Ну и как мне теперь работать весь день в кафе, зная все это? Все будут смотреть на меня. Осуждающе смотреть… О господи… Бедная маленькая Поппи… Как такое могло случиться? Всего пару дней назад все было просто замечательно. Не жизнь была, а мечта.

Страх выйти из дома – это не то чувство, которое мне хорошо знакомо. Но сейчас, когда я стою в конце нашей дорожки, сжимая крошечную ручку Поппи в своей, пульс у меня скачет и запинается, как автомобильный мотор морозным утром. Высовываю голову из калитки и опасливо оглядываю дорогу в обе стороны, прежде чем мы выходим.

– Ты во что-то играешь, мамочка? – Поппи хихикает.

Внезапно во мне вспыхивает горячий гнев. Мы призваны защищать ее – обеспечить ей безопасность, любовь и заботу. Как бы мне хотелось, чтобы Том сейчас оказался здесь, чтобы можно было как следует наорать на него! Я в ярости на него за то, что он поставил нас в такое положение, и держать это в себе выше моих сил. Я должна поговорить с Томом, мне так много нужно у него спросить… Но когда у меня будет такая возможность? Да и будет ли вообще? С такой силой вдыхаю через нос, что щиплет в ноздрях. Поппи опять смеется, думая, что все это часть игры.

– Ты дракон? – спрашивает она.

Я и вправду чувствую себя так, будто из моего носа и рта в любую секунду может вырваться пламя – и, конечно же, я достаточно разгневана.

– Да, я злой дракон, и я хочу получить свой ЗАВТРАК!!! – Выдавив из себя эту шутку, наклоняюсь и щекочу Поппи под ребрами. Она визжит от восторга.

Мы идем дальше, в сторону садика; голова моя опущена, чтобы не попадаться никому на глаза. Эту часть мне неизбежно предстоит пройти – поскорей бы с ней разделаться.

Сейчас

Теперь, когда меня проводят в большую комнату для допросов и сажают за угловатый стол у задней стены, напротив меня рядом с детективом-инспектором Мэннингом сидит совсем другая личность. Я уже на взводе – эта новая личность пристально смотрит на меня, ее серо-стальные глаза не мигают. Первым отвожу взгляд и сразу понимаю, что провалил ее тест. «Вот черт…» Чувствую, что она улыбается, даже не глядя на нее.

Что она здесь делает? И куда девался детектив-сержант Уолтерс? Я был готов к нему, а не к этой молодой самодовольной тетке, которая явно считает себя какой-то особенной штучкой.

– Доброе утро, Том. Как спалось? – говорит инспектор Мэннинг, не отрываясь от открытой папки перед собой.

Презрительно фыркаю, и в этом весь мой ответ. Максвелла еще нет, и я не произнесу ни слова, пока он не окажется рядом со мной. Мэннинг наконец переключает внимание на меня, откидывается на спинку стула и сцепляет пальцы на животе.

– Это детектив-констебль Купер, – сообщает он, мотнув головой влево. – Моя коллега из отдела убийств и особо тяжких преступлений.

Сердце у меня начинает бешено колотиться. Теперь уже два детектива из лондонского отдела по расследованию убийств! Выходит, они и вправду думают, что у них есть что-то существенное? Стараюсь не напрягаться по этому поводу, поскольку Максвелл сказал мне, что при обязательном предоставлении материалов дела они не указали характер абсолютно всех имеющихся против меня улик – что, по его опыту, указывало на то, что эти улики были слабыми, а детективы просто «ловили рыбку в мутной воде».

«Так что на все вопросы отвечай, что предпочитаешь воздержаться от ответа».

Стоит ли доверять опыту Максвелла? Именно по этой-то причине я его и привлек, так что, наверное, все-таки стоит. Но мой разум расколот надвое.

