У задних ворот и входа — вот диво! — нет охраны, зато людей, шумных, суетливых, не меньше, чем на городских улицах, и не все из них, похоже, работают или живут в замке, в чем я, впрочем, вскоре убеждаюсь. На меня и внимания не обращают, я беспрепятственно миную и ворота, и просторный каменный двор, где разгружают повозки, и прохожу внутрь. Попытки с пятой удается остановить человека, действительно служащего в замке, и, подкрепив слова несколькими монетами, попросить отвести меня к господину Кейри. Путь неблизкий, я и мой нечаянный сопровождающий поднимается на третий этаж, идем по коридорам пустынным, тихим, особенно по сравнению с нижними помещениями. Наконец сопровождающий останавливается и, указав на ряд дверей, тянущихся вдоль одной стороны коридора, говорит, что здесь господ ведунов и разместили, а большего он мне сказать и не может.

Что же, надеюсь, что ведунов-гостей в княжеском замке только трое, а придворный ведун, о котором я слышала от княгини Алесской, занимает другие покои, не расположенные рядом с гостевыми.

Первая дверь оказывается заперта — я сначала стучу, потом, не получив ответа и удостоверившись, что изнутри не долетает ни звука, дергаю ручку.

Вторая тоже.

Из-за третьей после стука доносятся шаги, и створка открывается.

— Фреа? — Фабиан изумлен и изумлен искренне. Он взлохмачен, небрит, бос, одет лишь в небрежно запахнутый темно-зеленый халат, словно только-только встал с кровати.

— Добрый день, Фабиан. Могу я войти?

— Э-э… да, разумеется, — он отступает, распахивает дверь шире, пропуская меня внутрь.

Я ожидаю увидеть небольшую гостиную или нечто вроде старомодного приемного покоя, но по другую сторону порога спальня, не самая просторная и роскошная. Оглядываюсь, не скрывая удивления. Постель разобрана, на столике подле окна поднос с недоеденным завтраком — или обедом? — на низкой софе под окном бумаги россыпью, прямо на полу лежит потертый черный чемодан, с которым, сколь я помню, Фабиан прилетел в столицу, на спинке стула перед неразожженным камином висит белая рубашка.

— Что это?

— Где? — Фабиан тоже осматривает помещение, затем, спохватившись, бросается к постели и начинает торопливо собирать с одеяла какие-то вещи. Я узнаю его вчерашнюю одежду и отворачиваюсь, делая вид, будто не заметила ничего особенного. Ни к чему ставить ведуна в еще более неловкое положение, чем есть сейчас.

— Надеюсь, это не комната для прислуги? Разве у Его милости не нашлось других апартаментов для гостей?

— Это тоже апартаменты для гостей, причем получше, чем в склепе Морти, — Фабиан скатывает одежду в неопрятный ком, снова оглядывается и быстро заталкивает ее под кровать. — А нумера классом повыше уже заняты дальними родственниками Александра и высокими гостями, не имеющими собственного угла в столице, но полагающими ниже своего достоинства снимать комнату в гостинице. Так чем обязан столь неожиданному визиту? Мы же вроде договорились, что тебе будет безопаснее у Алесских, — ведун бросает настороженный взгляд на саквояж в моих руках и хмурится. — Что-то случилось?

— Да, — я ставлю саквояж прямо на пол, снимаю перчатки. — Сегодня я беседовала с дядей Кристофером… лордом Холданом. Он друг нашей семьи, наставник Катерины и…

— Знаю, глава корпуса Вестралии. Нынче он сей занимательный факт своей биографии уже не скрывает.

— Дядя велел нам — мне, Тери и Элану — немедленно возвращаться в Вальсию.

— Возвращаться? — повторяет Фабиан. — Прямо сейчас? А как же…

— Моя помолвка с лордом Данмаром? — я поворачиваюсь к ведуну, смотрю ему в глаза. — Дядя ничего о том не сказал, но Тери говорит, чтобы я предоставила решение этого вопроса отцу.

— И ты… — фразу Фабиан намеренно не заканчивает, бросает повторный выразительный взгляд на саквояж у моих ног.

— И я сбежала, оставив записку сестре.

— Сюда, ко мне? Или ты просто ошиблась дверью и на самом деле ищешь кузена?

Мне слышится в этом вопросе неясный намек, некое второе дно, надежда, скрытая за легкой нарочитой насмешкой, и я в растерянности качаю головой.

