– Никого. – подтвердил зычный голос Зеона, – все свалили в пустыню еще до захода солнца, собаки провели по следу далеко в пустыню. Но…, – забрало шлема командующего скользнуло вверх, открывая широкую улыбку, – мы нашли довоенной пайки, – взгляд метнулся на ящик консервов, – ночуем здесь и завтра дальше, – тут Зеон ухватился за странные выражения лиц встречающих его воинов, – а у вас вижу есть новости.

– С этими двоими всегда есть новости, – Дикий кивнул в сторону побратимов и позволил себе усмешку, – да так, долгожителя одного встретили, зашли к нему в гости, чайку попили, – брови Зеона медленно поползли вверх, – он всех живых рад видеть, так что и Вы заходите. Да, только, как он сам изволил выразиться, штаны берегите, – под недоумевающими взглядами отряда, вся четверка разразилась громким хохотом. Дикое напряжение прошедшего дня наконец-то сползло с плеч и ненужным грузом утонуло в жарких песках всепринимающей пустыни.

…

Солнце медленно прорезало багряное небо. Пустыня окрасилась в яркие цвета, длинные тени заплясали по ее телу. Бронетранспортеры, выбивая песок из-под колес, медленно двинулись в сторону от развалин. Отряд ждал следующий сектор зачистки. Что они встретят неизвестно, но готовы были ко многому. Солнечный диск показался над рваными краями полуразрушенных зданий, а они все еще не спрятались за горизонтом. Одинокая фигура поднялась на крышу одного из самых высоких зданий. Трость старику больше не нужна. Спина распрямилась. Уверенность поселилась в его сердце. Ветер растрепал белые волосы. Сторож поднял руку и пригладил их. Приложив скрюченные пальцы ко лбу, он долго всматривался вслед уехавшим машинам. Пока песчаные барханы не скрыли их из виду.

– Я буду ждать…, – тихие слова вырвались из груди старика. Прокашлявшись, сторож повторил уже громче, – я буду ждать…

Песчаной пылью покрылось все. Солдатская броня, легкие доспехи воинов, усталые лица, и даже торчащая рваными клочьями собачья шерсть. Шел последний день рейда и отряд почти обошел город по кругу. Осталось закончить последний сектор. Дни слились в монотонную рутину. Ликвидация гнезд, зачистка руин, ночевки в транспортерах или в уцелевших зданиях. Груд шел рядом с побратимами. Небольшой отряд коротышек разделился. Каждую собаку приставили к отдельной группе воинов. Пес устало повел носом. Ничего не учуяв, он, широко зевнул. Пожелтевшие клыки отразили полуденное солнце. Крепыш похлопал собаку по холке. Засунув руку за пазуху, он достал пластинку ярко зеленой дряни. Отломив кусочек, Груд подбросил его в воздух. Клацнули зубы, собака ловко схватила лакомство. Недолго думая, хозяин закинул остаток себе в рот и поморщился. Должного эффекта не последовало. За последние шесть дней действие препарата сошло на нет. Долбанное солнце выжигало все без остатка.

– Эй, братва, когда привал? – Груд сплюнул густую зеленую слюну и оглянулся на командующего.

Держа большинство воинов в поле зрения, Зеон шел чуть позади отряда. Настроение у Груда было мерзкое и он уже был готов отпустить гнусную шутку о нежелании командующего вести отряд, но слова застряли в горле. Именно стремление начальника иметь в поле зрение большинство членов отряда спасло жизнь ему и его псу. Перед глазами невольно встал огромный ржавый топор, что чуть было не лишил жизни его друга и звук автоматной очереди, оборвавшей полет оружия. Да и потом Зеон не раз подстраховывал коротышек. Впрочем, как и каждого в своем отряде. Командующий вообще оказался на удивление хорошим мужиком. В душу без дела не лез, но, если надо, подойдет расспросит, поможет. Собакам консервов нормально так отсыпал. Хотя, кому-кому, а им жрачки после каждой бойни хватало. Но то жрачка, а это лакомство. Збруй его тоже признал… а пес далеко не каждого «волка» к себе подпускал. Как тут к нему со спины зайдешь? Настроение вовсе свалилось в штаны. Скоро возвращаться в клан и надо было по-тихому грохнуть солдафона. Да что-то мешало. Коротышка невольно прошёлся крепкой рукой по рыжему гребню собаки и вопросительно глянул в темные преданные глаза. Пес вильнул хвостом и следом за хозяином уставился на командующего.

