– Я знаю. И мне от этого не легче, поверь.

Тиеф верил. Столько лет скитаться с чувством вины и вынужденного ожидания. Должно быть это ужасно. Гораздо хуже его теперешнего положения.

– Ну, так вот, – со вздохом продолжил Крайтер, машинально перекатывая воду в страхте. – Теперь он – мы – нашли тебя. А значит, на рассвете ты будешь поглощен.

– Почему на рассвете? – спросил Тиеф, понимая, что спрашивает совсем не о том.

– А, это отдельная тема. Как ты успел заметить, мы твои предки. Мудрец состоит исключительно из них, ведь после катастрофы расщепившей его, сеть была разрушена и функция Ра из производства биофира свелась к его сбору. Внутри себя Мудрец зациклен на периоде до катастрофы. Здесь он раздроблен на тысячи тысяч Ра. Какие-то формируют фон, какие-то бытуют в своих естественных формах. Они постоянно меняются местами и в целом никто из них ничего не замечает. Одни, засыпая ночью, могут пробудиться через сотни лет и для них утро станет утром следующего дня, а не столетия. Это трудно объяснить, но многомерность существования, порождает несколько псевдореальностей, взаимопроникающих и неотделимых друг от друга… Понимаешь, для Ра – ты знамение конца всего сущего. И тебя надо умертвить. Скормить великому груху, чтобы отвести беду. А ритуал, по обычаю, должно проводить на рассвете. Они все церемонии проводят на рассвете.

– Меня хотят принести в жертву?

– Они больше не знают, что с тобой делать. Проблема ситуации в том, что груху будет не груху, а наш старый знакомый, который только этого и ждет. Но он не может проглотить тебя просто так, ведь здесь он – это не он, а мир Ра, действующий и живущий по своим законам.

– Постой… Если он мир Ра, тогда почему он так долго искал меня?

– Потому долго, что тебя не было здесь. Ты завис в пограничном состоянии, завис надолго. Твое появление предвестила Теньеге, указав нам место для поиска. Где ждать тебя. Все исполнилось точно так, как она и сказала. Понимаешь, Теньеге это не внутренне порожденье теперешнего Мудреца. Она была всегда. Это удивительное создание, живой бог, если рассматривать креатуру в качестве творца. На Вербарии такого не было. На Вербарии гениза не разговаривала со своими созданиями, а вот у Ра была такая возможность и это поистине удивительно. В ней сосредоточена мудрость поколений, обобщенная, осмысленная, стремящаяся сделать свое детище лучше.

– Всеобщий Мудрец…

– Да, это она. Мать Ра. Ты знаешь что-то о ней?

– Немного, – Тиеф почувствовал, как запылало его лицо. – Мы знали только, что до катастрофы был единый Мудрец и что он погиб, а вслед за ним погибли и Ра, став инструментом воссоединения. И это все. Возможно, знаки вместилищ хранят больше, но… Мы разучились их понимать.

Крайтер поднялся с камня, обошел его кругом, встал с другой стороны и провел рукой по светящимся рытвинам.

– Тысячи лет одиночества, – тихо произнес он. – Тысячи осколков одного сердца… Теньеге деградировала вместе с вами и в итоге перестала быть собой. Ее подлинность храниться глубоко внутри, под коркой извращенных смыслов и безумств. Спятившая гениза, каково, а?

Не найдя что ответить, Тиеф молчал, а Крайтер со вздохом продолжил:

– Отсветы ее прежней видны только здесь, в изнанке Мудреца. Это не она прежняя, это лишь ее проблеск. Мне жаль ее. Жаль так, как будто я ее сын, – Крайтер опустил руку и пожал плечами. – В ее лице мы потеряли нечто такое, о чем в пору скорбеть всему космосу.

– Но что ее погубило?

– Точно никто не знает. Тот, кого убьют метким выстрелом в затылок, никогда не узнает, кто выстрелил. Но, мне кажется, что стрелком был Атодомель. Возможно, он избавился от нее, как выбраковывают дефектное изделие. Для чего ему гениза, которая, еще на заре становления, осмыслила себя? И не просто осмыслила, но вела диалог со своим народом.  Очевидно же, что и она и ее творения воспротивятся повелениям первого, и что нейтрализовать их следует в зародыше. Если это так, если мое предположение верно, то Теньеге будет отомщена. Сейвен уж об этом позаботится.