— Не знаю… я уже ни в чем не уверена и боюсь доверять тем, кому доверяла всегда прежде, — сминаю перчатки, начинаю нервно метаться по комнате. — Я не понимаю, почему на связь вышел дядя Кристофер, а не папа, почему папа до сих пор не счел нужным поговорить со мною. Не знаю, что известно им обоим и о многом ли рассказали Тери. Не знаю, о чем именно рассказала им она. Ума не приложу, зачем было затевать этот фарс с помолвкой, если теперь я могу со спокойной душой лететь домой, словно ничего и не было. Или причина все же в даре? Тогда почему папа не продумал такую вероятность, как возможный срыв печати из-за близости к источнику?

— Фреа, и я, и Морти уже объясняли, что срыв мог произойти по нескольким причинам, главная из которых — повреждение амулета, — голос Фабиана звучит спокойно, твердо, убежденно. — И на что бы там ни рассчитывал твой отец, какой бы демон ни изготовил амулет, хоть король всего Огненного мира, но все эти ухищрения — не панацея, не гарант, обеспечивающий тебе счастливую жизнь без дара. Как бы там ни было, они дают временный эффект, а у тебя не тот уровень, чтобы надеяться, что в конечном итоге дар тихо-мирно и без хлопот захиреет.

— Дядя сказал почти то же самое.

— Ну, у доброго дядюшки Холдана наверняка свои резоны. Несмотря, что времена добровольно-принудительного вступления в корпус давно прошли, совет по-прежнему готов на многое, лишь бы заполучить перспективного ученика, да еще и со связями. Вальсийский за тебя душу демонам продаст, представляю, как они себе локти изгрызли, когда узнали, что Катерина Ренье досталась вестральскому.

Замираю посреди спальни, пытаясь представить свою возможную жизнь в стенах корпуса, где училась Катерина когда-то. Почему-то в голову лезет только всякая чепуха, невнятная, бессодержательная, как и всякие сиюминутные мысли.

Занятия по расписанию.

Униформа.

Общежитие.

И две ванные комнаты на этаж.

— Я еще кое-что вспомнила. У Тери дар тоже пробудился поздно, по крайней мере, так мне сказали. Она уехала в корпус примерно за полтора месяца до своего дня рождения… ей тогда исполнилось двадцать четыре. И… Тери была два года как помолвлена, а знакомы они были и того дольше. Но в тот год все вдруг… рухнуло. Винсент внезапно, без объяснения причин разорвал помолвку… потом пробудился дар Тери, и она улетела в Вестралию.

— А всплеск? — уточняет Фабиан.

Пожимаю плечами.

— Если он и был, то я тому свидетелем не была. И Тери ни о чем таком не рассказывала, — и она так грустила в тот памятный день…

Тогда я решила, что причина в Винсенте.

Но что, если нет?

И забрать Катерину должен был не дядя Кристофер, но пожирающий.

— Последняя дочь последнего рода, — скрестив руки на груди, Фабиан вслед за мной делает круг по комнате, однако идет неторопливо, в задумчивости. — Если я правильно понимаю, второго ребенка в роду Ренье заводить было не принято… так, во избежание… и способ зачинать именно мальчиков они нашли… Однако ни с того ни с сего родилась девочка. Прискорбно в данной ситуации, но если Ренье научились планировать пол будущего ребенка, то почему бы не попытаться защитить дочь от какого-то призрака? Возможно, даже защитили… И вдруг новая беременность и новая девочка. Ваши родители решили-таки рискнуть и заделать мальчишку или методы тогдашней контрацепции дали осечку?

Чувствую, щеки горят. В каких бы условиях ни воспитывали мое поколение, какими бы свободными ни были нынче нравы в Вальсии, я еще не готова и не хочу обсуждать подобные вещи во всеуслышание.

— Фабиан! — опускаю взгляд на голые лодыжки молодого человека и вдруг понимаю запоздало, что явилась к нему без приглашения, что мы только вдвоем в его спальне и едва ли нас кто-то побеспокоит без разрешения, что ведун расхаживает передо мною в одном лишь халате.

— Ладно, оставим прояснение сего момента до лучших времен, — соглашается Фабиан смиренно. — Тем более ты все равно вряд ли сможешь ответить на этот вопрос. Будем пока исходить из неоспоримого факта, что ты родилась и наверняка весьма озадачила своих родителей. А теперь другой вопрос — к кому из вас двоих должен был привязаться призрак? К тебе или к Катерине?