— А-а, его шлю… — Изабелла бросила быстрый лукавый взгляд на Андреса и с улыбкой поправилась: — Его дама сердца?

— Да, — кажется, еще немного, и я начну отчетливо скрипеть зубами от с трудом сдерживаемого раздражения, нетерпения. Словно Изабеллу и впрямь заботит, дойдут ли до ушей моего сына слова, не предназначенные для маленьких детей.

— Я все рассказала еще позавчера. Если ты желаешь иных деталей, то, боюсь, придется обождать до моего возвращения в Афаллию.

— Не верю, чтобы за целый год ты не попыталась разузнать поподробнее о сопернице.

— О сопернице? — Изабелла рассмеяласьзвонко, на сей раз действительно с искренним весельем. — Во имяГаалы, такая, как эта девка, мне не соперница! Видела бы ты ее сейчас.

Дамы из свиты Изабеллы каждый день на виду, если не на глазах самой жены принца, то от бдительного ока соглядатаев им все одно не спрятаться, не сбежать. Всегда найдутся те, кто охотно, в подробностях перескажет принцессе все последние сплетни, все слухи, что копятся по углам королевских дворцов не хуже пыли в доме ленивой хозяйки. Всегда найдутся те, кто с тайной радостью намекнет молодой супруге, что муж ей неверен, а, может, она и сама заметит его внимание к одной из своих фрейлин. Может, он и вовсе не станет скрывать имени новой фаворитки, как никто не утаивал от меня правды о чувствах Александра к Изабелле. Но где, когда, при каких обстоятельствах будущая королева могла увидеть наложницу Герарда, кем бы та ни была, разве что Герард открыто привез бы эту девушку ко двору. Но считающийся давно погибшим брат Александра и сам не может появляться во дворце иначе, чем замаскировавшись, скрывшись за чьей-нибудь личиной, вечно опасаясь быть узнанным.

— Верно, — согласилась я, понизив голос, чтобы Андрес не смог нас услышать. — Ты ее видела, как видела прежде, в моей свите. Так скажи, где ты, принцесса и супруга наследника престола, та, кто однажды станет королевой Афаллии, могла увидеть какую-то там девку, всего-навсего, как ты сама сказала, шлюху проклятого? Или Герарду более нет нужды скрывать свое лицо от подданных отчима, и он может свободно привезти ко двору любую свою фаворитку?

— Нет, конечно, — Изабелла вздохнула смиренно, откинулась на спинку стула, чопорно сложив руки на коленях, примерная ученица, да и только. — Каюсь, когда я узнала, на кого Герард меня променял, то сразу попыталась выяснить все, что могла. Это было и смешно, и обидно. Почти вся твоя свита, Лайали, действительно покинула Афаллию — как дворец, так и территорию королевства. Что с ними стало потом, добрались ли они до родины, я не знаю, правда, не знаю, клянусь Гаалой. Тем не менее, известно, что с ними не было твоего управляющего.

Кадиима.

Но это естественно — если Айянна осталась в Афаллии, то и кольцо с ней.

— Из скупых разрозненных сведений мне удалось выяснить, что твоя дражайшая наперсница не покидала Афаллию. Более того, до Герарда она и впрямь побывала не в одной постели, всякий раз выбирая любовника посостоятельнее. Однажды исчезла на несколько месяцев, уж не знаю, куда и зачем. Хотя… — Изабелла глянула на меня искоса, с сочувствиемлипким, фальшивым насквозь, до противного, царапающего изнутри ощущения, — у меня есть предположение. Вскоре после вашего с Ориони бегства и отъезда твоей свиты один молодой лорд из окружения Александра начал хвалиться, будто бы успел опробовать экзотический цветок Шиана.

До появления этой шлюшки подле Герарда я не придавала значения обычному юношескому бахвальству — никто не придает, — но после задумалась, что могло вынудить девицу хорошего рода остаться на чужбине без средств к существованию, вместо того, чтобы попытаться вернуться домой, где ее семья наверняка устроила бы ее брак и будущее наилучшим образом?

— О, море, — прошептала Кора. — Лайали, твоя подруга была беременна.

Не верю.

