То, что произошло в этот вечер, однозначно сменило вектор наших отношений. Но предугадать в какую сторону — невозможно.

Напряжение между мной и Зотовым зашкаливало. Танец, который должен был стать волшебным пинком для пробуждения, превратился в публичную прелюдию. Мы буквально пожирали друг друга, вымещая злость скопившуюся за долгие годы. Зотов, после того, как я впилась в его губы, ухватился за меня и не позволял вырваться. Его руки, в отличи от прошлого раза, не были неподвижны. Наоборот… Мужчина навёрстывал упущенное, блуждая руками по всему телу, оставляя горячий след после них на моей распаленной коже. Каждый раз, когда его руки попадали на оголённый участок кожи на пояснице, меня прошибало током. Я сгорала от желания, готовая заняться с ним любовью на глазах у разгоряченной толпы.

Сквозь музыку и неровное биение сердца, до меня доносились похабные выкрики из толпы. Некоторые не стеснялись в выражениях, предлагая устроить оргию здесь и сейчас.

Скорее всего Михаил из нас двоих был более трезв. Не отпуская меня из своих объятий мой муж направился в сторону подсобных помещений. Что будет дальше я знала. И была не против. Девочка я не маленькая и кричать на утро: «всё это ошибка» или «я не такая», я не буду. Я такая! И Я хочу! И ещё как буду!

Громкий стук двери о стену оповещал о том, что мы прибыли на место. Похоже Зотов не заморачивался и ввалился со мной в каморку уборщицы. Ну ничего… Эти тряпки и швабры видели на своём веку и не такое. Наш секс переживут как-нибудь.

Как только дверь за нами закрылась и мы погрузились в кромешную темноту, я дала себе волю. Запустив свои пальчики в густую Мишину шевелюру, я углубила наш поцелуй. Покусывая его губы, я постанывала от удовольствия. Миша тоже не бездействовал. Пока я осыпала поцелуями его немного колючую щёку, пытаясь добраться до уха, Миша, удерживая меня одной рукой, второй избавил меня от блузы. Влажная после танцев кожа от соприкосновения с прохладным воздухом покрылась мурашками. От такого контраста все ощущения стали острее. Темнота позволила раскрепоститься и оставить смущение за дверью.

Впервые за годы моей сексуальной активности мне неистово захотелось встать перед мужчиной на колени. Я не ханжа и к оральным ласкам отношусь, как к чему-то повседневному. Но тут мне захотелось самой. Не бартер. Не необходимость. Не в качестве прелюдии. А просто потому, что я так хочу. Хочу увидеть. Потрогать. Услышать его мускусный запах возбуждения. Попробовать на вкус.

Выпутавшись из крепких рук Миши, я не теряя не секунды, опустилась перед ним на колени и ухватилась за ремень.

— Что ты… — со свистом выдохнул Миша.

— Хочу! — всё, на что меня хватило в это минуту.

Звякнула пряжка ремня, а я, как маленький ребёнок, облизнулась при виде конфеты.

Проведя коготками по его напряжённому прессу, мои ручки опустились на внушительную выпуклость между его ног.

— Я хочу это видеть. Ты не против? — с рычащими от нетерпения и страсти нотками, спросил Зотов.

— Нет… Не против.

В темноте я не могла увидеть выражение его лица, но знаю, что мужчина оскалился.

Миша вынул из кармана брюк мобильный телефон и направил его экраном вниз, чтобы его свет подсветил мои действия.

Пара неловких движений и передо мной открылась самая завораживающая картина. Большой, горячий, жаждущий ласки и внимания, член. Мой рот непроизвольно наполнился слюной. И я не стала отказывать себе в удовольствии. Положив руку на горячую плоть, я совершила пару пробных движений туда-сюда. От таких манипуляций мой спутник дрогнул всем телом, словно я пустила по его телу разряд электрического тока. Наклонив голову к самой желанной карамели, я языком сняла с головки солоноватую, с терпким привкусом, жемчужину. От этого вкуса в голову ударило похлеще, чем от пузырьков шампанского. С наслаждением я двинулась дальше. Обхватив губами бордовую головку, я начала то самое, от чего у мужиков сносит крышу.

Михаил дрожал всем телом. Его шумное дыхание и те редкие рыки-стоны, которые он себе позволял, будоражили меня. От пошлых, причмокивающих звуков и тяжёлого дыхания мне хотелось ещё большего. Хотелось дойти до конца.

