По словам Адама, он постоянно говорит о ней с Джесс, но никому не может открыть то, какие чувства испытывает в самой глубине души – как это повлияло на его жизнь, как ему одиноко. Адам признался мне, что ему очень не хватает общества взрослых и общения, но он не хочет ставить свои потребности выше потребностей Джесс. Бедный Адам… По-моему, он нуждался во мне куда больше, чем я в нем. Хотя, по крайней мере, это отвлекло меня от моей собственной тоскливой ситуации. Адам собирается снова привести Джесс в кафе, сделать такие вылазки более регулярными, чтобы и ее развлечь, и самому пообщаться со взрослыми. Думаю, для него это будет идеальным решением.

Интересно, а что может быть идеальным решением для меня?

Поппи сегодня очень не хотелось расставаться со мной, когда я с утра отвела ее в садик. Наверное, она чувствует мое растущее беспокойство. Увидев вчерашнюю группу мамаш, я быстро перекинулась с ними несколькими словами, стараясь избегать любых упоминаний о полицейском обыске или аресте Тома. Они тоже не затрагивали эту тему, хотя готова поспорить, что про оба события они в курсе и умирают от желания узнать больше. После предстоящей через пару часов беседы с детективом-инспектором Мэннингом и детективом-констеблем Купер у меня должно сложиться более четкое представление о том, к чему все движется. Тогда можно будет готовиться к следующему этапу.

Если все пройдет хорошо, Том может скоро вновь оказаться дома, и мы вернемся к нашей обычной жизни. Так странно думать, что всего пару дней назад все казалось таким счастливым, легким и беззаботным… Как быстро все может измениться! В одно мгновение ваш вроде бы прямой путь может сделать крутой поворот и завести вас туда, куда вы и помыслить не могли.

Жду не дождусь, когда эта беседа с детективами наконец останется позади. По крайней мере, они согласились провести ее у меня дома, а не у себя в отделе, что стало бы для меня дополнительным унижением. Хотя это означает, что соседи могут заметить, как они входят в наш коттедж. Опять.

– Доброе утро, – говорю я, заходя в кафе. Заняты всего два столика, сидящие за ними потягивают кофе и жуют пирожные. Роспись керамики вроде никого не интересует. Посетители, ни в ком из которых я с ходу не узнаю местных жителей, вежливо здороваются в ответ и так внимательно смотрят на меня, когда я прохожу мимо, что у меня начинают шевелиться волоски на затылке.

– Привет, Люси. Все у нас тут сегодня в порядке? – спрашиваю я, влезая в фартук. Та стоит за прилавком, раскладывая по тарелкам свежую выпечку.

– Да. Хотя немного странно…

– А? В каком это смысле странно? – У меня возникает чувство, будто я и без того знаю ответ.

– Клиенты стояли в очереди! Ждали, когда я откроюсь. С чего это им так приспичило? И они не из Лоуэр-Тью. – Люси подозрительно прищуривается.

Так я и думала. Новости уже расползаются – любопытство растет. Туристы. Зеваки. И не думаю, что они здесь из-за местных красот или керамики. Вдруг резко подкатывает дурнота, и я хватаюсь за живот.

– Ну, любой клиент – это деньги в мой карман, – выдавливаю с принужденным смешком.

– Ну да… Просто будем надеяться, что они не станут ходить сюда как в цирк. Местечко у нас тут маленькое, уютное – местным вряд ли захочется, чтобы оно стало известно чем-то помимо своих живописных коттеджей и очаровательного паба, – отвечает она, прежде чем добавить с натянутой улыбкой: – И нашего гончарного кафе, естественно.

– Знаешь, Люси, этого мне тоже меньше всего хочется. – Не могу скрыть обиды в своем голосе. Люси работает у меня уже больше года, и мы всегда хорошо ладили. Очень не хотелось бы, чтобы это повлияло на наши рабочие отношения – я без нее как без рук. – Уверена, что все это скоро останется позади. Сегодня у меня встреча с полицией – надеюсь, это поможет хоть что-то прояснить. Том – хороший человек, – добавляю я, быстро вытирая рукавом непрошеную слезу.

– Ой, прости, Бет! Не хотела показаться бессердечной, особенно после таких плохих известий.

– Выходит, ты в курсе?

Люси обнимает меня и склоняет мне голову на плечо.

– Это деревня, Бет, – говорит она в качестве объяснения. Я вздыхаю, и Люси продолжает: – Мне нравится здесь работать, и мне нравится жить в Лоуэр-Тью. Наверное, иногда я немного перебарщиваю с местечковым патриотизмом.

