– Хе, хе, – седые космы качнулись из стороны в сторону, – да нет, не забрала меня смертушка, как не просил я ее. Да понял потом, что это она по делу…, – старик пошарил тростью в песке. Зацепив прошмыгнувшую мимо ящерицу, он ловко подкинул ее и поймал на ладонь. Щуря подслеповатые глаза, старик прошелся по тельцу скрюченным пальцем и вышвырнул ее в пустыню, – эх, черная, не она… Так, о чем это я… Ах да, дело у меня одно осталось, да устал я от него…, – тут старик распрямился и, глядя прямо в глаза Мираю, сказал, – слышал я вчера песнь твою поминальную, надо бы спеть кое кому…
…
Крутая лестница, не желая заканчиваться, вела вниз. По ней, бесшумно считая металлические ступени, спускались пятеро человек. Первым шел старик, за ним побратимы. Замыкал командир и еще один воин из их отряда. Лестница закончилась небольшой площадкой. Круглая, явно герметичная дверь, преградила вход.
– Вы, ребята, бравые воины, – сгорбленная фигура развернулась к небольшому отряду, – сам видел… Но, – губы старика безмолвно зашевелились, не зная какие слова подобрать, – не могу описать, что вас ждет… вы уж смотрите сами… Только… это… штаны не обмочите, – и старик ввел код на древнем цифровом табло. Лампочка сменила цвет на зеленый, но дверь так и осталось стоять на месте. Старик с трудом провернул широкое колесо, – вот это нас и сгубило…
Командир кивнул Игнару и тот бросился на помощь старику. Минута и тяжелая дверь, открывая проход в широкий коридор, откатилась в сторону. По открытым участкам кожи тут же скользнул легкий ветерок. Чистый, явно кондиционированный воздух помещения вырвался наружу.
– Прошу, – старик махнул рукой и первым шагнул за порог. Не успел отряд пройти и нескольких метров, как со всех сторон начали появляться местные жители. Мирай моргнул, Он был готов поклясться, что двери как были, так и остались закрытыми. А вот фигуры пугали своей прозрачностью. Сквозь них были хорошо видны все те же закрытые дверные проемы. Но не это было самое жуткое. Глаза каждого горели потусторонним голубым огнем, а в них читался… голод. Дикий, страшный, давно ничем не утоленный голод. Мирай непроизвольно сделал шаг назад и натолкнулся на замершего командира. Игнар и второй воин тоже отступили и замерли с оружием в руках. Сзади бесшумно скользнула в сторону дверь, темный пролет лестницы скрылся с глаз. Прозрачные фигуры протянули подобие рук, сознания прибывших коснулись леденящие душу щупальца. Эмоции, что жили в теле, будто потухли. В глазах странных существ зажглась жадность. Они, проходя сквозь друг друга, кинулись на живые тела. Тут и вправду стоило задуматься о сухости своих штанов.
– А ну стоять, – неожиданно грозный рык вырвался из груди хрупкого на вид старичка, – это не обед, это друзья, – уже тише закончил житель бункера, и помахивая тростью, погнал прозрачные фигуры в глубь помещения.
Мирай обернулся на командира. Суровое лицо ничего не выражало. Ни одного намека на страх. В глазах светится поддержка. Командир кивнул, давая знак следовать за стариком, а праведник в очередной раз удивился выдержке этого человека. В монастыре было немало воинов, что водили отряды в рейды. Но Мирай любил ходить под началом именно Дикого. Почему командир носил такое имя, он не знал. Кто-то говорил, что, когда настоятель нашел его, тот был совсем одичавшим, кто-то, что в первых боях он дрался бесстрашно, будто загнанный зверь. Но у самого командира Мирай никогда не спрашивал, не ждал ответа. Сначала он люто ненавидел взрослого сильного мальчишку, что уложил его одним ударом на плацу. В тот момент, после смерти первого наставника, хотелось доказать всему миру, что он выстоит. А потом понял, что тот спас его. Со временем Дикий стал если не другом, то очень близким по духу наставником. Вот и теперь спокойствие командира придало сил, и праведник решительно ступил в большую комнату, куда вывел коридор. Мирай огляделся. Было похоже, что они зашли в большую обеденную залу. Повсюду стояли столы с широкими лавками по бокам. По центру зал пересекали пищевые автоматы. Несколько из них даже подмигнули рабочими огоньками. На стенах висели картины. Цвета такие же яркие, какими видели нарисовавшие их художники. В герметичной атмосфере бункера время не успело обесцветить красивые пейзажи прошлого. Мирай коснулся рукой ближайшего стола. Так и есть – ни следа пыли. И лишь потрескивание старых динамиков говорило о том, что никакая людская цивилизация не в состоянии переиграть вечность.
