— Ну вот ты тут сидишь, — отметил Димитрий, устраиваясь на краешке моего стола, — а там, между прочим, твой супруг упрямо охмуряет Аделину. И в ресторанчик ее повел на обед… Не просто так же? Решил вернуться к своей старой любви? Небось, наплел тебе о том, что знать не знает никакую Аделину, а теперь за спиной шашни крутит…

Я стремительно подняла на купидона взгляд. От состояния эмоционального спокойствия не осталось и следа; реагируя на мое переменчивое настроение, в руках вспыхнула признанная непригодной разнарядка. Языки пламени стремительно разбегались по столу, и Димитрий, засидевшись, вдруг почувствовал жжение.

— Ай! — вскрикнул он, вскакивая на ноги и пытаясь сбить огонь. — Ты совсем сдурела, Эди? Это были мои любимые штаны!

— Предлагаешь мне тебя пожалеть? — мрачно поинтересовалась я, удостоив Димитрия холодного, злого взгляда. — Прости, но не буду. Я сейчас немного не в том настроении, чтобы подтирать за тобой сопли.

— Жестокая ты женщина, — проворчал он. — Совсем меня не уважаешь…

— Было б за что! — скривилась я. — Где ты видел Аделину и Себастьяна?

Димитрий обиженно надулся.

— Не веришь?

— А должна? — серьезно спросила я. — Ты ж у меня самый надежный купидон! Ни одной стрелы ни разу не профукал, с работой всегда справлялся на «отлично». Вообще непонятно, почему я тебя отправила к строителям, а не вручаю ежедневно по три десятка стрел и не отпускаю тебя в свободный полет!

Экс-купидон отвел глаза. О своих многочисленных недостатках он, разумеется, был в курсе, к тому же, прекрасно понимал, что я не настолько наивная дурочка, чтобы верить его пустым рассказам о великой верности и любви ко мне. Однако, Димитрий все еще на что-то надеялся — очевидно, на то, что ему удастся заговорить мне зубы.

Не хотелось лишний раз разочаровывать человека, но что б там ни натворил Себастьян, это отнюдь не означало, что я проникнусь к купидону большой любовью.

— Димитрий, либо ты говоришь мне сейчас, где ты их видел, либо я тебя отправлю ухаживать за трахиандрой. Ей как раз надо было подстричь стебли.

Судя по тому, как перекосило парня, он примерно представлял себе, чем для незадачливого садовника может закончиться подстригание огромной трахиандры. Откусит в лучшем случае палец, а в худшем — сразу голову! Конечно, на функционирование центральной нервной системы отсутствие головы у Димитрия нисколечко не повлияет, он всё равно ею практически не пользуется, по крайней мере, по назначению, но сам купидон считал иначе.

И ставить себя под угрозу лишний раз не собирался.

— Да в нашем ресторанчике же, — недовольно протянул он, потирая зад и пытаясь ладонью прикрыть выжженную на штанах дыру. — Который рядом с Канцелярией. Сидит там на летней террасе, общается. Я своими глазами видел, веришь, нет?

Мне хотелось ответить решительным «нет», но вместо этого я лишь отозвалась:

— Доверяй, но проверяй.

Димитрий закатил глаза.

— Проводить тебя?

— Не стоит. Сама найду. Ты ж детально описал мне место, где искать моего мужа.

— Но я хочу помочь!

— Оставайся тут, — серьезно промолвила я. — Если хочешь помочь — займись лучше делом, Димитрий. Ты уже поговорил с Георгом? Помнится мне, его дверь была одной из первых на перемещение.

Парень отрицательно покачал головой. Собственно, я и не сомневалась в ответе — чтобы Георг и согласился на предлагаемые мною перемены?! Впрочем, так можно было сказать про большинство работников канцелярии. Я не могла понять, почему любая попытка хоть как-то переменить привычное течение их жизней воспринималась в штыки, но факты от моего непонимания никуда не девались.

Даже купидоны, которым теперь приходилось тяжело работать, реагировали попроще. Множеству работников Канцелярии надо было всего-то привыкнуть к новой двери, не более. Но они не хотели идти даже на такие уступки, не говоря уж о чем-то серьезном. У меня складывалось впечатление, что практически каждый из сотрудников Канцелярии боялся перемен, а в их необходимости винил меня. Будто я единолично расшатала баланс, будь он проклят, а теперь Рене приходилось подчищать за мной хвосты и исправлять все то, что я натворила!

