— Спасибо, — выдохнула я, четко понимая, что должна быть благодарна мужу за содействие. — Если б не ты, не представляю, что б я с этим всем делала.

— Не за что, — он накрыл мою руку своей и ласково улыбнулся. — Эдита, ради тебя я готов на все, что угодно. И уж тем более — на то, чтобы поставить на место собственных бывших подчиненных. Тебе не о чем беспокоиться, правда. Они будут слушаться. И будут выполнять свою работу.

Мне вдруг стало стыдно.

— Я зря ревновала, — призналась я. — И вообще, не знаю, что на меня вчера нашло. Прости, я едва на тебя не накричала. Мне следует вести себя гораздо сдержаннее.

— Ты просто устала, — Себастьян, кажется, и вовсе не обижался. — На тебя слишком много всего свалилось. Мы с Рене всегда были жителями этого мира и привыкли ко многим особенностям, тебе же все это в новинку.

— Это не дает мне права…

— И ты действительно очень многое на тебя взяла. Мне не следовало так долго задерживаться там, кладбище бы подождало на пару часов дольше, не рассыпалось. Прости, что я оставил тебя одну.

Себастьян улыбнулся мне, и я ответила ему тем же, а потом, подавшись вперед, порывисто обняла. Муж сгреб меня в охапку, практически стягивая со стула. Его совершенно не беспокоили посторонние взгляды, да и меня в эту секунду, если честно, тоже не волновало, что кто-то нас заметит. Себастьян — мой муж! И я буду обнимать его там, где мне захочется.

— Воркуете, голубки?

Я вздрогнула, но не позволила Себастьяну выпустить себя из уютных объятий, только подняла голову, реагируя на голос.

— Рене? Ты что здесь делаешь?

— Это я к нему обратился, — серьезно промолвил Себастьян. — Ты права. То, как ведут себя наши коллеги, недопустимо. И если мы хотим достигнуть результата, должны пресекать это практически сразу.

— И как же, — протянул Рене, занимая место Аделины, — ведут себя наши коллеги? Кто отличился в этот раз? Нет, дайте-ка угадаю… Георг?

Я отвела взгляд.

— С Георгом удалось справиться из без твоей помощи. В его услугах мы не особо-то и нуждаемся.

— Я воспользуюсь этим аргументом при сокращении штата, — серьезно промолвил мой брат. — Потому что его поведение выходит за всякие рамки… Но даже если Георг вызывает у тебя недостаточно возмущений, то кто тогда? Аделина? Или?..

Он помолчал немного.

— Селена, — наконец-то вздохнул Рене. — Разумеется. Как я сразу не догадался…

Мне даже было не с чем спорить — Хранитель Времени все понял и так. И я вдруг задалась вопросом, случайно ли люстра едва не свалилась на голову Селены, или в этом тоже был определенный коварный замысел?

Глава тридцать вторая

Табличка, гласившая о том, что именно в этом кабинете трудится «достопочтенная богиня мудрости», покосилась еще сильнее. Рене бросил на нее презрительный взгляд и недовольно потянул на себя, срывая с креплений. Та поддалась практически сразу. Из двери остался торчать криво вбитый гвоздь, и Хранитель Времени провел вдоль его основания кончиками пальцев.

Гвоздь осыпался пеплом.

— Ты со всем так можешь? — тихо поинтересовалась я.

— Разные трудозатраты, но могу, — отозвался Рене. — Даже с Селеной могу. Но не буду. Ты же понимаешь, почему.

Конечно, я понимала. И задалась вопросом, насколько трудно контролировать себя, когда столь многое можешь. Я не пользовалась магией в первую очередь по той причине, что это еще не вошло мне в привычку. Она находилась где-то рядом, но не текла подобно крови у меня в жилах. Я не чувствовала необходимости постоянно прибегать к своему дару, наверное, в первую очередь потому, что двадцать четыре года выживала без него. Да, у меня в жизни бывали непростые моменты, и не из всех передряг удавалось выбраться победительницей, но кто сказал, что магия могла мне в том помочь?

Для Рене же его дар был словно вторым дыханием. И я представляла себе, каким сильным желанием было применить его на людях…

— На самом деле, нет, — усмехнулся брат, будто читая мои мысли. — В юности я не пользовался своим даром. Собственно, мои силы проснулись окончательно только с год назад, когда я был уже в отношениях с Матильдой… И занимал эту должность.