– Люблю музыку, – старик подошел к висящему на стене пульту и скрутил громкость, высокий голос девушки, певшей на неизвестном языке что-то нежное, притих, – помогает помнить, что кости и прочее дерьмо, что я на себе таскаю, все еще живое.
Внезапно догадка осенила Мирая. В памяти всплыл образ Хранителя. Того, что они встретил в подземельях побратима.
– Это эксперимент такой, – праведник не сводил взгляда с прозрачных фигур, что расположились на лавках вдоль столов. Глаза по-прежнему светились голодом, конечности подергивались, но с места не двигались, – по пересадке человеческого сознания в цифровую матрицу. Не думал, что такое возможно…
– Ах, мальчик мой, – старик покачал головой, – на сколько я тебя понял, ты и сам в состоянии понять, что возможно все, что сможет прийти нам в голову…, – седая шевелюра качнулась, – да только не знаю какой вариант лучше. Тот что ты подумал или что произошло на самом деле.
– Так что произошло на самом деле, – подал голос командир.
– Вы садитесь, – старик по-хозяйски засуетился, – простите, давно живых гостей не было… Я чайку сейчас организую, – и поковылял к одному из автоматов. Кнопки запищали под скрученными пальцами, в воздухе разлился приятный запах, – мята… мой любимый аромат. Иногда сердце подсказывает, что именно так должно пахнуть лето, – забытое слово мягко легло на слух. В их мире сезоны давно не сменяли друг друга, но думать о лете было почему-то приятно.
По кивку командира небольшой отряд расселся за одним из столов. На помощь старику никто не кинулся, все понимали – ему нужно сделать все самому. Кружки мягко стукнули о гладкую поверхность. Пар нежно закрутился и устремился к решеткам вытяжки в потолке. Старик присел радом и вытянул уставшие ноги. Рука, чуть подрагивая, поднесла чашку ко рту, втягивая приятный аромат, раздулись ноздри. Сделав глоток, старик на секунду зажмурился. Открыв глаза, он начал свой рассказ:
– Не было у нас никаких экспериментов, – грустная улыбка тронула сухие губы, – если, конечно, не считать оным попытку выжить. Мы были предками жителей города, чьи остатки вы недавно имели честь лицезреть. Они спрятались в этом бункере и вполне сносно жили. Не без ссор и передряг, но многих успели пережить. Были вылазки наружу, кое-кто ушел в города, кто-то еще куда. Но многие оставались. Здесь было безопасно. Знания, как поддерживать бункер в рабочем состоянии тщательно передавались из поколения в поколения. Камеры слежения позволяли смотреть за тем, чтобы выходить наружу только тогда, когда поблизости никого нет. Да и надобности сильной не было. Но… мы недооценили этих тварей снаружи. Тех, кого вы окрестили падальщиками. Время шло, и они все больше приспосабливались к жизни в пустыне, как-то они сумели вынюхать, что за неприметной стеной спрятана жизнь. Сколько во времени падальщики сидели в засаде не знаю. Уж поболей недели точно. После того как видели их передвижения, мы всегда, прежде чем открыть дверь, выжидали не меньше, – старик замолчал и пригубил из чашки. Остальные так и остались стоять нетронутыми, но он этого даже не заметил. Картины прошлого реальностью стали перед глазами.
– Они ворвались в бункер, перебивая всех на своем пути. Конечно, мы пытались защититься… выбора то у нас не было. У нас даже был отряд воинов, они погибли первыми, потом все остальные. Были и те, кого забрали живыми. Я был среди тех, кто остался одним из последних. Мне повезло, моих жену и детей убили на моих глазах. Я был рад их смерти. Это лучшей той участи, что уготована пленникам этих тварей. Поэтому я с благодарностью принял нож в сердце…, – старик поднял глаза на командира, в глазах мелькнула осознанность, он опять улыбнулся, – вы чай то попейте, пока не остыл…, – Дикий притянул к себе кружку и первым глотнул все еще дымящийся напиток. Улыбка старика стала шире, Мирай придвинул кружку и к себе. Уж больно интересно было отведать вкус лета. Он знал, возможности командира были намного больше, и он наверняка просканировал состав жидкости.
