смогу дать ей достаточно времени на то, чтобы полюбить меня? Сделаю ей больно, сломаю ее.

Эта мысль вызвала у меня неконтролируемую дрожь. Простое предположение, что Юле будет плохо со мной, вызывало душевную боль. Проще было сторониться и не ввязываться в эти отношения. Так, по крайней мере, я точно не причиню ей страданий. Тот факт, что чем дольше я буду сопротивляться привязке, тем хуже будет нам обоим, я в своих размышлениях опустил.

Начался дождь, бегать под ним то еще удовольствие. Мне его хватило во время погони за Владимиром до скончания времен. Поэтому я повернул обратно, поскользнулся на раскисшей земле и чертыхнулся, чуть не упав. Осталось еще вымазаться в грязи и день можно считать «удачным».

Владимир… еще одна моя головная боль. Надо было что-то с ним делать. Патруль на границе практически ежечасно докладывал, что тот пытается прорваться сквозь защиту, установленную Владом с Никитой.

Не получив неизвестно зачем нужные ему записи Дронова, он словно сошел с ума. Поначалу каждодневно пытался напасть на кого-нибудь из моей стаи, а когда ему раз за разом давали отпор, несмотря на его магические способности, набрался наглости и решил бросить мне вызов. На счастье, ему не удавалось встретиться со мной лицом к лицу.

Вампир, который помог нам найти Владимира и его стаю, также искал хоть что-то, что могло бы нам помочь, но, к сожалению, пока ничего найти не мог. Я, правда, так и не понял, какие лично у него претензии к волку, но не особо старался вникнуть. Помогал и славно.

Записи Дронова тоже были бесполезны. Я изучил их вдоль и поперек. Ничего, кроме методов обращения в оборотней и нашей истории, полезного в них не было. К своему стыду, вчера я даже пытался найти способ разорвать привязку, но это было невозможно.

На задворках сознания мелькнула мысль, что в записях было-таки то, что я мог использовать, и что это было как-то связано с той самой привязкой, от которой я пытался убежать, но поймать мысль я не смог.

Черт, стоило признать, что я находился в тупиках по всем фронтам. И не имел ни малейшего понятия, как из них выбраться.

Когда невдалеке показался дом Дмитрия, я принюхался, пытаясь уловить запах своей пары. Некоторые инстинкты были сильнее меня, потребность знать, что она рядом и что с ней все в порядке (относительно, учитывая ее рану) – один из них. Вот только я ничего не почувствовал, то ли ветер, дувший мне прямо в морду, был тому виной, то ли то, что она находилась в доме моего беты, и его запах перебивал другие.

Меня охватила паника, надо было срочно проверить, все ли в порядке. Не раздумывая, стараясь не зацикливаться на ужасном чувстве, расползающемся по всему телу, от которого холодел даже хвост, забежал в небольшую пристройку у дома Дмитрия, где хранились запасные вещи для каждого члена стаи (у всех была подобная, на всякий случай), обернулся в человека и оделся со скоростью молнии.

Постоянно принюхивался, но по-прежнему ничего не чувствовал. Что если с ней что-то случилось? Но от Димы не было никаких сигналов, он бы не дал произойти ничему плохому. Только логика не могла пробиться к моему паникующему сознанию, поэтому я как мог быстро добрался до главного входа и с шумом распахнул двери, за что получил выволочку от моего беты, но мне было плевать.

Стоило только очутиться в особняке, как в нос тут же ударил запах сирени, а через мгновение и сама Юля вышла из кухни. Облегчение накатило сбивающей с ног волной. С ней все было хорошо, слава Богу.

Но за облегчением пришло раздражение. Она заставила меня волноваться, переживать за нее. Умом я понимал, что девушка тут ни при чем, но поделать ничего не мог. Размышляя, что теперь прекрасно понимаю Алису, которую штормило в первые дни тесного знакомства с Димой, чем она была дико недовольна, прошел на кухню. Очень хотелось пить.

Я буквально спиной чувствовал взгляд волчицы, недоуменно следящей за каждым моим движением. Да, малышка, я сам не знаю, что на меня нашло. «Знаешь, - недовольно заворчал волк, -знаешь и ничего с этим не делаешь.» Я пытался его проигнорировать, но эта зараза услужливо подкинула возбуждающую картину. Как я, резко развернувшись, схватываю девушку в охапку и глушу любые возражения жестким поцелуем. Выпивая без остатка все, что она может мне дать – ее желание, которое по какой-то причине охватило ее минуту назад, и которое так сладко пахло (впрочем, как и она сама), ее стоны, ее наслаждение, которое, я уверен, смогу ей подарить. А после раскладываю на столе, выбивая из нее и себя любые сомнения, что мы не сможем быть счастливы друг с другом, по крайней мере, в том, что касалось бы секса.

Член дернулся, до боли упираясь в ширинку. Сжав стакан одной рукой, а другой вцепившись в столешницу, вызвал в голове образ Владимира, чтобы унять возбуждение. Удалось с блеском.

Взяв себя в руки, повернулся, вперившись в девушку взглядом. Она выглядела такой уютной в домашней пижаме и с чуть спутанными волосами. Вновь захотелось схватить ее, но на этот раз лишь для того, чтобы прижать к себе, зарыться носом в волосы, окунаясь в ее тепло и ощущение уюта, впервые в жизни возникшее рядом с ней.

Вот только увидев, как она сморщилась от боли, выкинул все из головы. Ей надо поправляться, а я тут с ней в гляделки играю. Отвел наверх, осторожно придерживая за плечи и наслаждаясь одним лишь присутствием, ощущая ее недоумение и шок, а затем, удостоверившись, что Юля выпила лекарство, прописанное Доктором, вышел.

Меня мотало из стороны в сторону, пара минут наедине с девушкой, и мне уже хотелось наплевать на все свои принципы и сделать ее своей. Но я не мог этого сделать, не сейчас. Надо было сначала разобраться – с собой, с Владимиром, узнать ее, а потом уже принимать какое-либо решение. Как можно узнать девушку, если я в то же время планировал сторониться ее до тех пор, пока не станет совсем невмоготу, представлял плохо. Да и не хотел пока.

Забираясь в постель, постарался заглушить волка, ворчавшего в этот раз на тот счет, что его пара находится далеко и не спит рядом в постели, прижавшись всем телом, но получилось не очень. Заснул не сразу, а сны были наполнены запахом сирени и образом прекрасной волчицы, от которой мне теперь не было спасения.

Юля

В последующие несколько дней, пока приходила в себя, Александра я не видела. Даже не слышала про него ничего. Словоохотливая Алиса во время наших с ней дневных прогулок с малышом даже словом не упоминала Альфу, рассказывая о своем знакомстве с Димой, об их женитьбе и о том, как ей поначалу было трудно смириться с жизнью в стае, где каждый норовит чем-то помочь и что-то подсказать, даже, если в этом не было нужды.