Отчётливый цык был слышен в тишине комнаты

- Ребра болят, рука чешется, позвоночник ноет, ноги все также – абсолютно ничего ими не чувствую, - он отводит взгляд от матери, чьи плечи начинают подрагивать – их тут же приобнимает властная рука Редмонда Николсона, прижимая к все ещё крепкому телу – и натыкается взглядом на меня. Я чувствую, как его глаза скользят по мне, начиная от волос, на которых все ещё виднеются мелкие капли дождя, переходя на лицо, шею, сокрытую водолазкой, осматривает мое тело, чуть влажные сапоги и возвращается обратно к лицу. Брови его чуточку хмурятся, сходясь к переносице, нос морщится, а с губ слетает тяжёлый вздох, словно он не доволен одним моим видом. Ну, уж извините, сударь, что я не ваша плоскодонка на спичках.

- Как голова, болит? – переключает внимание мужчины на себя доктор. – Последствия кровоизлияния были предупреждены, но стоит поостеречься, чтобы не дай бог, не было осложнений.

- Иногда, - он качает головой, - когда проснусь. Но думаю, это из-за черепно-мозговой. И нет, меня не тошнит.

- Хорошо, - Теодор кивает, записывая что-то в свой блокнот, а затем продолжает, - так как ваши ребра ещё не зажили, вам придется находиться и проводить лечение в больнице, а не на дому. К тому моменту как вас выпишут, острый период будет снят, боль в позвонках должна будет уже пройти, но вас ждёт долгий курс реабилитации. Постоянные физиотерапии, витамины, а также массажи для восстановления кровотока в ваших ногах все это будет с вами не менее года.

Год. Мать твою, целый год я буду для него нянькой, если не больше. Как представлю – подай, принеси, помой, отвали – так вздрагиваю, а мурашки бегут уже не от его голоса, а от ужаса.

- Наши медсестры обучат вашу жену как правильно делать массаж и уколы, постепенно совокупность всех этих действий приведет к лечению спинного мозга, паралич пройдет. Как только проявятся первые признаки чувствительности ног, даже мельчайшие, сразу же необходимо будет начинать восстанавливать двигательную функцию. Это будет один из самых сложных периодов, и если первый этап зависит лишь от силы вашего организма и иммунитета, то последующий лишь от ваших сил и воли.

Он что-то ещё говорит, но его слова, словно проходят мимо меня. Поверить не могу, нет, я, конечно, предполагала, что лечение позвоночника требует много времени и сил, но, чтоб вас всех, нельзя было нанять ему профессиональную сиделку? На что рассчитывает Элизабет, что я влюблюсь в ее хама-сыночка пока буду заботиться о нем? Ну уж нет, чертсас два, ни за что на свете , не отдам свое сердце этому придурку. Обещаю. Не влюблюсь. Поставлю его на ноги и разведусь к чертовой матери.

Я не останусь с этим психом на всю жизнь. Для чего мне это? Терпеть его последующие измены не с этой старой пигалицей, так с какой-нибудь другой? Упаси Господи. Я не настолько себя ненавижу, чтобы позволить унижать себя все оставшееся время.

- …фер. Дженнифер! - меня окликает его матушка, с беспокойством смотря на меня. – Все в порядке?

- Мм? – я перевожу на нее затуманенный взгляд и замечаю, как на меня все пялятся. – Да, да, я в порядке, просто задумалась. Вы что-то говорили?

- Да, мы с Редмондом уже пойдем, - она печально смотрит на сына, тот все также отводит глаза от неё. Сразу видно, обижен, и какая-то часть него также, как и его пигалица, винит мать в произошедшем и она это чувствует. – У него очень много работы, да и мне нужно много-чего сделать. Присмотри за сыном.

- Конечно, миссис Николсон. Обязательно присмотрю, - старательно натягиваю милую улыбку на лицо, но краем глаза вижу, как Джеймс сначала морщится, потом криво усмехается и понимаю, что кого-кого, а его обмануть этой актерской игрой не получается. – Не беспокойтесь так, Джим в надёжных руках.

Джеймс.

Милый.

Аж, передёргивает от этого слова и тошнота подкатывает от желудка прямо к горлу грозясь выплюнуть все то, что я уже съел. Искусственная слащавость с примесью сарказма в звуке ее голоса меня просто выбешивает, а ещё больше меня раздражает, так это то, что мама не замечает насколько ееДженнипритворная сучка. Ей улыбается, нежничает, стараясь показать себя хорошей девочкой, карие глаза светятся теплом и добротой, а стоит матери уйти, как глыба льда может посоревноваться с ней в холоде глаз, а змея в количестве яда в голосе.