Отогнав прочь мысли об этом и велев себе не печалиться зря — все равно я вряд ли действительно смогу что-нибудь исправить, — я с максимально решительным видом выскочила из кабинета в коридор. Даже пролетела первые несколько поворотов, собираясь едва ли не растерзать Аделину. Но, оказавшись на улице, я вдруг осознала, что не знаю, как поступить. Если Себастьян действительно сидит там, с этой женщиной… Наверняка же у него для того были какие-то причины! Какие? Вряд ли кто-то всерьез расскажет мне об этом. Строить догадки не хотелось, но от осознания, что все может просто рухнуть в одну минуту, стало как-то неожиданно горько и тошно. Я закусила губу, пытаясь привести себя в чувство, и зашагала в направлении того самого ресторанчика, где Себастьян впервые угощал меня ужином. Как же хотелось убедиться в том, что там никого нет! Даже если они там обедали, пусть они оттуда уже уйдут!

Но сегодня удача точно была не на моей стороне. Я зашла на летнюю веранду, отмахнулась от официанта, резво подскочившего ко мне и уже пытавшегося рассказать о сегодняшнем самом лучшем блюде от шефа, и застыла, глядя на Себастьяна. Он сидел ко мне спиной, но я все равно узнала его привычную темную рубашку, темный же плащ и взъерошенные черные волосы.

А еще я узнала Аделину. Та подняла на меня торжествующий взгляд и, ласково улыбнувшись — само собой, не мне, Себастьяну! — накрыла его ладонь своей.

Мне показалось, что сердце вот-вот вывалится из груди. Я жестом велела официанту отойти в сторону — нечего лезть под руку богине, когда она до такой степени сердита! — и зашагала к нужному мне столику. Гнев застилал глаза, но я все равно успела заметить, как раздраженно содрогнулся Себастьян, высвобождая свою руку.

А потом услышала и отрывок фразы.

— Аделина, мы пришли сюда не ради твоего кокетства, а ради спокойного разговора.

— Из нас, — проворковала Аделина, — получилась бы замечательная пара.

— Я женат, — отрезал Себастьян, и мне показалось, будто на меня только что кто-то пролил целую бочку меда. — И люблю Эдиту. А встретиться с тобой согласился только ради одного. Я все еще надеюсь, что ты одумаешься и начнешь выполнять свои обязанности, а не сплетничать с Селеной по углам. Ты же знаешь, она — последний пример для подражания!

— Я знаю только то, что твоя женушка была в десятки хуже Селены!

— Рене ведь объяснял…

— Да что он вообще может сказать, этот!..

— Не помешаю?

Мои слова прозвучали как гром среди ясного неба. Аделина, даром, что заметила меня и своими колкими фразами пыталась спровоцировать Себастьяна на грубости в мой адрес, аж подпрыгнула на месте. Бог смерти же, обернувшись и взглянув на меня, только улыбнулся и поспешил подняться.

— Эдита, присаживайся, — он отодвинул для меня стул. — Мы как раз о тебе говорили, — он серьезно взглянул на свою собеседницу. — И Аделина хочет перед тобой извиниться.

Аделина не хотела, и я нисколечко в том не сомневалась. Она скривилась так, словно Себастьян заставлял ее признаться в убийстве и дать голову на отсечение за чужие преступления. Она сжала руки в кулаки и глянула на мужчину так, что если б обладала достаточно сильным даром — испепелила бы его на месте. Вот только, судя по всему, сил-то ей как раз и не хватало, а значит, сопротивление было абсолютно бесполезным.

— Эдита, — нехотя промолвила она, — мне не следовало игнорировать мои профессиональные обязанности. Впредь Любовный Патруль себе этого не позволит. Мы немедленно примемся за активную работу и постараемся как можно скорее отыскать всех пораженных отравленными стрелами. И… Мне пора, — она быстро поднялась на ноги. — Хорошего дня.

То, с какой скоростью зашагала прочь Аделина, выдавало ее злость и обиду на Себастьяна. Она явно рассчитывала на то, что он не станет требовать ни извинений, ни послушания по отношению ко мне. Однако, Себастьян явно оказался непреклонен.