Белый, скромный, одноэтажный домик. В далеких 1900—1901 годах в этом домике помещалась маленькая типография, принадлежавшая Герману Pay, человеку, связанному с немецкой социал-демократией, члену партии. Немецкие товарищи рекомендовали его Ленину как надежного и опытного конспиратора. В этой типографии был напечатан первый номер «Искры». Владимир Ильич приехал тогда в Лейпциг и прожил здесь с 13 по 22 декабря 1900 года, редактируя первые номера первой всероссийской марксистской газеты.

Немецкие и русские подпольщики-революционеры отсюда, из Лейпцига, направляли «Искру» в Россию.

Сильное волнение охватило нас, когда вместе с Максом Шульцем мы вошли в здание типографии, увидели старенькую скоропечатную машину, кассы с ручным набором, старинную мебель. Оно еще больше усилилось, когда в наших руках очутился первый номер «Искры» (его точная копия, конечно), помеченный декабрем 1900 года (число не указано), со знаменитой передовой статьей «Насущные задачи нашего движения», принадлежащей перу Ленина, кончающейся вещими словами, звучащими и сейчас, как набат:

Я сидел в помещении одной из городских избирательных комиссий в Лейпциге и смотрел, как немцы выбирают своих народных депутатов.

Церемониал выборов был очень похож на наш. По коридорам, в вестибюле — повсюду с ужасно озабоченными мордочками сновали чистенькие белобрысенькие немецкие юные пионеры и пионерки. Можно было подумать, что именно они несут ответственность за исход выборов. Они тоже очень напоминали наших мальчишек и девчонок.

В два часа дня два члена избирательной комиссии взяли урну и пошли на дом к какой-то ветхой старушке-избирательнице, которая по немощи своей не могла явиться сама на выборы.

Уходили члены избирательной комиссии к старушке торжественные, веселые, пошучивая и посмеиваясь, а вернулись через сорок минут такие смущенные, расстроенные и явно недовольные собой, что на них было жалко смотреть.

— Что случилось? — спросил председатель комиссии.

— Боже мой, как она нас ругала! — сказал один из членов избирательной комиссии.

— За что?!

— За то, что мы пришли к ней так поздно! Оказывается, она нас ждала с раннего утра, заварила кофе, испекла печенья. Я, говорит, хотела попить с вами кофе, поговорить с вами по-людски о политике, о том о сем, как полагается. А вы когда явились?! Я пять раз кофейник подогревала, у меня весь кофе выкипел. Уходите, видеть вас не хочу!

Председатель комиссии помрачнел.

— Не проголосовала?

— Потом отошла, проголосовала. И даже сунула каждому из нас в карман по сухарику.

Члены избирательной комиссии, как по команде, полезли в карманы своих пиджаков и достали старушкины сухарики.

— Мы получили хороший урок! — серьезно сказал председатель избирательной комиссии. — И мы его учтем на будущее. Дайте сюда печенье, вы его не заслужили.

Он взял у членов избирательной комиссии сухарики и отдал их мне — советскому гостю.

Сухарики обидчивой немецкой старушки оказались очень вкусными.

Крестьянские хозяйства ГДР кооперированы сейчас на сто процентов.

По степени кооперирования средств производства они разбиты на три группы.

Самое кооперирование, а также и перемещение из низшей кооперативной группы в более высокую происходило и происходит на началах абсолютной добровольности, в обстановке полной демократии, безо всяких административных нажимов и перегибов.

Да и нужды-то не было «нажимать» на крестьянство. Расчетливый немецкий крестьянин, прикинув и так и этак, решил, что коллективная дружная работа на полях и фермах — дело рентабельное и лично ему выгодное, ибо принцип материальной заинтересованности кооператора в ГДР осуществляется последовательно и во всем. Здесь применяется самое широкое премирование за повышение урожая, за рост поголовья скота и т. д.

Я побывал в сельскохозяйственном кооперативе имени В. Ульбрихта в Далене — недалеко от Лейпцига.