Бесит. Бесит. Как же меня, блять, все бесит.

Бесит то, что встать не могу, что спина болит и рука под этим гипсом неимоверно чешется, что кормят меня чуть ли не с ложечки, так как я правша, а левой нихрена не получается. Выводит из себя этот супер милый доктор, «желающий» моего скорейшего выздоровления, и эта «идеальная» жена, которая на самом деле скрытная мстительная сволочь, кажется, мечтающая мне отомстить и глумящаяся над моей беспомощностью.

Мама зачем-то притащила с собой отца, который сказал лишь «Здравствуй, сын», а после отчитал при всех как несмышлёного мальчишку. Сами виноваты, что женили меня на нелюбимой, давя на то, что мама больна, что Мелисса мне не подходит, вынося мозг тем, что ей лишь деньги нужны. Да кому они не нужны-то? Себя бы вспомнили десять лет назад: перебивались с копейки на копейку, так как маме работать по здоровью вообще запрещено, да и лекарства дорогие, отец вечно пропадал на работе, получая мизерную зарплату, и я бегающий между подработками лишь бы купить себе что-нибудь или помочь родителям. Пока отец не рискнул создать свой бизнес, свою IT-компанию по разработке различных программ для офисов и магазинов, по уши при этом, зависнув в долгах, так бы и были нищебродами.

Аргх, раздражает.

Какое-то клацанье отвлекает меня от тяжёлых мыслей, и я повернув голову в сторону звука, вновь натыкаюсь на мою жену: не знаю сколько прошло времени, но она уже успела выложить на маленький столик около мягкого кресла в углу – у VIP-палаты свои преимущества – небольшой ноутбук, пару блокнотов, ручку и карандаши, аккуратно разложив это так, чтобы легче было дотянутся рукой. Свои длинные русые волосы она убрала в невысокий пучок, открывая вид на проколотые уши; только сейчас замечаю, что она довольно худая, но не настолько как Лисса – даже из-под водолазки просвечивает красивый контур ее ключиц – черная ткань обтягивает, подчёркивая подтянутое тело, небольшую грудь, примерно второго размера, ребра немного выпирают. Поднимаю свой взгляд обратно к ее лицу, когда клацанье прекращается, и вижу, как она хмурит свои брови, видимо, пытаясь разобрать почерк, и покусывая свою нижнюю губу – она чуть пухлее, чем верхняя и тем самым привлекает внимание.

- Что ты делаешь? – она вздрагивает от моего хриплого голоса и поднимает на меня свои карие глаза, сам не знаю почему, но стараюсь не смотреть в них, скользя взглядом по ее лицу, пока не фокусируюсь на родинке под ее левым глазом. Странно, раньше я её не замечал… Наверно, потому что не обращал на нее никакого внимания.

- Пишу статью, - она отводит взгляд обратно в блокнот, пытаясь что-то там расшифровать. – У меня, знаешь ли, тоже свои дела есть.

- Статью? Ты умеешь писать что-ли? – ехидство прорывается в мой голос. Я просто не верю, что эта послушная псинка своего папаши хоть что-то умеет. – А я думал, только тявкать умеешь.

- Пошел нахрен, - вау, а зубы и впрямь показывать умеет. Небось, за отца любого порвет, если он ее конечно натренировал. – Я в отличие от некоторых на все готовенькое в кресло не села, и добиваюсь всего сама.

- Тебе просто не доверили, - усмехаюсь я. – Твой папаша видимо подумал, что ты слишком тупа для этого, ну или, что ты всего через постель добиваться будешь. А это не дело в большом бизнесе.

Я вижу, как ее лицо краснеет от злости и мне впервые с тех пор как я попал сюда, хочется рассмеяться. В голос, со всей силы. Потому что маленькая лживая дрянь, разрушившая мою жизнь получает по заслугам.

Стыд. Унижение. Страдания.

Я заставлю пройти ее через то, что испытываю сейчас сам. Разрушу ее жизнь не оставив даже основания, чтобы не было из чего строить заново. Привяжу ее к себе, посадив на цепь из брака – отец не позволит ей уйти, потому что ему так сильно нужна наша помощь – и каждый божий день буду превращать для нее в ад. У нее не будет настоящей семьи, ни мужа, ни детей, как бы мама не хотела внуков я не лягу с ней в постель, ни за что на свете. Каждый раз выходя в свет в нее будут тыкать пальцем, потому что её муж-изменник даже не будет этого скрывать, а ей любовника завести никогда не позволю. Она останется одна. Раз я не могу по настоящему быть со своей любимой женщиной, то и у нее никогда не будет мужчины.