— Будьте тогда мужчиной, ладно?!

— Ага…

Складывая бумаги в сейф, Ильхом позвонил на квартиру Разыкову и сообщил, что, пожалуй, дня два его не будет. Сказал, что родила жена и ее должны выписывать сегодня. Разыков поздравил его, пожелал счастливого пути и добавил:

— Не беспокойтесь, Ильхом Пулатович. Дела идут в норме. Пока вы вернетесь, мы с Уразовым подумаем о квартире. Теперь-то она вам обязательно нужна будет…

Под крылом все проплывали горы. На некоторых вершинах белыми плешинами лежал снег, а в одном месте, точно лазурный камень величиной с колесо арбы, мелькнуло озеро. Ильхом вспомнил, с чего начиналось его супружеское счастье. У него с этим делом не очень-то и получалось, он, как пишут в некоторых постановлениях, упустил оптимальные сроки. Обычно в Узбекистане парень женится, как только отслужит в армии. Сверстники Ильхома в большинстве своем так и поступили, а он… Когда демобилизовался, семья уже жила в Термезе, дед Миша только что принял опытное хозяйство, только входил в курс дела. Но жили они уже в городской квартире — небольшом коттедже, на тихой улочке. Встретили его, как полагается в таких случаях, торжественно, бабка напекла пирогов и всякой всячины наготовила, дед ползарплаты вбухал в выпивку, пригласил новых соседей, Саодат с Борисом приехали из совхоза со своими четырьмя пацанятами. А когда гости разошлись и в доме остались только свои, бабка завела разговор о женитьбе.

— Сначала институт, а потом жена, — сказал Ильхом.

— А кем решил стать? — спросил дед.

— В нашей семье уже есть два агронома, — ответил он, — для полного счастья не хватает инженера.

— Правильно. Будущее села в механизации, — сказал дед.

— Парню жениться надо, — не унималась бабка, — а вы про учебу заладили. Борис вон когда закончил институт, и ничего!

— Борис не самый лучший для него пример, — ответил дед, — у него так сложилось, вынужден был пойти на заочное. А что мешает Ильхому?! Пока не поздно, внук, иди!..

На пороге двадцатишестилетия Ильхом получил диплом инженера и был направлен в совхоз «Акташ». Главным инженером. Радовался этому, точно ребенок, получивший заветную игрушку. Сколько гордости было! Едва в нем умещалась. А как же… с институтской скамьи да на такую должность! Он взялся за работу с таким рвением, что не то чтобы подумать о личной жизни и любви, как говорится, голову почесать некогда было. Два года промелькнули, как один день. Избрали секретарем парткома и снова два года как корова языком слизнула. Когда опомнился, уже под тридцать, седина на висках появилась, даже самые засидевшиеся девки замуж повыскакивали. Свататься к молоденьким, только что окончившим среднюю школу, ему, секретарю парткома, наставнику, показалось несолидным. Попробуй назвать девушку «джаным» — родная, если она обращается к тебе не иначе, как «тога» — дядя?!

Только в Москве, кажется, и ему улыбнулась фортуна. На вечере дружбы со студентами театрального института он познакомился с Лолой. Ей было в ту пору двадцать шесть, что по меркам кишлака можно было сравнить с несорванным, уже давно перезрелым яблоком на дереве. Но коль уж так распорядилась судьба, куда тут деваться?

Лола в переводе на русский означает тюльпан. Она и впрямь походила на этот цветок гор. Высокая, стройная и красивая.

Начитанная и острая на язык, она была душой того вечера и сразу пленила сердца товарищей Ильхома, а его так и подавно. Он стоял в стороне и наблюдал, как она легко танцует, точно плывет. Сам он, впрочем, ни в каких мероприятиях вечера не участвовал. Лола тоже изредка бросала на него взгляды, ну, а когда объявили «дамское» танго, подошла и пригласила на танец.

— К сожалению, я не умею, — ответил он, наступив ей на ногу уже на третьем па, покраснев, как рак.

— Тут каждый чего-то не умеет, ака, — произнесла Лола с улыбкой, вымученной, как показалось Ильхому, потому что наступил он ей на ногу довольно чувствительно. — Танго — простой танец, надо, как все, топтаться на месте, и всё. Как вас зовут?

— Ильхом.

— Ну, а мое имя вам известно уже?

