На дне лежали с дюжину платков разных расцветок. Красота, нужно с девчонками поделиться, зачем мне столько. Ну, сборник я уже надевала, головной убор. Пар шесть вязаных носок, простеньких. Вот будет время, я уж навяжу гетры девчонкам, ох и сколько рисунков знаю. Вот только, где нитки брать? Простые, серые прясть и сама могу, а цветные? Как-то же красят полотно, вон наряды, какие яркие. Значит и нитки для вязания красят. Время придёт, разберусь. Ещё в сундуке лежали штаны. Меховые с кучей завязок, полотняные, белые и тоже с завязками. И ещё одни, коричневые, я так думаю войлочные. Всё свой сундук растрясла, теперь за сундук девчат браться надо.

Зашла Ирина, окинула меня взглядом, одобрительно кивнула, – Ну, вот подпоясалась, а то ходишь распоясанная, аж стыдно.

– А ты почему мне не сказала. Видела же, в чем одета была. – Попыталась я огрызнуться.

Иринка пожала плечами. – Зашла тебя предупредить, завтра день Матушки земли, вешнее Макошье. С землёй делать ничего нельзя. Так ты сегодня в огороде доделай, чего надо.

Понятно, опять праздник – Гулянья будут? – Поинтересовалась я.

– Ишь как тебе понравилось гулять. Нет, не будет, просто матушке земле поклонимся, дары отдадим. На земле работать нельзя, а по дому можно, – отчитала меня Ира. Ну, вот что за девчонка?! Иногда мне кажется, что она на много лет старше меня, хотя нет, не кажется, она на много веков старше и мудрее.

Это мы в своём 21 веке, как слепые котятки, тычемся мордочками и не знаем куда двигаться. Царапаем несчастную нашу мать, вместо того, чтобы жить в любви с ней. А она нас прощает. Мы всё ломаем, рвём, рубим, не думая о завтрашнем дне. Нечего нам правнукам оставлять. Ну, вот чего-то меня на философию потянуло. Всё завязываю, не мы такие, жизнь такая.

Вышла во двор, время к вечеру уже, управляться скоро, ужинать и спать. Чего же мне рассказать сегодня? Ага, придумала, про красную шапочку сказка будет. И романс какой-нибудь спою.

Со стороны деревни послышался шум, в бубен кто-то бьёт. Пойдём, посмотрим. Развлечений не много, а тут народ веселят. Пошли всей семьёй. На полянке столпился народ вокруг оборванных людей. Я протиснулась поближе. Два старика, нечёсаные, грязные, одеты в рваньё, один изображает слепого. Неплохо так, артист. Другой с посохом гнусавя, просит подать каликам перехожим. Кое-кто из баб хлеба захватил, дал старикам. Мужики с расспросами к ,,слепому" подходят, тот с удовольствием новости рассказывает. В общем, телевидение пришло, программа новостей. Ну да, откуда людям новости узнать, только так, старики сейчас деревенским расскажут, кто-то из деревенских своими новостями поделится, и полетела информация дальше по Руси. Я не сразу заметила среди стариков мальчонку, худенький, волосики слиплись, похоже на кровь, глазёнки испуганные, только когда он у старца хлеб попытался отобрать, а тот его ощутимо так посохом пихнул, и заметила. Боже мой, дитё, лет пять, как же так можно. Сердце моё сжалось. Мальчонка ловко увернулся от посоха, тогда старик второй раз попытался приложить его по спине. Изверг. Я подошла к мальцу, поманила к себе, – Пойдём, накормлю, – он недоверчиво глянул – Пойдём, не бойся. – Мальчишка вышел из толпы и двинулся за мной, старик даже внимания не обратил. Стоял, рассказывал про мор в Смоленске. Во дворе усадила мальца за стол, налила суп с перловкой и репой, дала пирожков. Ну, вот скажите мне, как можно так с детьми обращаться. Не ел пацан давно, да и вообще, не ел до сыта никогда, худющий, до дистрофии.

– Ты откуда? – Спросила я

– Так прохожий, ходим с дедусей сказки рассказываем, а в Муроме к нам дед Агафон пристал, злющий, всегда палкой норовит ударить.

– Голову он тебе разбил?

– Не а, это всадник мимо промчал, я ему помешал, он и огрел.

– Да не торопись ты, ешь спокойно. Подавишься. Звать то тебя как?

–А как хошь. – Пожал он плечами.

– Вот тебе и здрасте, у тебя имени нет?

– Имя мамка с папкой дают, а потом настоящее волхв даст. Но я до настоящего не дорос ещё, а папки с мамкой у меня нет. С дедусей я всегда, а он то дураком назовёт, то растяпой, а то и нахлебником. Какое настроение будет, такое имя и даст.