Детектив-констебль Купер изображает то, что, как я могу лишь предположить, должно сходить за улыбку – ее тонкие губы вытягиваются в прямую линию, но все остальное лицо остается совершенно неподвижным. Может, дело в ботоксе, к которому дамы в наши дни прибегают еще задолго до появления морщин, отчего ее лицевые мышцы лишились подвижности, и в итоге она может только так вот гримасничать? Теперь уже я заставляю себя поддерживать зрительный контакт с ней. Она примерно моего возраста, однако комфортней мне из-за этого не становится. Довольно симпатичная, хотя отнюдь не красавица – как говорится, ничего такого выдающегося. Чистая бледная кожа, ноль макияжа, россыпь веснушек на носу, прямые как палка светло-рыжие волосы, спадающие на плечи… Ее лицо мало что выражает – не могу прочесть, о чем она думает. Ерзаю на своем стуле и поглядываю на закрытую дверь. Где же Максвелл?

– Так как спалось? – произносит детектив-констебль Купер.

Теперь, когда меня спросили дважды, пожалуй, уже стоит хоть что-то ответить.

– Приходилось мне останавливаться и в более приятных местах, – говорю я. – Не ждите от меня даже одной звездочки в «Трипэдвайзере»[9]. Больше я в эту ночлежку ни ногой.

– Ну, это мы еще посмотрим, – отзывается она, не отрывая от меня взгляда. Задаюсь целью переглядеть ее. Хотя сейчас, пожалуй, не время так вот борзеть – стоит придержать лошадей.

Наконец дверь открывается и входит Максвелл.

– Ладно. Тогда давайте перейдем к делу, хорошо? – говорит детектив-инспектор Мэннинг, выпрямляясь в кресле и перебирая бумаги в папке на столе.

– Держишься пока? – спрашивает меня Максвелл, снимая пиджак и вешая его на спинку стула.

Пожимаю плечами. Это не так, но я не хочу обсуждать эту тему. Когда вчера меня официально задержали, взяли образцы ДНК и сняли отпечатки пальцев, это стало для меня натуральным шоком. Сделало все очень реальным. Заснуть мне так и не удалось – не только из-за неудобной кровати и унылой обстановки, но и потому, что мой разум никак не мог угомониться. Лицо Кэти, каким я видел его в последний раз, смешалось у меня в голове с лицом Бет. Поговорить с Бет мне так и не удалось, но Максвелл пообещал мне, что позже обязательно к ней зайдет. Мы уже договорились, сколько он может ей рассказать, – не одним только детективам позволено придерживать информацию. Надеюсь, что у нее все в порядке.

И у моей маленькой Поппи. Что скажет ей Бет?

Я никогда еще не оставлял их обеих так надолго. А что, если меня отнимут у них навсегда? Как они это вынесут? Я – это все, что у них есть.

При этой мысли я начинаю терять контроль над своим дыханием. Сейчас надо сосредоточиться на текущем моменте, на этой комнате. Дышать помедленней. Я уже множество раз перебирал в голове вопросы, которые, на мой взгляд, мне могут задать. В точности восстановил свои воспоминания восьмилетней давности и отрепетировал историю, которую мне нужно им поведать.

«Не позволяй им торопить себя, заставлять волноваться».

«Сохраняй спокойствие. Давай только хорошо обдуманные ответы».

«Или говори, что предпочитаешь воздержаться от ответа».

Однако, несмотря на совет Максвелла, я по-прежнему хочу по возможности избегать этого варианта. Хранят молчание лишь те, кто виновен. Невиновные – и умные – уверенно и без запинки отвечают на любые вопросы.

Включается запись. Нас официально представляют друг другу.

Допрос начинается.

Восемь лет назад

– Да ладно тебе, Кэти! Мы это уже с тобой обсуждали, – сказал Том.

Кэти хотелось решительно ответить, что нет, не было такого! Да, он говорил об этом, и о том, как к этому относится. Сказал, как им надо поступить, а как поступать не следует. Но ничто из этого не было обсуждением, в котором Кэти принимала бы активное участие.

Как это давно уже стало привычным.

Они были вместе уже почти четыре месяца, и в самом начале все шло просто идеально. Том был без ума от нее, и она наслаждалась его вниманием. Все не могла поверить в свою удачу – что она, Кэти Уильямс, стала подружкой потрясающего красавца Тома Хардкасла. Однако блестящие отношения начали понемногу терять свой блеск. В последнее время он стал натуральным занудой – постоянно требовал, чтобы она была только с ним, не позволял ей общаться со старыми друзьями и знакомыми.