— Мы вместе.

— Вы еще и вместе! — хмыкнул Рене. — Безумству храбрых нет предела… Таких было еще двое.

— А баланс что?

— Стоит, как видишь. Вряд ли эти паразиты действительно могут оказать на него положительное действие, — он скривился. — В общем, я пришел бы раньше и не вторгался бы посреди вашей свадьбы, если б раньше нашел доказательства, по которым могу вас оставить. С Себастьяном было проще, все же, избранный бог смерти — это не шутка, а вот с тобой…

— Ну да, — печально вздохнула я. — С иномирянкой… Вернешь меня на прежнее место?

Рене прищурился. Взглянул на меня и протянул:

— Мне пришлось перерыть два отдела архива верх дном и довести Милену до нервного срыва, а теперь ты предлагаешь вернуть тебя на прежнее место? Тем более, ты и так на нем…

— В каком смысле?

— Да в прямом, — холодно проронил Рене. — Матильда любила расшатывать баланс так, как ей было угодно. Потому, когда она узнала о том, что родился ребенок, идеально подходящий на роль богини любви, она просто перекинула его в другой мир и приволокла на его место ни в чем не повинного двойника.

Я застыла, не до конца понимая, о чем речь. Рене вздохнул, взял меня за руку и уже мягче промолвил:

— Та, другая Эдита, просто вернулась на свое место. И ты тоже. Потому что ты — не из другого мира. Ты — моя настоящая сестра. А значит, и казнить тебя не за что…

Я отшатнулась от Рене и натолкнулась спиной на замершую в остановленном времени мадам Дюбо. Та даже не пошевелилась, так и осталась стоять, словно вкопанная, и смотреть в пустоту. Я невольно поежилась.

— Как такое может быть? — тихо спросила я.

— Каждое перемещение между мирами — серьезный энергетический всплеск, — протянул Рене, поймав меня за запястье и притянув к себе. — Матильда занималась этим, наверное, уже давно. Такие всплески легко заметить по аналитике, но у нас, кхм, были не слишком старательные сотрудники в соответствующем отделе. Потому она обменивала детей, а излишек силы просто впитывала в себя. Ты просто попала под раздачу. Подозреваю, она даже не сразу поняла, что закинула в другой мир одаренного ребенка, но всплеск был особенно сильным.

Я ткнулась лбом Рене в плечо, не зная, что и сказать. Теперь, когда он признался в том, что мы — брат и сестра, кровные родственники, все как будто стало на свои места, и мое отношение к нему в том числе. Даже как-то странно было прежде, что я не могу испытывать к такому красивому мужчине ничего сильнее сестринской, платонической любви. Теперь это было логичным.

— А почему, — прошептала я, — гостей из других миров никогда не оставляют? Даже если там им грозит смерть? И почему Эдита, ну, та, другая Эдита, хотела вернуться?

Рене скривился.

— Потому что баланс жесток, — протянул он. — И я могу представить себе, сколько его жертв появилось на свет из-за Матильды… Мир — система, все же стремящаяся к равновесию, и в данном случае он тоже не подводит…

— Что с ними происходит?

— В детстве ничего, — промолвил Рене. — Потому что ребенок еще не способен серьезно влиять на мир. Но с каждым годом человек становится все более значимым и сильнее вносит энтропию в систему. Хаос опасен. Потому, из-за баланса, человека выталкивает на задворки жизни. Он оказывается ни на что не способен. К двадцати пяти, максимум к тридцати годам этот человек просто умирает.

— То есть, мои неудачи в личной жизни, то, что у меня не было ни друзей, ни родных, ни близких… Это из-за подмены? Из-за того, что мой мир не был моим?

Рене кивнул.

— А еще бестолковость Эдиты, ее склонность к странным связям, неизвестный, к которому она туда слиняла… Все это — совокупность факторов. Вы оказались слишком важными, чтобы просто раздавить, убить вас. А в мире есть десятки, сотни подменышей, с которыми далеко не все так радужно. И их надо искать. Выравнивать баланс, обменивать, отправлять в родной дом. Пусть сначала всем им будет сложнее, но они по крайней мере не умрут лет на двадцать-тридцать-сорок раньше срока. А Истинных надо поставить на место. Залатать дыры в этом месте и… — Рене вздохнул. — И убрать внешние факторы, способны опять этот баланс расшатать. У меня впереди огромное количество работы. Но я не собираюсь сдаваться.