Вот, где тут не разрыдаться, слёзы сами из глаз покатились. Захотелось мальчишку прижать, пожалеть. Слава сами с языка слетели.

– А не хочешь у нас остаться? Будешь жить с нами, мы не обидим, – и сама напугалась своим словам. Без спроса Андрея, девчат. Блин, ладно выкручусь. Уговорю как-нибудь всех. Пацан перестал жевать

– Жить у вас? А не боишься, что покраду всё и сбегу?

– Нет, ты не вор! – Сказала с уверенностью, а у самой сомнения закрались, но на мальчишку постаралась смотреть открыто.

Он усмехнулся, продолжил есть. И вдруг разрыдался – я хочу, сильно хочуууууу. Даже если бить меня будете, идти никуда не надо, в дождь и снег под крышей быть, я потерплю, меня Агафон знаешь, как лупит.

– Так ты ешь, и лезь на сеновал, поспи, – распорядилась я. А сама пошла к старикам, те также продолжали свои рассказы, продуктов возле них прибавилось, люди приносили из дому и давали старцам. Для меня старец – это добрый, чистенькой дедушка, а здесь старичьё противное. Смотреть на них не могу. Андрей с девчатами уже собирались домой.

– Не интересно рассказывает, – вынесла вердикт Настя, – ты лучше.

– Спасибо Настюша, приятно. Постойте, мне поговорить с вами нужно. Пацана видели? Нельзя так с детьми, – начала я заготовленную речь.

– Видели, – перебил меня Андрей – чего ты издалека, надо что?

– У нас пусть останется, – как в омут с головой кинулась я. На языке куча доводов, в ноги упаду, рыдать буду, а мальчишку оставлю

– Хорошо, мне как раз помощник нужен, Алёшка пока дорастёт.

В смысле хорошо, я речь, зачем готовила, доводов кучу придумывала, рыдать собиралась? Я тут целый спектакль устраивать надумала, а мне без всяких пререканий, хорошо и всё.

– Вот здорово, корову гонять будет – радостно сказала Иринка

– Воду таскать, – перебила её Настя

– Его самого таскать надо, худющий как тень. – Отошла я от шока

– Ничего откормим, – махнул Андрей рукой и зашагал к дому. Обернулся, напомнил, – со странниками иди сама договаривайся, твоя идея.

Я побежала к старцам, может и их уговаривать не надо будет.

Подошла к дедам, люди уже разошлись по домам, старики сидели, кушали. Никто из них по поводу пропажи мальчика не беспокоился.

– Чего тебе тётка? – Наверное, Агафон, ох и голос противный. Сам ты тётка! Возмутилась, я про себя, на лицо налепила улыбку

– Мальчика можно к себе забрать. Тяжело ему…

– Серебряный давай и забирай, бесполезное существо. – Перебил меня ,,слепец". Ну, вот и этих уговаривать не надо.

– Ждите, сейчас принесу. – Я бегом пустилась к дому. Серебряного у меня нет, а вот рубль дам. Кинулась к сундуку, достала из кошелька рубль, побежала назад. Старики сидели на том же месте. Ждали. Сунула Агафону рубль, развернулась идти домой.

– Это где же такие деньги, – удивился старик, пробуя на зуб монету.

–На севере, – не моргнув глазом, соврала я.

– Вот и хорошо, мы как раз туда идём, говорят там мясом и рыбой подносят. – Пряча монету куда-то в лохмотья, проскрипел он.

«Ну, ну, золотом осыпят» зло подумала я.

Теперь у меня ещё один сыночек есть. Растёт семья, ещё недавно одна была, а сейчас малышами обросла. Жизнь непредсказуема. До утра пацана трогать не буду, пусть спит, завтра отмою и начну откармливать. Укладываясь спать, спросила у Андрея, как звать мальчишку будем

– Завтра подумаем, сердобольная ты. Всех тебе жалко. – Андрей прижал меня к себе. О, как я люблю эти моменты. Вот оно счастье.

Что-то ночь быстро пролетела, совсем мало времени мне для сна остаётся, не девочка уже, чтобы снова и медовый месяц, и маленькое дитё. Тридцать лет назад ночи длинней были.

Мы уже сидели, завтракали, с сеновала спустился мальчишка. Поздоровался. Ох, и вид у него, домовёнок и только. За столом повисла тишина, затем не выдержала, прыснула Настя, за ней Васелиса и мы все хором рассмеялись, глядя на мальчишку. На его мордашке было написано полное недоумение.