Я уже хотела помочь себе рукой, чтобы довести Михаила до края и попробовать на вкус его удовольствие, когда громкая вибрация мобильника меня не отвлекла. Мне не хотелось знать, кто ему звонит. Но гадкое предчувствие приближающегося товарняка, заставило меня поднять глаза на экран.

И вот столкновение. Удар был настолько сильным, что от меня не осталось и мокрого места. Эта надпись меня уничтожила. Сердце ударилось о грудную клетку и рухнуло вниз, оставив после себя выжженную дыру размером с кратер вулкана.

«Моя» — так гласила надпись на экране, увенчанная красным сердцем с языками пламени.

После этого эпического вечера в моей душе что-то надломилось. Мои чувства к Михаилу остались прежними, но… Я не знаю, как правильно выразить это самое «НО». Мне стало как-то безразлично. Не скажу, что я перестала хотеть быть с ним, но однозначно я перехотела что-то для этого делать.

Этот звонок открыл мне глаза на происходящее. Как там говорят? Насильно мил не будешь? Наверно, это так. Какой смысл трепыхаться, борясь за то, что уже принадлежит кому-то другому? Я его не вижу. Если моему возлюбленному будет лучше с другой, то я готова отпустить его и пожелать счастья. Мне от этого не станет хорошо, но, зная, что он с той, с которой хочет быть на самом деле, я буду спокойна.

Наверно, это даже хорошо, что вышло всё так. Пока мы не зашли дальше и не совершили тех ошибок, из-за которых порушились бы чьи-то судьбы.

Когда эта ужасная надпись высветилась на экране его телефона, я почувствовала себя героиней самой провальной порно картины. Той, где у героини сводит челюсть, и она случайно превращает эротику в кровавый фильм ужасов. Кусь и нет больше колбаски! Жесть… Хвала небесам, что я сдержала эмоции и ничего фатального не произошло. Не хотелось бы доказывать потом, что я не голодающий каннибал-извращенец.

Между нами не было никаких нелепых выяснений отношений. Я не спешила задавать вопросы, а Зотов впадать в истеричные оправдания. Мы поняли, что в этом нет необходимости без слов. Достаточно было взгляда, чтобы молча разойтись и не думать о том, что было бы.

Последующие несколько недель прошли под эгидой внутренних конфликтов с самой собой. Я не винила его или уж тем более себя. Мне просто хотелось понять, что делать дальше. Наши и без того хрупкие отношения разрушились до основания. Мы попросту перестали видеться. Я даже не знаю, жил ли все эти дни Миша в нашем с ним доме. Выяснять это я не стремилась. Возможно наш неудавшийся междусобойчик раскрыл ему глаза, и он уже переехал к той самой женщине. Зачем я буду усугублять? Не хочу.

Физически я была в полном порядке. Работала, занималась в зале, встречалась с друзьями. Внешне никто и не смог бы понять, что со мной что-то происходит. А сама я не спешила делиться. Только один раз Вано попытался со мной об этом заговорить:

— Нют, что у вас произошло? Я не слепой и вижу, что ты не выглядишь, как девушка, у которой был секс в каморке со швабрами? Он сделал тебе больно?

— Нет, Вано, он не сделал мне больно. Не обижал меня или ещё что похуже. Всё так, как должно быть. Тебе не о чем волноваться, — с ледяным спокойствием в голосе успокоила я его.

— Я не верю тебе, Нют. Что-то произошло, но ты не готова об этом говорить, — сделал он свои выводы. — Я не стану давить на тебя. Захочешь — расскажешь. Помни, я всегда рядом.

— Спасибо, я знаю. Но повторюсь, для паники нет повода.

И я нисколько не лукавила. Для паники и правда нету повода. Да и от чего паниковать? Я знаю, что не волшебница и вложить свои мысли в голову другому человеку не могу. Заставить Мишу меня полюбить тоже.

Всё изменилось через полтора месяца.

В очередную одинокую субботу я проснулась и поняла, что такая жизнь не для меня. Сколько можно водить хороводы со страдашками по несбыточным мечтам? Кому от этого будет хорошо? Я свою жизнь загублю и Михаила за собой утяну. Вообще не представляю, как мой муж полтора месяца в одной и той же одежде ходит. Бедолага.