Я смотрела на него, не до конца понимая, к чему вел мужчина. Рене мягко улыбался, глядя на меня, и обнимал.

— Я позвал Себастьяна к себе на работу, — твердо промолвил он, — и зову тебя. Надеюсь, что вы не откажетесь и сможете все-таки помочь мне. Впереди много всего… Разумеется, никаких преследований! — в синих глазах мужчины светилась уверенность. — У вас будут полномочия и возможность делать практически все, что вам заблагорассудится. И вместе мы сможем разогнать черноту, которую создала Матильда. Вместе все поставим на место.

В моем взгляде промелькнуло что-то помимо удивления. Наверное, некое недоверие, желание убедиться в том, что Рене не лжет. Но он, кажется, действительно был серьезно настроен и не собирался отступать от принятого решения.

— К тому же, — выдал вдруг он, — я хочу, чтобы ты была рядом. Потому что я тебя люблю, — он перехватил мой недоуменный взгляд. — Как сестру, если что, пока ты не успела там себе какую-то гадость придумать.

Я шумно выдохнула воздух.

— Даже не собиралась!

— Ну вот и замечательно, — Рене подался вперед, утыкаясь носом в мои волосы. — Ну так что? Ты согласна?

Я замялась. Конечно, мне очень хотелось занять положенное мне место, но…

— Прямо сейчас?

— Ну, — протянул Рене, — времени у нас мало, приступать надо как можно скорее. Но я все-таки рассчитываю, что прямо сейчас тебе доделают прическу, и я отведу тебя к алтарю. Вы же жениться собрались?

— Да, — выдохнула я. — Жениться. Ты же не против? Себастьян говорил, что боги часто одиноки…

— Ну вот пусть и будут себе одиноки, — фыркнул Рене. — Там вон на должность одиноких целый боекомплект истинных! Их гонять надо, как сидоровых коз… А ваша женитьба нисколечко не помешает. Тем более, вы любите друг друга, — он серьезно взглянул на меня. — Любите сильнее всего на свете. Это даже не поддается сомнению. Люди, которые не испытывали бы друг к другу настолько сильных чувств, не прошли бы через все это, не расставшись. Себастьян даже знака мне не подал, что хочет вернуться, а ведь после письма мог бы! Но уверен, что у него в голове и мысли не было тебя бросать. Так что, сестренка, в сторону все сомнения. Эта свадьба должна состояться в подтверждение того, что наступило время перемен.

Я отстранилась от Рене, опустилась обратно на стул, чтобы мадам Дюбо смогла все-таки сделать мне прическу, но остановила брата жестом, когда он потянулся к песочным часам, собираясь вернуть времени естественный ход.

— А ты сам как? После случившегося. Ведь ты любил Матильду…

Рене вздохнул.

— Приятного мало, но Истинные старательно пытаются меня утешить. Позавчера притащили троицу каких-то полураздетых барышень, позавчера — перепуганного мальчишку из расшатывателей баланса, мол, мало ли, какие у меня вкусы… Удачно притащили, кстати, хоть вернул беднягу в его мир и вытащил оттуда его двойника. Но, знаешь, любовь бывает только взаимной. А все остальное… Да, у меня были к Матильде чувства. У нее ко мне вряд ли.

— Мне показалось, она все-таки была к тебе неравнодушна…

Рене только горько усмехнулась. Я ждала от него жестокого «тебе показалось», но мужчина протянул:

— Пути баланса неисповедимы. Возможно, это все было только для того, чтобы я занял положенное мне место. Но любовь к Эдите если еще не вся выгорела, то догорает. А твоя, Эдита, как вечный огонь, когда не погаснет… Так что, запускать мне твою помощницу? — он кивнул на мадам Дюбо.

— Запускать, — решительно кивнула я и завороженно наблюдала за тем, как в его руках закрутились крохотные песочные часы.

Время вновь запустило свой ход. Я вздрогнула, почувствовав, как костлявые пальцы ударились мне куда-то в черепную коробку, и скривилась, реагируя на повизгивание.