– Знаю, подруга. И это прекрасно, что ты горой стоишь за родные места – вполне могу понять твои чувства. В конце концов, именно поэтому я и взяла тебя на работу. Все будет хорошо, обещаю.

Это обещание, о котором я сразу же жалею. Откуда мне знать, что все будет хорошо? Нет никакой гарантии, что по истечении срока временного задержания Тома освободят. Ни в чем нельзя быть уверенным.

Хорошенько встряхиваю себя, повторяя в голове одни и те же слова.

«Уверенность есть. Естественно, все будет хорошо».

У полиции не может иметься достаточно доказательств, чтобы предъявить ему обвинение – откуда? Мысли позитивно! Если не появится что-то противоречащее этому, надо постоянно демонстрировать окружающим, что все будет хорошо. На данный момент, ради себя и Поппи, следует исходить из допущения, что Том совершенно невиновен и что нет ни единого шанса, что его сумеют обвинить в столь страшном преступлении.

Правда обязательно восторжествует.

Сейчас

Последние полчаса сижу, в буквальном смысле слова маясь дурью. Не свожу глаз с часов. В томительном ожидании. Почему они так опаздывают? Потому что долго выбивали в суде разрешение продлить срок содержания Тома под стражей? Дома его нет, а тридцать шесть часов уже истекли, так что могу лишь предположить, что они в этом все-таки преуспели. А может, просто нарочно тянут время, чтобы заставить меня подергаться?

«Дыши!»

Съеденный утром завтрак все еще бурлит в желудке – пищеварение окончательно расстроилось. А если они не поторопятся, я еще и опоздаю забрать Поппи из садика. И без того чувствую себя достаточно виноватой, оставив Люси одну раньше обычного, – не хватало еще до кучи переживать и за ребенка.

«Господи, ну давайте же вы быстрей!»

Тяжелый стук в дверь заставляет меня застыть. Вот оно.

«Соберись, Бет… Все у тебя получится».

Несколько раз сжимаю и разжимаю кулаки, кручу плечами, чтобы расслабить их, делаю несколько глубоких вдохов и спокойно иду к двери.

– Миссис Хардкасл… – приветствует меня детектив-констебль Купер, вздернув подбородок. С трудом сглатываю, после чего приглашаю ее войти. Как раз в тот момент, когда я думаю, что мне повезло и что придется иметь дело лишь с одним сотрудником полиции, из-за угла появляется крупная фигура детектива-инспектора Мэннинга, который широко шагает в нашу сторону. Коротко поздоровавшись, он проходит вслед за своей коллегой в дом.

– Помните, наверное, вчера мы уже коротенько пересекались, – говорит она, как будто я могла такое забыть. – Я детектив-констебль Имоджен Купер, работаю с детективом-инспектором Мэннингом. Спасибо, что сумели сегодня уделить нам время.

Замечаю, как глаза ее бегают по всей комнате, фиксируя каждую мелочь. Разве у нее не было такой возможности еще вчера? Или это чисто для показухи? Ее поведение никак не способствует душевному спокойствию.

– Если вы не против пройти на кухню, то у меня там есть свежий кофе, и недавно я испекла печенье.

Запах моего печенья с лимоном, имбирем и белым шоколадом разносится по всему дому. Клиенты обычно от него в полном восторге, так что, надеюсь, детективов это тоже малость смягчит.

– Спасибо, – говорит Купер. Вроде как улавливаю намек на улыбку, но могу и ошибаться. Трудно сказать – выражение ее лица ничуть не изменилось с тех пор, как она вошла в дверь. Похоже, непросто мне с ней придется… Смотрю на инспектора Мэннинга и улыбаюсь. К счастью, он отвечает мне такой же улыбкой, и я позволяю своим разогнавшимся мыслям немного замедлить бег.

Они садятся бок о бок за наш деревенского вида стол, достают блокноты и ручки. Я же стараюсь сосредоточиться на том, чтобы не пролить кофе. Руки у меня дрожат, но ничегошеньки не могу с этим поделать. Конечно, разыгравшиеся нервишки – вполне обычное и ожидаемое дело в такой ситуации, так ведь? Вряд ли они сочтут это чем-то необычным, а мое волнение – подозрительным… Как бы мне ни хотелось растянуть этот момент, отложить неизбежные вопросы, понимаю, что не могу себе этого позволить.