– Шестерых вырастила, все живы и здоровы, надеюсь. – Огрызнулась я

И нисколечко не соврала, двое детей, четверо внуков, всех вынянчила, вот шестеро и получилось.

– Ирочка, а давай я тебя укутаю и часа на четыре полежать оставлю, как тебе без движения, очень понравится?

– Так всё тело затечёт, – не поняла, к чему клоню, Иринка.

– Да что ты говоришь,– постаралась в голос добавить как можно больше сарказма,– а он так уже вторые сутки лежит, как думаешь, ничего не затекло?

– Так маленький ещё же! – Тьфу ты, настырная, растакалась тут

– Маленький и живой, посмотри, как ему нравится массаж. Ну, смотри, видишь его мордашку, на ней всё написано. – Личико малого выражало полное блаженство. Я перевернула малыша на животик и начала массировать спинку. – И на животике ему лежать надо, чтобы кишечник хорошо работал. Сейчас минут десять так полежит и кушать будет.

– А ты это, чего там наговаривала, ворожила?

–Ты о чём? – Удивилась я.

– Ну, это, ножками пляшем, ручками машем, ты ворожила?

– Что за ерунда! Это просто стихи. Я их много знаю и песен кстати тоже. У вас, что песни не поют?

–Ну, как же, – растерялась Ирина, – в хороводах, на праздники, да и так бабы как соберутся зимой, поют.

– А что же ты говоришь, что ворожу? – Удивилась я.

– Так ты не пела, ты как то говорила, ну, красиво, что ли.

– Я же говорю стихи,

У Лукоморья дуб зелёный,

Златая цепь на дубе том

И днём и ночью кот учёный

Всё ходит по цепи кругом.

Идёт налево песнь, заводит

Направо, сказку говорит.

Прочла, что первое в голову пришло. Иринка стояла, раскрыв рот, и забывая дышать. Ох, господин Пушкин, наше вы всё, что ж вы с людьми то делаете.

– Всё уже, дыши, – улыбнулась я, – спать вечером ложиться, будите, прочту ещё.

Укутав Алёшу, вышла с ним во двор.

Андрей не сводил с меня взгляд. Он внимательно смотрел, как я управляюсь с мальцом, как занимаюсь с Васёной.

Когда я взялась чугунок из печи доставать, вздохнул, встал, забрал ухват и вытащил сам, со словами

– Кто тебя учил так ухват пользовать? Руки бы ему оторвать.

А кто учил-то. Я один раз в своей жизни ухват держала, в музее, фотографировалась с ним. Музею руки не оторвёшь. И ухватом пользоваться научусь, и каток под ухват правильно подкладывать. Вы не знаете что такое каток, я тоже до сегодняшнего дня. Это такая деревянная гантель, на которую укладывают ухват и без усилий, в топку печи ставят любой тяжести чугуны. Нужно только правильно это делать. Научусь, куда деваться, руками чугун не схватить, горячий. А есть чугуны ведра на два воды, такой и не поднимешь, а с катком без усилий. Умные наши предки были.

Вот я в печь и пихала такой чугун, литров на 15 воды. Да неправильно. Смотрела как Ирина, вытаскивала чугун, ловко так, надо чтобы меня она научила, не разберусь самостоятельно. А спросит, почему не умею, скажу печи у нас не такие, плита сверху. Печь с плитой сверху я и сама выложить смогу. Правда с кирпича сложила, думаю и с камнем разберусь.

Иринка спросила, – Что, бучить будем?

– Чего? – Вытаращила я на неё глаза.

Та растерялась

– Ну, это, пелёнок у малого уже нет почти.

аааа, стирать, ну и словечко, бучить!

– Нет, поздно для стирки, сейчас уже корова придёт, управляться надо, завтра с утра постираем. Это для купания перед сном.

– Мы же вчера в бане мылись, – удивилась Ира.

– И что, посмотри на Васёнку, чумазая, хрюшку целовала, наверное.

Девчонки рассмеялась.

– Травы нужны, мелкого в травках купать надо, есть у вас?

– Нет, это тётке Прасковье идти надо, она травы знает, ох и много у неё их. Только у неё так просто не возьмёшь, нужно, чем-нибудь расплатиться

– Ясно, далеко до Прасковьи, мы вчера и сегодня яйца собирали, можно ей за травы отдать?– Обратилась я к Андрею. Он как то даже удивился, – Так, я этим не ведаю, сама знаешь, чего из дома дать.