Прежняя табличка, обозначающая этот кабинет как место обитания Рене, все еще находилась на месте, и мужчина почти что любовно провел кончиками пальцев по ее краю.

— Но мне казалось, магия — неотъемлемая часть…

— Да, — утвердительно кивнул Рене. — Неотъемлемая… В какой-то мере. Но на самом деле есть невероятное количество условностей, благодаря которым магия, скажем так, держится в узде. Я практически не использовал ее в повседневной жизни. Мне гораздо проще отказаться от дара, чем от постоянных подсчетов. Если кто-то скажет тебе, что нынешний Хранитель Времени скорее математик, чем Истинный, он будет прав.

— Но время выбрало тебя, — отметила я.

— Да. Возможно, оно хотело кого-то вроде меня? Я четко вижу, к чему приводит потребление ресурсов, и не рискну использовать лишнее не потому, что меня сдерживают какие-то глупости вроде совести и желания сохранить мир. Я просто способен очень четко оценивать последствия. Спроси Себастьяна. Меня нельзя назвать хорошим человеком.

Себастьян умчался по делам, оставив нас вдвоем, еще после обеда в ресторанчике, и задать этот вопрос я ему не могла, но и так знала, каков будет ответ. Рене недооценивал свои человеческие качества.

— Если б ты был плохим, ты б просто убил меня, — улыбнулась я.

— С математической точки зрения это было очень нелогично, сестренка, — подмигнул мне Рене. — Так что тебе придется привыкать к популярной в этих стенах мысли: я закоренелая сволочь.

— Ты самый лучший брат, которого только можно себе представить, — хмыкнула я.

— Льстишь.

— Тебе кажется.

Он закатил глаза и весело рассмеялся. Очевидно, Рене хотелось соответствовать ожиданиям, раз уж он не мог изменить отношение к себе.

— Я думаю, мне придется приложить недюжинные усилия, чтобы случайно не причинить нашей общей знакомой вред. Останови меня, если вдруг что, — попросил Рене и, даже не дождавшись моего утвердительного кивка, решительно потянул за дверную ручку.

Селена восседала все в том же кресле. Сегодня, впрочем, ее поза была еще более вальяжной. Женщина нагло закинула ноги на стол, а сама, кажется, корректировала форму ногтей с помощью пилочки.

— Неужели непонятно, — капризно протянула она, не отрывая внимательного взгляда от собственных рук, — что в двери нужно стучаться?

— Увы, — отозвался Рене знакомым мне ядовитым тоном, — непонятно. В конце концов, это мой кабинет. Вопреки тому, что ты так нагло в него вторглась и своими грязными туфлями пачкаешь мне стол. Еще и полировку, небось, поцарапала.

Селена оторвала наконец-то взгляд от своих ногтей и удивленно воззрилась на Рене. Не знаю. Выглядел ли он достаточно впечатляюще, или ее так испугало осознание статуса мужчины, но богиня мудрости как-то заметно побледнела.

Однако, наглости своей не растеряла.

Все-таки убрав ноги со стола и даже отложив пилочку, она ядовито поинтересовалась:

— Что, сестричка пожаловалась, что я не выполняю свои служебные обязанности? Я б посоветовала ей больше следить за своими делами; у нее в купидоньем царстве уж точно не все чисто, зная, как они привыкли себя вести.

— Селена, — прищурился Рене, заметив, очевидно, как я едва не задохнулась от возмущения, — а откуда у тебя такая осведомленность относительно функционирования Канцелярии Любви, если ты совершенно ничего не делаешь?

— Я справляюсь со своими обязанностями без суеты, — отметила Селена.

— Да. Вопрос только в том, почему ты вообще заняла эту должность.

Рене обошел стол и остановился за спиной у Селены. Он сложил руки на изголовье кресла и склонился к женщине, внимательно рассматривая ее. Теперь ей, чтобы посмотреть на Рене, пришлось бы задирать голову. Ну, или говорить в пустоту.

Селена выбрала второй вариант.

— Потому что когда нет бога красоты и искусств, эту должность занимает богиня мудрости. И это всем известно.