Я выдохнула было с облегчением, но Себастьян дернул меня за руку.

— Не отставай! Нам надо его догнать!

— Зачем?! — возмутилась я. — Мы ж с трудом от него избавились!

Но мужчина был неумолим.

— Он может привести нас к своему творцу. Именно потому я его и отпустил, чтобы найти средоточие мертвой энергии. Бегом!

— А если я не хочу?

— Тогда иди в дом!

В дом я не хотела тоже, потому, решив, что рядом с Себастьяном всяко безопаснее, помчалась за ним — и, соответственно, за мертвецом. Тот улепетывал настолько быстро, насколько это было возможно; бежал по прямой, не заботясь о том, что мог по пути потерять несколько пальцев ног.

Ему-то они, наверное, и не важны, а вот мне мои еще очень даже пригодятся! Потому, в отличие от мертвеца, приходилось сохранять осторожность и смотреть под ноги.

А вот Себастьян тоже мчал, не разбирая дороги. Впрочем, в его сапогах это делать явно удобнее, чем в моей обуви.

Цель виднелась впереди. Я с удивлением узрела нечто похожее на крохотную, но давно развалившуюся деревеньку. Себастьян даже притормозил на мгновение, всматриваясь в заботливо приоткрытые ворота, но потом решительно заявил:

— Идем туда.

— А если там опасно? — уточнила я.

— Там опасно, это точно, — хмыкнул он. — Но, боюсь, если оставить это на произвол судьбы, менее опасным оно не станет.

И, не слушая мои вялые возмущения, он уверенно шагнул внутрь.

Глава шестая

В деревеньке было подозрительно тихо и пусто. И даже я, богиня любви, чувствовала откровенно мертвую энергетику этого места. Пастух-оживленец волочил все тяжелевший черный шар куда-то к центру.

Мы следовали за ним, стараясь ступать так, чтобы нас было не слишком видно. Приходилось идти под заборами, и я периодически заглядывала в узкие щели между досками.

На улицах были люди.

Мертвые люди.

Они сидели на скамейках, отдыхая. Рубили дрова. Пасли гусей — живых гусей, между прочим, единственный источник настоящего шума, а не вынужденного, прописанного в алгоритме.

Шар в руках пастуха наполнялся мертвой энергетикой и все разрастался и разрастался в размерах. Вот бросил свой топор какой-то старик, неживой уж лет как десять, и рухнул, осыпаясь пеплом под яркими солнечными лучами. Замерла, прежде чем рассыпаться пеплом, скелетистая домохозяйка со старым, полусгнившим бельем, которое она пыталась развешать.

Мертвец миновал еще один двор. Я привычно посмотрела в щель и обнаружила старушку, сидевшую на крыльце и грызущую семечки.

Она заметила нас тоже. Подняла голову, щуря старые глаза, и растянула беззубый рот в довольной улыбке.

— Живые!

Я дернула Себастьяна за руку, останавливая.

Он застыл и недоверчиво посмотрел на бабку. Та засеменила к калитке, открыла ее и застыла, глядя на нас. Потом протянула руку, потыкала в меня пальцем, потом — в Себастьяна, и довольно изрекла:

— Точно живые! Чевой-то вы тут позабыли? Сюда заходите, да быстро! Пока хозяин не явился!

— Какой хозяин? — опасливо уточнил Себастьян.

— Это можно спросить и в доме, — разумно отметила я, оглядываясь.

Ни с каким хозяином мне сталкиваться не хотелось. Если Себастьян и был намерен повоевать, то я надеялась выйти из этой ситуации не просто с гордо поднятой головой, а еще и головой, находящейся на родной шее, а не на какой-нибудь пике. И драки с мертвецами совершенно точно не входили в мои глобальные планы по покорению мира.

— Быстрее! — поторопила старушка. — Придет хозяин — вам не поздоровится!

Конечно, заходить в незнакомый дом было совсем подозрительно, да и огромный шар мертвой энергии, оставшийся посреди двора, никого из нас не радовал, но мертвец с трудом продолжал свой путь, а моя интуиция буквально вопила о том, что догонять его сейчас — чистое безумие. Потому, послушавшись старушку, я втолкнула Себастьяна в чужой двор и захлопнула за собой калитку.

Женщина, горбясь, медленно зашагала к своему дому. По дороге подхватила нежившегося на пороге кота на руки, тоже совершенно живого. Дождалась, пока мы зайдем внутрь, и захлопнула за нами дверь.

