Блин, вспомнить бы ещё январь это или февраль? Помню, что лютень зимний месяц, а вот какой. Да ладно, разницы нет, зимой, так зимой.

– А княже то наш, вовремя здесь оказался, кабы не он со своей дружиной быть нам у татарвы в плену. – сказала старшая баба -Чего ж делать то с тобой.

– Андрей, ты это послушай, может пускай у тебя живёт? Куда ты с ребятами то? Да и малого кормить нужно, как ты сам то. Варвару не вернёшь, а деток поднимать надо.

Бабы выжидательно посмотрели на Андрея. Тот помолчал, посмотрел на дочерей, подошёл к бабам, забрал ребёнка, буркнул, пойдём, и зашагал в деревню.

Девчонки стояли, испуганно прижавшись, друг к другу с любопытством глядя на меня. Я подошла к ним, протянула руку

– Ну, что будем знакомиться?

Они шарахнулись в сторону. Ладно, думаю, всё постепенно, и двинулась вслед за Андреем. Теперь надо было придумать, куда деть телефон и бумажные деньги, в вязаном рюкзачке за спиной лежат предметы, которые вообще в этом мире не должны быть. А если это бред, телефона в рюкзачке сейчас не будет. Я остановилась, сняла рюкзак, посмотрела внутрь, есть телефон. Кошелёк, ключи, проездной, куча скидочных карт, всякие визитки. Ладно, думаю, обыскивать меня не будут, а там спрячу.

Мы так и шагали, Андрей с ребёнком впереди, следом, чуть отстав, я, затем немного в отдалении от меня девчонки. Я с любопытством разглядывала единственную деревенскую улицу. Небольшие катаные домишки, крытые дранкой, маленькие, мутные окошечки. Дворы жердями огорожены, на улице возятся куры и свиньи. Валяется разная утварь, тряпки. Люди ходят, собирают, наводят порядки после набега. Мы прошли вдоль всей улицы и свернули на тропинку, ведущую к озеру. Недалеко от берега стоял домик в отдалении от деревни, к нему мы и направились. Ещё издали я заметила на берегу ещё одно строение, кузня, догадалась я. Надо же и в той жизни Андрей был кузнецом, и в этой – кузнец, и фамилия наша Кузнецовы.

Вот мы и пришли, заросший молодой травой двор, печь на улице под навесом, рядом стол. Всё строения стоят полукругом, где, что расположено, увижу потом. Андрей направился в дом, я следом. Дверь в дом низкая, надо привыкать наклоняться. С улицы в доме показалось темно. Неприятный запах чего-то кислого смешивался с запахом пота. Дааа, давненько здесь не проветривали. Печь на полкомнаты, не белена. Отгороженный грязной занавеской угол, наверное, взрослые там спят. Над печкой тоже занавеска. Пол не пойму с чего, но не доски. Откуда в 12 веке доски. Вот и занесло же меня. Совсем не читала про эти года. Так мельком, кажется и летописей мало с этого века.

Заплакал малыш, Андрей взглянул на меня, буркнул

– Ну, что стоишь? Давай, корми или чего делать там надо. Девчонки помогут. Ирка, Настька бегом сюда.

Вбежали девчонки вдвоём, младшая осталась на улице. Посчитав, обязанности хозяина выполненными, Андрей вышел.

Малыша он положил на лавку у печки.

Ну, что начнём. Только с чего? Чем кормить то, не ну, то что молоком ясно, а бутылка, а соска, чего-то я сильно сомневаюсь в их существовании. Девчата помогать не спешат.

– Девочки, начинаю я, рожок есть?

Молчат, смотрят

– Ну, молоко куда налить, малыша кормить надо. Пелёнки где? Немые что ли?

Стоят как две тумбы. Меня это начинает выводить из терпения. Я что-ль родила? Хотя, да, как бы я поспособствовала. Немного повысила голос.

– Молоко где? Пелёнки? Да шевелитесь вы! На свет помогла ему появиться, а вы голодом хотите заморить.

Подействовало, зашевелились. Одна метнулась за печь, другая за занавеску. Пошуршали малость и на стол легли отрезы ткани, так понимаю пелёнки, рядом положили рог, на конце которого был одет кусочек кожи. Интересная приспособа, так понимаю типа соска?

Старшая девочка принесла молоко в крынке. Молоко прохладное, нельзя малому такое давать, да и вскипятить не мешало. Газа нет, микроволновки нет. Печь холодная. Надо грамм 50 всего. Ладно, я и своего внука не кипячёным молоком отпаивала. Коровка своя, молочко чистое. И здесь своя корова, налила немного молока в рожок, с соски не капает, попробовала сама, потянула из соски, надо же, молоко в рот нормально течёт, усилие надо приложить, чтобы сосать. Вот и чудно.

