— Удача!.. — восторженно выдохнула она разглядывая упаковку от «Ролтон», на шве которой был выбит срок годности. — Семнадцатое, ноль девятое, шестьдесят девятое.

Вдруг со стороны леса раздался пронзительный птичий крик. «Эйра!» промелькнуло молнией в голове у Юки, она скомкала пакетик и, стараясь не высовываться, выскочила через противоположную дверь. Припала к земле, притаилась, нещадно поколотая стерней. Чуть приподняв голову, она оглядела скошенное поле. Грузовик только-только въехал в деревеньку и водитель ее заметить никак не мог. Она отползла чуть в сторону, за комбайн и вновь притаилась. Хруст шагов, бряцанье сапожищ по стальным ступенькам, скрип и хлопанье двери… Наконец, зарычал двигатель и Юки, что змея, утекла в спасительную пшеницу.

Дождавшись, пока комбайн отъедет на почтительное расстояние, она, наконец, скривилась от боли и осмотрела ободранные ладони. Затем ступни. Все было исколото в кровь. На коленках она отползла к леску, где ее поджидала Эйра.

— Ну, что? — нетерпеливо спросила сестричка.

— Да вот, — пожаловалась в ответ Юки, — искололась вся.

— Ах ты ж, бедная, — без тени издевки или сарказма, а вполне натурально, пожалела ее Эйра. — Как же так ты… Больно?

— А, ничего, пройдет, — казалось, что от одного сочувствия Юки полегчало. — Вот смотри!

И она, наконец, предъявила ей скомканный пакетик.

Пока Эйра внимательно изучала документ, Юки успела вытащить почти все соломенные занозы из голых ступней и даже что-то обработать слюной.

— Что ж, выходит, что мы в недавнем прошлом очутились.

— Ага, — согласилась Юки, все еще морщась. — За десять лет до нашей смерти.

— Я так и подумала, что где-то в этом временном промежутке, — задумчиво проговорила Эйра. — Я понаблюдала за тем мужиком, что облегчиться сел. Он все время разговаривал с кем-то, хохотал и, прости, пукал. Мозгошин у него есть, но первого уровня. Примитивный. В наше время таких уже нет ни у кого.

— Почти ни у кого, — ответила Юки и под сердцем у нее вновь кольнуло от воспоминаний о Мастере.

— Так, — Эйра выпятила нижнюю губу, причмокнула и вздохнула, — пойдем таки-все в деревню.

— Но…

— Но не просто так, а с легендой. Теперь мы знаем в когда мы очутились, или, выражаясь вернее, в какой временной период гениза Земли вспоминает себя сейчас, а, значит, знаем в каких пределах можно сочинять. Итак, мы с тобой воздушные дайверы. Да. Прыгнули за сто километров отсюда, в воздухе нас трепанул неожиданный вихревой поток, мы чудом выжили…

— …Упали в реку…

— Точно! Потеряли все и теперь нам надо в город! А там разберемся, как дальше действовать. Хм… Лучше отсрочить наше появление до вечера. Так, мне кажется, натуральней будет. Да и ты отдохнешь немного. Вон, вся искололась. Пойдем в лес, там прохладней. И я где-то родник слышала.

* * *

Сумерки долго не наступали и, до их прихода, Юки успела передумать всякое. Но все ее мысли неизбежно сводились к одному: живы ли здесь, в этом всепланетарном воспоминании, ее родные? Помнят ли они свою смерть? Помнят ли они Юки… Ведь она, вот, умерла, но помнит их. Помнит вообще все. Но насколько реальными можно считать ее воспоминания? Может ведь оказаться, что «действительность» из которой она умерла — точно такой же сон Земли, но только другого уровня. И таких уровней один в одном как матрешек натыкано.

Она вздохнула и украдкой глянула на Эйру, лежавшую рядом на траве и в задумчивости мочалившую травинку. Добрая Эйра. Принесла ей воды в лопухе, омыла ее исколотые ноги. Прямо как настоящая…

— Сестренка. Я вот все думаю, — вдруг заговорила Эйра, да так внезапно и на мысль, что Юки невольно вздрогнула. — А почему именно десять лет назад? Что такого особенного могло тогда произойти, что мы очутились именно в этом воспоминании генизы?

— Погибла вся моя семья. А больше я ничего не знаю.

Эйра перестала жевать травинку, приподнялась и села.

— Прости. Я не знала.

— Ах, ничего… Я уже давно с этим живу. Хотя странно, что ты не знала. Я считала, что теперь ты меня всю насквозь видишь.