— Да.

— Давно в Москве?

— Порядочно, домой уже хочется.

— К жене, к детишкам…

— А вы?

— Что я? — спросила она, прислонившись головой к его плечу.

— Давно здесь?

— Ага.

— Поди тоже детишки, супруг…

— Что вы, — рассмеялась Лола, — откуда он у меня? Мать да отец. О семье некогда было подумать, все учеба да учеба!

— Я тоже то учусь, то в армии служил. О семье, как и вам, некогда было подумать.

— Значит, мы в этом смысле люди одинаковой судьбы?

— Значит, да, — подтвердил Ильхом.

После вечера Ильхом предложил ей прогуляться по залитой светом столице. Она согласилась. Через Красную площадь они вышли к Фрунзенской набережной и не спеша пошли по тротуару, любуясь, как в воде раскачиваются отражения огней. Разговор их тогда, как всегда при первых знакомствах, вертелся вокруг только что закончившегося вечера, потом она немного рассказала о себе. Ильхом тоже не остался в долгу. Провожая ее домой, он уже знал, что она — дочь известных артистов и готовится стать режиссером.

— Куда после учебы? — спросила Лола, взяв его под руку.

Он пожал плечами. Единственное, на что он был способен в данной ситуации.

— Понятно, — ответила она сама на свой вопрос, — солдат партии!?

— Ну.

— А вам, скажем, не хочется остаться в Ташкенте?

— Не знаю, — ответил он неопределенно, подумав: «Пусть не воображает, что я при первом же намеке готов распластаться у ее ног».

— Мудрые люди советуют и в кривом переулке говорить прямую правду, — посоветовала она снисходительно: мол, изречения своего народа надо бы помнить, Ильхом-ака.

— Поработать в ЦК, повариться в настоящем партийном котле… не об этом ли мечтает каждый слушатель ВПШ? Но сие, к сожалению, от меня не зависит.

— Схитрим? — предложила она, заглянув в глаза и рассмеявшись.

— Исключено, я ведь солдат.

— Хитрость безобидная, ею сплошь и рядом в Москве пользуются.

— Но сначала послушаем, в чем ее суть, — сказал Ильхом.

— Пожалуйста. К ней прибегают, если хотят получить прописку.

— Ого! Оказывается, и Моссовет можно надуть?!

— И делается это просто, — продолжила она. — Двое вступают в фиктивный брак, а когда тот, у кого не было, получает прописку, расходятся. Правда, тут нужно одно обязательное условие.

— Какое?

— Надо, чтобы эти люди были хорошими знакомыми.

— А соседи… Они не станут возражать?

— Какой вы наивный, Ильхом-ака, — воскликнула она, — кому какое до этого дело?!

— В кишлаке вырос.

— Ой, я и забыла, что вы дехканин.

— Может, вы и правы, — нарочито кисло произнес Ильхом, — только у меня таких знакомых в Ташкенте нет.

— Рассчитывайте на меня, я добрая. Если нужно помочь хорошему человеку, всегда «джаным билан» — со всей душой!

— Почему вы решили, что я — хороший?

— Плохого в ВПШ не пошлют.

— Логично, хотя бывают и исключения.

— Надеюсь, вы не из того числа?

— Ну, да. Я обдумаю ваше предложение, в нем есть рациональное зерно, как говорили философы.

Теперь, прогуляв с ней почти три часа по ночной Москве, Ильхом без дураков мог признаться себе, что она ему нравится. Ему с ней легко и приятно. Он хотел было сказать ей, что готов на брак взаправдашний, но постеснялся. Сказал только три дня спустя, при очередной встрече.

— У нас свой дом, — сказала она — если пожелаете, любая из многочисленных комнат будет вашей. Родителям моим это будет приятно. Сейчас они одни, вернутся домой — пустота, не с кем даже словом перекинуться. А с вами…

— Если откровенно, Лола, — сказал он, — в ваш дом я бы хотел войти равноправным членом семьи.

— Как это понять, Ильхом-ака? — спросила она и так прижалась к нему, что вопрос был до смешного неуместным.

— Видите ли, по натуре я немного эгоист, — ответил он, — и решил использовать вашу доброту в своих корыстных целях. Нужно ли вступать в брак фиктивный, когда можно в настоящий? И горсовет не нужно обманывать, совесть чистой останется.