– Хорошо, отдыхаем, – Зеон задержал взгляд на солнце и дал добро на остановку. Сегодня вернуться в город они не успеют. Мучить уставший отряд не было смысла.

Тени барханов, пусть еще и не самые длинные, дали прибежище от солнца. Воины расположилась теми же группами, в которых работали. В случае опасности они быстро мобилизуются. Неслышно поднялись забрала шлемов. Капельки пота тут же мелькнули на непривыкших к жаре лицах солдат.

– Как вы вообще это пекло терпите? – раздался хриплый голос вояки. Их самих от горячего воздуха защищали герметичные костюмы. Солдат достал полюбившиеся консервы и, вскрыв банки, по очереди раздал своим. То, что воины монастыря их не ели, он уже привык. А вот одну для собаки передал Груду.

– Мы ее не терпим, а любим, – Мирай улыбнулся и полез в рюкзак, – она настоящая, как и жизнь в пустыне, тут рано или поздно все маски слетают. Вот случись, что с твоей броней, долго протянешь? Ага, не долго… Это как со смертью, чем меньше на себе таскаешь, тем легче за грань ступить.

– Ты, пацан, много, чтоль о смерти знаешь, – вояка всмотрелся в пыльное, совсем юное лицо парнишки, – так толкуешь о ней, будто в гости к ней на чай заходишь, а сам ни одного падальщика так и не прибил, – ядовитая усмешка коснулась пухлых губ солдата, но тут же исчезла. За спиной Мирая поднялся побратим, сжатые кулаки побелели, глаза зажглись гневом.

– Не говори о том, чего не понимаешь, – Игнар сделал шаг вперед, но подойти вплотную к вояке ему не дала вставшая на пути рука Мирая, – так недолго и без языка остаться.

– Ты меня пугаешь, чтоль…, – солдат облизал жирные от тушенки пальцы, – иди сядь, пацан.

Рука Мирая опустилась. Свои оскорбления он мог стерпеть спокойно, но вот за Игнара этого делать не стоило. Неуловимым движением побратим скользнул мимо друга и чуть нагнувшись приблизился к солдату. Будто прося благословения, кисть коснулась песка, миг и отразившие солнце частицы полетели в незащищенное лицо вояки. От неожиданности он согнулся и зашелся тяжелым кашлем.

– Ну и что сделает твоя хваленая броня, если мозгов в голове нет, – не став добивать беспомощного противника, Игнар отступил на шаг. Солдат подорвался на ноги и потянулся за оружием, – ага, а вот и маска сползает, все как брат говорит, – вояка, подняв оружие, застыл глядя в ледяные глаза Игнара. Ни намека на страх, лишь издевка, что застыла еще и в приподнятом уголке губ парнишки. Воин втянул обжигающий легкие воздух и медленно опустил оружие. Все бесшумно выдохнули. Зеон расслабился и поднес застывшую было ложку ко рту. Груд отпустил ошейник готовой было сорваться собаки. Сидевший рядом солдат не выдержал и пнул товарища под колени, от чего тот довольно ловко опустился на землю.

– А поделом тебе, старый ты хрен, – знакомый густой баритон расколол горячий воздух. Мирай повернулся к солдату. Забрало было поднято, и праведник узнал в нем здоровяка, с которым накануне рейда дрался Игнар, – вечно за языком не следишь. Почем пацана на пустом месте обижаешь, или не видел, что он каждый вечер вытворяет? – все невольно замерли, перед глазами встали кострищи, что устраивал Мирай после зачистки, – праведник он… не чета нам, нельзя ему руки в крови марать. А то чем за души платить будет, коли не своей чистотой.

– Праведник, – солдат поперхнулся и уставился на крепкую фигуру Мирая, – чёто я их другими представлял.

– Ага, встречал я других, – солдат, увидев, что товарищ успокоился, вернулся к еде, – да только никто из них ни меня ни падальщиков не пережил.

– Ты о долинах, – Мирай ухватился за шанс, – ты был там?

– Прости, пацан, – солдат увидел блеснувшую в глазах праведника надежду и развел руками, – редко кто знает путь к живой долине. Я о мёртвых, разграбленных пустынными мародерами. К ним дорогу показать могу, да ничего там не осталось.