Заставила старшую рожок греть в ладонях. Сама взялась пеленать малыша, выкупать бы его. Накормлю, потом разберёмся. Мальчик взялся сосать уверенно, молодец, богатырь будет. Насосавшись, уснул. Смешной такой, личико сморщенное, эдакий старичок в миниатюре, губенки трубочкой сложил, веки ещё припухшие. Ну, спи кроха. Имя тебе ещё не дали, кажется, дней через сорок только именовать будут. Или я путаю.

Ну, всё вперёд, за хозяйство. Начнём с печки, обед скоро, слава богу, топить умею, готовить тоже.

Намного позже узнаю, что рожки были серебряные, глиняные, позолоченные, расписные и именные.

Первой заговорила средняя девочка.

– Нам теперь тебя матушкой звать прикажешь или как?

Я опешила, почему вдруг матушкой? Матушка вроде жена батюшки. Ааааа, поняла.

– Так, думаю матушкой рановато. Давайте познакомимся. Меня Мария зовут. Просто Мария.

Тьфу ты, рабыней Изаурой ещё назовись.

– А меня Настей зовут, её Иркой, а малую нашу, Васёной назвали. А мамки нет у нас, померла она, когда Васенку рожала, а Варвара это мачеха наша. А теперь ты наша мачеха? А ты как малыша у Варвары достала? Ты повитуха? А батюшка сказал тебе, как братика назвал?

– Вот таратуха, всё выложила. – Иринка пихнула её в бок. Настёна примолкла, но вопросов на языке крутилось ещё куча, по глазам вижу. Зашла Василиса, чумазая, растрёпанная девчонка, лет четырёх.

Искупать бы всех не мешало.

– Так, показывайте где брать воду, дрова, где подпол? Есть, я из чего буду готовить? Баня есть? Какое хозяйство? В общем, всё показывайте.

Вот и закрутилась моя вторая жизнь. С помощью девчонок затопила печь на улице под навесом, поставила томиться кашу, растопили баньку, Иринка натаскала воды из озера. Показали и рассказали чем кормить поросят. Их оказалось трое. Настёна показала, где ледник. Спустились туда, при лучине рассмотрела запасы. Прихватила крынку с тушёнкой. Да, да, думаете современное изобретение, как бы ни так. Наши предки лучше нас умели запасы делать. А ну-ка попробуйте сохранить продукты без холодильника. А наши прародители сохраняли.

– Что ты хочешь с тушёного мяса, спросила Настёна.

– Обедом вас накормить, пока каша сварится, покушать то надо.

У девчонки округлились глаза, она уставилась на меня с какой-то надеждой и растерянностью.

– Что не так? Это для чего-то? На праздник? Я замедлила шаг. Мало ли, порядков здешних ещё не знаю.

– Так это, Варвара только вечером есть разрешала, – призналась Настя.

Тут у меня челюсть отвисла, в смысле, только вечером? То-то, я смотрю худющие девочки. Понятно, экономия на детях. Интересно своего тоже только бы по вечерам кормила.

– А вы, что не голодные?

– Не много, утром Ирка корову доила, нам молока по кружке налила.

– Нда, сытые с кружки молока будете. Если ваш отец против не будет, значит обедать каждый день будем.

Настюха аж подпрыгнула

– Нет, батюшка не против будет, он знаешь, как Варю ругал, что она на весь день из дома уходила, кушать не готовила, печку только к вечеру затопит, немного чего-нибудь приготовит, чтобы он не ругался и всё.

– Весело у вас тут, – проворчала я, ставя крынку на стол. – Хлеб где?

– Нету, сухари за печкой, – подала голос Иринка.

– Давайте сухари, сейчас что-нибудь придумаем поесть.

Да, без газа тяжко, про микроволновку молчу вообще. Печь с плитой мне нужна. Нужна, значит сделаем.

Взяв один из глиняных горшков, вытряхнула туда тушёнку, добавила воды, лук, какие-то сухие травки, девчонки принесли, поставила в печь, разогреться. Довольно быстро варево закипело, обед готов.

Без слёз смотреть как ели девчонки невозможно. Быстро работая ложками, не дожёвывая, хрустя не размокшими ещё сухарями, девчонки спешили съесть всё, что им положили, боясь, что тётка передумает и заберёт остатки. Бедные, маленькие сиротки. Всё у вас будет хорошо, и надеюсь, голодать вы больше не будете.