Внутри было достаточно уютно, да еще и вкусно пахло.

— Борщику будете? — поинтересовалась старушка. — Ой, впервые за последние года два живых вижу…

— Как же так? — удивился Себастьян. — И что такое борщик?

— Суп такой, — пояснила я. — Красный. Украинский.

— Какой-какой?

— Это национальное блюдо одного народа, — пояснила я и Себастьяну, и старухе, а потом повернулась к ней. — А вы откуда рецепт знаете?

Женщина только таинственно усмехнулась.

— Мама моя принесла из одного далекого края, — подмигнула она мне. — Так будете? Бу-у-удете…

— Вы лучше вместо борщика, — нервно промолвил Себастьян, — расскажите, что тут происходит… И почему тут никого живого нет?

— Марфой зовусь, — сообщила ни с того ни с сего женщина, доставая тарелки. — А чего живого нет, так просто все… Лет десять назад хворь какая-то на нас напала… Мертвые умирать перестали.

— Это ж как же? — удивился Себастьян.

— Да очень просто. Похороним, а он через два дня как новенький. Муж мой вот, — она почесала затылок. — Сердцем болел, да и помер. А потом пришел, дед старый. Весь в земле. Выкопался, значит, говорит, чего это ты, мать, корову не доишь. А когда корова пала, то и она помирать не стала… Молодежь, кто мог, поуезжали из этого гиблого места. Дети мои туда же. Уговаривали, но не стала я родные места полишать. Мертвецы, они-то безобидные. Даже помнят! Ждут кого-то.

Мы с Себастьяном переглянулись. Безобидные? Вот уж точно нет. Вопрос вот в том, кого они ждали.

— А хозяин — кто такой? — поинтересовалась я.

— Маг наш, — вздохнула старушка. — Не так давно появился. Запретил деревню покидать, так все живые еще быстрее подорвали! Говорю ж, одна осталась. Мертвецы к нему на поклон ходят. Муж мой тоже ходил-ходил… Уж девять лет как должен в могиле лежать, а до сих пор как новенький ходит. Да только он и запамятовал меня уже. А вот Делия, подружка моя, помнит еще, ей полгода всего. Как и я, доживать век в селе осталась. И я, как помру, последняя, к ним присоединюсь…

— Но вы ж понимаете, — осторожно промолвил Себастьян, — что мертвым надо бы лежать в могиле. И если кто-то ими управляет, то этот кто-то нарушает закон?

— Дак это, может бог смерти он? — пожала плечами Марфа. — Я его рада два-то видела. Стоял на расстоянии. Красивый такой. Только тоже неживой будто… В последнее время чаще появляться стал. Ждем вот, к обеду… Слышите, шумит? Это он.

И вправду. Земля под ногами задрожала, на улице потемнело.

Мы с Себастьяном переглянулись.

Что б ни происходило, это все точно не к добру.

Повеяло холодом. Марфа даже не обратила на это внимания, продолжила заниматься своим борщом. Но я очень сомневалась, что смогу впихнуть в себя сейчас хотя бы несколько ложек. Да, пахло вкусно, но все мои мысли крутились вокруг того неизвестного хозяина, в деревне которого мертвецы перестали спокойно лежать в могилах.

Себастьян тоже поежился. Он поднялся на ноги и подошел к окну.

— Ой, милок, — нахмурилась Марфа, — не лез бы ты. А то вдруг ему что в голову взбредет, беды натворит, вас погубит?

— Не погубит, — мрачно проронил Себастьян. — Я посмотрю только.

Мне и самой хотелось попросить мужчину отойти от окна, но вместо этого я тоже встала и буквально прилипла к стеклу, всматриваясь в силуэт.

Человек, шагавший сейчас по дороге, не был ни великаном, ни каким-то жутким чудовищем. Его действительно можно было назвать красивым, но отстраненным, словно не из этого мира. Каждое его движение словно было сопротивлением, попыткой не превратиться в камень.

— Истинный, — выдохнула я, вспоминая, где видела этого мужчину. Он был одним из тех, кто стрелял в нас по приказу Матильды.

То, что он пребывал здесь, означало, что нас могут обнаружить? Мне не хотелось в это верить. Казалось, мы уехали достаточно далеко, чтобы не попасться под руку ни Рене, никому-то из Истинных, но теперь эта уверенность во мне стремительно таяла.