— Ну, то что я наэлектризовала твои капельки еще не значит, что я их понимаю. Я просто… Живу благодаря тебе, вот и все. Как паразит.

— Не говори так. Паразиты вредят, а ты… Ты, вон, заботишься обо мне.

Она поднялась, поднялась и Эйра.

— Пойдем? По-моему уже достаточно темно.

Они выбрались из леса и, по уже напрочь скошенному полю, пошли к деревне, стараясь ступать по темным земляным полоскам, где не торчала острая солома. У околицы они свернули на проселочную дорогу, сухую и тепло пахнущую пылью. Из-под первого же забора на них залаяла собака. Потом другая, третья и вот уж вся деревня, точно свора, гавкала им вслед на разные лады. В некоторых окнах горел свет, в других зажигался, но лишь для того, чтобы хозяин высунулся и прикрикнул на собаку. Остановившись у двора, из которого на них никто не лаял, Эйра заглянула через забор, пожала плечами и постучала. На раскатистый грохот жести тут же со скрипом распахнулась входная дверь дома и послышался резкий мужской глосс:

— Кто там?!

— Простите, что так поздно! — крикнула в ответ Эйра, — мы сами не местные, попали в неприятности и… Нам помощь нужна небольшая.

— Помощь, — брюзгливо передразнил голос, но спустился с крыльца и подошел к калитке.

В лицо Юки ударил луч карманного фонарика, потом в лицо Эйре.

— О, близняшки, — и голос, ощупав их фонарем, добавил уже не так резко. — Вы что, цыганки какие?

— Хуже! — вздохнула Эйра, — небесные дайверы. Слышали про таких?

— Парашютистки?

— Почти. Только выше и круче.

— Угу, — задумчиво произнес хозяин и тут же добавил, — допрыгались, значит? Ну что ж, входите, рассказывайте.

Дальше прихожей хозяин сестер не пустил, сославшись на то, что ребятня уже спит, а супруга слегка простудилась.

— Напилась молока холодного, теперь вот ангиной мается, — пояснил он. — Говорил ей, не пей с холодильника, неее, жарко всё.

На вид мужичку было лет сорок-сорок пять, щетинист, пузат и легкой отдышкой. Он расхаживал по своему жилицу с голым торсом и чего совершенно не смущался. Усадив сестер за шикарный дубовый стол, он попросил их обождать маленько и вышел в смежную дверь. Воспользовавшись его отлучкой, Юки с любопытством осмотрела комнату. Не сказать, что б жили тут богато, но с толком. Холодильник, к примеру, едва урчавший в углу, был таким огромным, что в нем, пожалуй, они могли спрятаться вдвоем. Опять-таки, кухня, занавеси на окнах, сами окна выглядели просто, но добротно. Как и сами стены, облицованные деревянными панелями. Юки усмехнулась, сравнив ее со своей коробченкой. Тут она попала в хоромы царские, не иначе.

Хозяин вернулся с кружками, щелкнул электрический чайник, достал из шкафа конфетницу с печеньем, поставил все на стол и, обратившись к чреву холодильника, промолвил.

— Я Ярослав. Славик, если по-простому. Вы кто?

Сестры представились.

— Угу. С дальнего востока, стало быть. Рассказывайте, откуда вас к нам в Самарскую область занесло?

Эйра украдкой лягнула Юки под столом и завела свою выдумку. Пока она распиналась, Ярослав накромсал бутербродов, поставил их на стол и уселся напротив, подперев голову кулаком. Когда чайник щелкнул, он все так же, не прерывая рассказчицу, заварил чай и вернулся в прежнее положение. Вид у него был скучающий. Когда Эйра закончила, он молчаливым жестом указал им на бутерброды и сам взял один.

— И кой черт, вам на месте не сидится? Дети-то есть?

Юки сконфуженно потупилась.

— Не, молодые мы, — бойко ответила за двоих Эйра. — Не напрыгались еще.

— Смотрите, что б поздно не стало. Значит, смотрите… Девки, как я погляжу, вы ничего, путевые. По крайней мере не сопрете ничего. Ночлег вам будет на чердаке — он нормальный. Доделать, правда, еще не успел. В начале года переехали в это новый, хм, «новый» дом. Делов в нем еще громадье. Так вот, там раскладушки есть, матрацы. Разберетесь. Хлам от старых хозяев если что к стене спихнете. Вот. Завтра дам вам на билеты немножко, до Самары доберетесь автобусом. Там будет кому встретить?