Смотрю то на осененную неприятной догадкой русалку, то на Изабеллу, наблюдающую за мной выжидающе, с едва уловимым выражением удовлетворения, и не верю. Айянна не могла… просто не могла так уронить себя, согласиться на бесчестье, опозорить имя свое и семью, добровольно лишить себя абсолютно всего. Не могла истинная дочь Шиана, невинная девушка положения и воспитания Айянны пасть столь низко, безвозвратно. Разве не понимала она, что последует неизбежно за мимолетным наслаждением, что лживым обещаниям афаллийских придворных нельзя верить? Отдавая себя, свое сердце, тело и будущее Мартену, я помнила, что мы предназначены друг другу, чувствовала, что он не врет мне, не играет мною, что он меня не предаст и не бросит, едва стихнут стоны удовольствия. Я рискнула всем ради того, кто станет моим мужем, я оставила прошлую жизнь ради того, кто любит меня. Я никогда бы не поступила так ради кого-то другого, никогда бы не согласилась на меньшее. И полагала всегда, что Айянна думала так же, что не стала бы подруга размениваться на нечто столь ненадежное, сомнительное. А теперь мне говорят, что Айянна стала наложницей проклятого и лишь Серебряная ведает, кого еще, что она, похоже, забеременела и родила и неизвестно, где ее ребенок.

— Что же, так порой бывает, — наконец произнесла Изабелла, потянувшись за долькой засахаренной сливы, что лежала в вазочке. — Двор полон соблазнов, а юные наивные девицы, только-только выпорхнувшие из детской, так доверчивы. Не всем ведь везет, как принцессам крови. Одного оплела своими чарами, другого…

Я должна разыскать ее, должна помочь всем, чем смогу. Знаю, я не собиралась выполнять этого своего обещания, даже не думала о возможности связаться с Герардом, не видела в том необходимости, но проклятый — единственная уверенная ниточка, ведущая к Айянне.

— В отношениях с женщиной, неважно какого вида, мужчины-оборотни сразу обозначают, чего они от нее хотят, и не прикрывают банальное желание отыметь обещаниями жениться. В отличие от людей, — парировала Кора и мне слышится злость за едкой иронией.

Я помню вечер перед побегом, наше с Айянной прощание. Помню, какой странной подруга показалась мне тогда, словно обеспокоенной чем-то, подавленной. Я решила, что дело в нашем расставании — кто из нас, отправляясь в путешествие в далекую Афаллию, предполагал, что все так закончится? Но что, если я ошиблась? Если Айянну уже тогда тревожило нечто, не касающееся моего бегства?

— По крайней мере, девочка быстро нашла наилучшее применение своему грехопадению.

И как, когда? Девушки весь день были при мне, в моих покоях, ночевали по очереди в гостиной… Почему Айянна ни словом о том не обмолвилась?

— Тебе известно что-то еще? — спросила я тихо.

Почему Кадиим не помог ей? Неужели лишь потому, что она потеряла свой дар?

— Нет, — Изабелла придвинула ближе к себе вазочку с засахаренными фруктами и брала по одному, отправляя в рот с ленивой грацией человеческой хищницы. Подозреваю, девушка так привыкла казаться яркой, соблазнительной, неизменно привлекающей внимание мужчин, что делала это скорее инстинктивно, по инерции, нежели из действительного желания произвести впечатление в обществе, состоящем всего-навсего из молодой женщины, русалки и маленького мальчика. — У меня не возникало желания выяснять всю подноготную твоей бывшей наперсницы, хватило и того, что я узнала. На самом деле я считаю, что Герард никогда бы ею не заинтересовался, если бы не ваша весьма отдаленная схожесть. Тем более сейчас разница между вами только сильнее бросается в глаза.

Что тогда стало с кольцом? Если Кадиима не видели среди покидавших дворец шианцев, значит, кольцо точно осталось с Айянной, она не передала его кому-то из девушек, не попросила вернуть на родину и отдать моей матери.

— А ребенок?

— Лайали, это всего лишь ничем не подкрепленное предположение. Я не знаю наверняка, был ли ребенок, куда он делся и, говоря откровенно, мне совершенно безразличен и он сам, и его судьба, — Изабелла посмотрела на меня с брезгливым возмущением. — Полагаешь, меня должно заботить какое-то очередное шлюхино отребье? Я вынуждена следить, чтобы любовнице моего мужа исправно добавляли в еду и питье противозачаточное зелье, хотя я с куда большим удовольствием подмешала бы ей яду, но, увы, приходится ограничиваться противозачаточным, ибо нельзя допустить, чтобы потаскушка Александра еще и понесла от него…