– Крайтер, я не хочу умирать.

– Ты не умрешь, я обещаю, – он усмехнулся. – Ты вправду подумал, что я отдам тебя на съедение этому монстру? Хе-хе-хе, тогда б я не околачивался здесь столько времени.

– Расскажи мне о ней.

– О Теньеге?

– Почему ты называешь ее… Так?

– Почему считаю ее женщиной? Хм. Я как-то не задумывался об этом. Для меня это естественно, знаешь ли. Мать… Она ведь не может быть мужского пола, верно? Хотя для тебя все едино. Постоянно забываю, что у вас нет пола. Все архисторики для меня мужики и только одна она – она. Вообще, какого пола может быть гениза? Это аморфное создание даже близко не соотносящее с простыми смертными. Но я буду называть ее так. Привык уже. Теньеге… Для каждого она своя и редко когда ее образ повторяется дважды. Ра могут ее видеть по несколько раз в день, а если не видеть, то чувствовать, слышать… Она как воздух, как… Как шестое чувство! Всегда верное, даже если твои пять перечат ей. Для каждого она своя, но и едина. Нет, не как отчизна или общество, а несоизмеримо глубже. Ведь что такое общество? Вроде одно, а как присмотришься, то и увидишь особей, готовых друг другу глотки перегрызть за свое, за личное. Потому в обществе и выдуманы законы, правила, нормы приличия, образы поведения… Все это для того, чтобы хоть как-то обуздать эгоизм и ненависть к ближнему. Вот у нас на Вербарии общество хоть и было одно, с одной общей религией и моралью, но было множество государств… А это чуть лучше, чем полная анархия. Внутри государства вроде как все сдерживается правительством, но когда интересы правящих верхушек пересекаются, начинается война. Беда начинается. И здесь уж кто сильнее, тот и прав. Благодаря Теньеге у древних Ра отсутствовали конфликты как класс. Межличностные, межгрупповые… Их попросту не было. Она чувствует свои творения, своих детей, куда как тоньше, чем они сами. Едва проклюнутся ростки конфликта, как она явит себя и ссора гаснет, не успев возгореть. Внешне это проявляется каким-то намеком для конфликтующих: будь то дуновение ветра или шелест песка, далекий крик груху или затмение солнца. И в этом неповторимом явлении встречник понимает встречника, как себя. Примеряет его на себе. На мгновение – на неуловимый миг – становится им и понимает, принимает его точку зрения. И вот, они уже смотрят друг на друга не как враги, а как кровники. И так во всем! Благодаря Теньеге цивилизация Ра лишена таких костылей как общество, политика, религия… Да и зачем они там, где нет лжи и корысти? Их жизнь не сведена к борьбе друг с другом, а посвящена изучению самих себя, освоению природы. У Ра нет письменности, потому как любое знание, опыт любой жизни доступны всегда! Если возникнет затруднение, Теньеге сама догадается и подскажет. Не явно, но намеком. Главное уметь прочесть его. Вот этому учатся Ра. Дышать в унисон с Теньеге, а через нее – с каждым соплеменником. Ничто и никогда не сможет сплотить цивилизацию крепче, наполнить жизнь каждого гармонией и смыслом, чем она.

Пылкая речь Крайтере оборвалась, и Тиеф заметил, как в его руках засверкал металлический диск.

– И всему этому вдруг был положен конец, – произнес он тихим, исполненным печали голосом. – Атодомель знал, что Ра не отдадут Теньеге без боя и посему оборвал ее жизнь до того, как она, – до того как они – могли бы воспротивиться. Как именно он это сделал, я не знаю: свидетельств нет никаких. Впрочем, это даже и не важно. В одночасье они превратились в беспомощных слепцов. И вот теперь, здесь в этом замкнутом цикле, им мерещится надежда, что это именно ты всему вина.

Он замолчал, понуро склонив голову. Диск в его руках вращался все медленнее, пока вовсе не прекратил сверкать.

– Я помню… – нерешительно заговорил Тиеф, на которого слова Крайтер произвели сильное впечатление. – Помню, как еще на планете, до того как Мудрец обратил меня в избранного, я слышал зов. Немой голос. Тогда мне казалось, что это он звал меня… Может это была она?