Это хороший кооператив, третьей — высшей степени, здесь кооперирована земля, машины и домашний скот.

Во главе кооператива стоит правление из 24 человек.

В аппарате правления работает председатель Иоганн Дейлер, коммунист, в прошлом строительный рабочий, столяр, один агроном, один зоотехник, три бригадира — полеводы, один бригадир — тракторист и один — овцевод.

Партийная организация кооператива состоит из 40 человек.

Кооператив применяет минеральные удобрения: кальций и фосфат.

Иоганн Дейлер — худощавый, с умным живым лицом, низкорослый, в клетчатом пиджаке — на мой вопрос об удобрениях ответил так:

— Если за землей плохо ухаживать, если она засорена, не очищена — никакие удобрения не помогут. Мы следим за нашей землей и точно знаем, где, сколько и в какой пропорции надо вносить в почву удобрительные соли!

Любопытный человек этот Иоганн Дейлер. Был столяром. Работая в деревне на строительстве крестьянских домов и общественных зданий, он увлекся сельским хозяйством. Сейчас это один из лучших председателей сельскохозяйственных кооперативов в ГДР.

Мне рассказали про него такую историю.

Поехал бывший столяр Иоганн Дейлер в Австрию за породистыми свиньями для своего кооператива. Купил. Первая партия австрийских свинок была отличная — матка к матке, кабанчик к кабанчику. Их благополучно переправили через границу. А потом частная скотоводческая фирма попыталась подсунуть Дейлеру во второй партии, доставленной на пограничную станцию, некоторое количество изнуренных, слабых животных, рассчитывая, по-видимому, что бывший столяр не разберется и примет всю партию оптом.

Но бывший столяр прекрасно во всем разобрался и увидел, какую свинью ему хочет подложить австрийский частник! Дейлер поднял шум, по его требованию австрийские железнодорожники построили на станции навес и загнали туда выбракованных им свиней.

Примчался вызванный по телеграфу представитель фирмы.

Между ним и Дейлером произошел диалог, напоминавший известную сцену из комедии Маяковского.

— Я не могу принять от вас этих дохлых кошек! — сказал Дейлер.

— Почему же это вы не хотите принять от нас этих могучих слонов? — ответил ему вопросом представитель фирмы.

Тогда Иоганн Дейлер перешел на патетику и стал срамить представителя с высоких этических и идейных позиций.

— Какой же вы патриот своего буржуазного государства! — гремел бывший столяр. — Наши кооператоры увидят, каких свиней вы нам подсунули, и будут плохо говорить про вашу страну и про вашу фирму. Они даже в газетах напишут! Вам что, приятно будет, если о вас напишут в газетах?

Представитель фирмы заюлил:

— Зачем же сразу писать в газеты? Мы вам заменим нежелательных свинок. Только пусть их отбракует ветеринарный врач, а не вы.

— Пожалуйста, но за ваш счет! И содержание всех свиней на время их поголовного осмотра тоже пойдет за ваш счет. И простой вагонов — за ваш счет.

Представитель мысленно прикинул расходы и побледнел. Дело, как говорится, «пахло керосином».

— А нельзя ли другой найти выход? — спросил он осторожно.

— Почему нельзя? Можно! — милостиво сказал Дейлер. — Я вам оплачу всю вторую партию свиней по половинной цене, но тогда приму всю партию целиком и переправлю ее через границу немедленно.

Представитель фирмы воздел очи горе, еще раз сделал мысленный подсчет и… согласился.

Неполноценных животных Дейлер у себя в кооперативе подлечил, подкормил, и они поправились. Я видел этих австрийских свиней и их потомство. Здоровенные первосортные хавроньи.

Если бы Веймар — такой тихий и провинциально уютный особенно сейчас, в октябре, когда уже кончился, собственно говоря, туристский сезон, — был связан с памятью одного только Гёте, — и тогда он вошел бы в созвездие самых знаменитых городов мира. Но Веймар — это еще и Шиллер, и Бах, и Лист!