Даже так, получается, меня по умолчанию хозяйкой объявили. Вот и славненько.

Иринка за коровой пойдёт, а мы с Настей к травнице

Дом Прасковьи ни чем не отличался от всех домов деревни. Такой же низенький, с маленькими оконцами, не пропускающими свет, крышей крытой дранкой. Так же полукругом стояли постройки разного назначения. Только вот запах.... Пахло во дворе дурманяще, запах кружил голову, щекотал в носу. Настя позвала тётку Прасковью.

К нам вышла женщина моих лет, опрятно одетая. Меня заворожил тихий звон, когда она двигала головой. Так звенели височные кольца, со спиралевидными подвесками. Лоб закрывала красиво вышитая тесьма, концы которой были затейливо вплетены в волосы. Длинная, зелёная юбка с широкой оборкой по низу. На талии был одет пояс с узором из серебра, на нём в аккуратных кожаных ножнах висел нож. Белую блузу украшала вышивка.

– Здравствуйте, – поздоровалась я, – мне травы нужны, малыша купать. Пупочек у него гнить начинает. Да и кожа скоро зацветёт.

Кто не знает, новорождённые три раза кожу меняют. Она шелушится у них, доставляя неудобство. В наше время всякие мази да притирки есть, а тогда травами пользовались. Этому меня ещё моя бабушка научила. В народе процесс смены кожи у малышей называется цветением.

Видели бы вы этот взгляд, она меня насквозь просмотрела. У меня аж спина похолодела.

– Ты тут постой, – ткнула она в Настю пальцем, – а чужачка, в дом пусть войдёт.

Развернулась и вошла в дом, её не интересовало, иду я или стоять во дворе осталась.

Пошла куда же деваться, мне травы нужны. Аптека с зелёнкой там осталась, а мне набор скорой помощи нужен дома, мало ли что.

Ведьма она что ли? Я только порог переступила, а она своим властным голосом сесть мне велела, сама спиной к двери стоит. Точно ведьма.

– Ты про, татар деревенским рассказывай, я тебя и так насквозь вижу, нет тебя ещё, чужая ты, но зла от тебя не будет, поэтому живи. Мальцу мать нужна, ловко ты ему на свет появится, помогла. Не умеют наши так. Странная ты, знаешь многое, а простого не умеешь. Дам тебе все травы, да чую, и сама их знаешь.

Вот вам и здрасьте, я и рта не раскрыла, и не раскрою, ну её. Не буду к ней ходить больше, если что девчонок пошлю.

– Да не бойся ты, не ведьма я, так чуток ведаю.

Ох, ты она и мысли ещё читает. Быстрей бы свалить отсюда. А Прасковья, как нарочно, медленно все туески собирает.

Сижу, молчу, потом холодным обливаюсь, как яйца с корзиной не уронила.

– Ты яйца то, вон в ту посудину выложи, а корзину мне дай, я туда все туески сложу, где какая трава сама знаешь и как готовить отвар тоже. Или ошиблась я?

Вот ведьма то, знаю я травы, сама сколько раз собирала и отвары готовила, ей то об этом не говорила. Я только головой закивала, как болванчик китайский. Прасковья улыбнулась, потом засмеялась

– Иди, трудно будет, придёшь, помогу.

Меня как в спину кто пихнул, пробкой из дома вылетела, чуть башкой об притолоку не стукнулась. Хорошо Настя не видела, спиной к дому сидела, со щенком играла. Сделала вид, что всё хорошо, взяла её за руку и пошла домой. В голове чего только не вертелось, отогнала все мысли прочь, сказала же, если туго будет, поможет, значит, зла не желает. А вот как я сюда попала, наверное, знает. Ладно, потом, сейчас мне и так забот хватает.

Когда пришли домой, Иринка уже корову подоила, молоко к леднику отнесла, оставив немного на ужин и для мелкого на ночь.

Кто не знает, хорошее жирное молоко, в чистой, хорошо выжаренной посуде, очень долго не киснет. Наверное, видели в старых фильмах про деревню, крынки на заборе висят. Так это не просто так, выжариваются они, солнце лучше всего посуду стерилизует.

Ухватом подтянула к себе чугун с водой, уже получается, ещё пару раз воспользуюсь им и от местных мои действия не отличить.

Запарила травы, налила воды в корыто.