Он понимал Роара. Но… и стало гулко, звуки вернулись.

Рэтар словно очнулся и огляделся. Кажется только сейчас он понял, что Хэла ушла, оставила его наедине с мыслями, которые изводили и загоняли, словно зверя. И только сейчас как эхо по нему полоснула её невообразимая боль.

“Будет хозяйкой… твоей фериной… И она родит тебе детей…”

— Хэла? — гаркнул Рэтар с силой, потому что показалось, что у него пропал голос.

Всё вокруг ответило тишиной.

Он вскочил и ринулся следом за ведьмой. Далеко она не ушла, даже до передних укреплений Зарны не добралась. На ходу подхватив рукой за талию, стащил с дороги и кажется сильнее, чем хотел прижал к ближайшему дереву.

— Рэтар, — выдохнула Хэла, потеряв голос от неожиданности и испуга.

В глазах у неё были слёзы. Да конечно, а чего он ждал? Она улыбнётся, она примет его слова, но он словно меч воткнул и провернул. Рэтар сам это знал.

Приподняв Хэлу так, чтобы она не смогла даже попытаться уйти от него, он положил одну руку ей на горло, а вторую запустил под юбки.

— Рэтар, боги, что ты делаешь? — выдавила она, пытаясь не расплакаться и одновременно с тем пытаясь понять, что происходит, хватаясь за него. — Нас увидят и…

— Плевать, — прохрипел феран, поцелуем заставляя её замолчать.

Рука добралась до её естества, она всхлипнула ему в губы, по телу пошла дрожь. Рэтар точно знал, что и как надо было сделать, чтобы Хэла потерялась, чтобы он почувствовал, как она растворяется, как становится потрясающе безумной, горячей, яростной. Его ведьма.

Как же хотелось, чтобы слёзы в глазах были не потому что больно, а потому что не может справиться с желанием. И он точно знал, что сейчас он нужен ей, и хотел её такую до умопомрачения.

— Знаешь, — прохрипел Рэтар ей в ухо, когда она хваталась за него, словно утопая в его жестокой, полной напора ласке, — как бы я хотел так же точно знать, что мне сделать, чтобы ты была счастлива, Хэла? Твоя голова сводит меня с ума, то, что ты не говоришь, всё это внутри тебя — как бы я хотел понять это. Так же как я понимаю твоё тело. Боги, Хэла…

Она что-то всхлипнула, выдохнула, вцепилась в него со всей силы. Он обнял её за талию, прижал сильнее.

— И как бы мне хотелось, чтобы все вокруг, чтобы каждый знал, что ты моя, — и это было его личным безумием. — В какую ярость меня приводит то, что я не могу взять тебя на руки и отнести в дом, открыто, в свою постель. Моя ведьма, слышишь, Хэла? Ты моя.

И Рэтар почувствовал, как она содрогнулась, услышал как взвыла в его плечо, приглушая себя, потому что благо пошло по ней волнами, перешло в него и кажется даже не надо было быть с ней единым, чтобы дойти до конца самому.

И как же хотелось только этого и больше ничего — просто держать её в руках, слышать дыхание и голос, видеть её, чувствовать рядом. И как он устал. Он устал служить, устал сражаться, устал быть мертвецом во славу и по желанию кого бы то ни было.

Они дошли до дома, Хэла не сказала ни слова, как и Рэтар.

Добравшись до комнаты, он себя отпустил, а она позволила. И до утра следующего дня он как мог пытался забрать себе часть её, потому что не мог без неё, потому что без неё не справится. Без её понимания, без её прощения… он не сможет.

И это проклятое утро вытянуло из него всю жизнь, потому что надо было уходить и эта невообразимая тоска, эта безумная тревога не оставляли ни на мгновение, проникали в кровь с каждым вздохом.

— Ты помнишь своё обещание? — спросил он у Хэлы, когда надо было вставать и одеваться, чтобы уйти.

— Рэтар, — вздохнула ведьма, посмотрев на него с беспокойством. — Ты вернёшься.

— Хэла, — феран упрямо покачал головой. — Ты обещала уйти, если со мной что-то случится.

— Брак считается? — улыбнулась она.

— Родная, — кажется он это простонал.

— Я помню, — ответила она, став серьёзной. — Я постараюсь уйти, я постараюсь. И не думай о плохом, Рэтар.

Он вздохнул и поцеловал её. С трудом, через силу оставляя её, выбрался из постели, оделся.

— Береги себя, — шепнула она на прощание.

— Да, — кивнул он. — И, Хэла… я люблю тебя.

— Я люблю тебя, Рэтар, — улыбнулась ведьма и почти невесомо поцеловала его в губы.

***

Роар был хмур и неразговорчив. Он всё делал нарочито резко и грубо. Брок, который сопровождал ферана, как его фор, всё время фыркал на митара и его недовольство.

Два дня в Йероте были посвящены всевозможным делам, связанным с фернатом. Рэтар побывал в совете феранов, был на созыве советников великого эла.

И всё, что происходило вокруг, лишь отчётливее давало понимание о том, что всё намного хуже, чем он предполагал.

Роар, как и всегда, попал в оборот девиц двора и, хотя пытался быть вежливым и услужливым, было видно, как выворачивает себя наизнанку.

К началу праздничного пиршества, митар кажется был уже совсем на грани.

— Роар? — остановил тана Рэтар, когда они собирались идти на праздник.

— Да? — отозвался тот небрежно.

— Перед тем, как выйти, — феран нахмурился, всё ещё кажется сомневаясь в своём решении. — Я хочу кое-что тебе сказать.

— Что? — митар нахмурился и развернулся к ферану лицом.

— Я принял решение, — ответил глава дома. — Ты не готов к нему, вполне возможно будешь ненавидеть меня. Но честно — мне плевать.

— О чём ты, Рэтар? — от небрежности тана не осталось и следа. Он насторожился.

— Я решил передать тебе титул, — феран видел, как Роар напрягся, даже запаниковал. — И тебе надо определиться…

— Подожди, что? — перебил его митар. — Тан, что значит ты решил отдать мне титул?

— Ты станешь фераном Изарии, — пояснил Рэтар. — А я тэяром дома Горан.

— Но ты, — тан запнулся, словно забыл, как говорить и дышать.

— Знаешь, я понимаю, — ответил на это феран. — Но, Роар, я всё отдал своей земле, своему дому, своим людям. Всё. Жизнь. Вся моя жизнь была отдана Изарии. Всем вам. Для себя у меня не было ничего. И брак в том числе. И я не пойду на это ещё раз.

— Но я…

— Прости, Роар, — и Рэтару действительно было очень жаль своего тана, тем более, что он его любил и относился, как с сыну. — Прости… Я могу предложить только возможность подтверждения твоего выбора будущей супруги, чтобы этого не сделал за тебя, как за ферана, великий. Но не более того. Я не пойду на брак второй раз. И дело в женщине, которую люблю. Дело в том, что не пойду на предательство и изменять ей не буду. И в том, что я устал. Устал быть для всех вас. Теперь твоя очередь. И если боги позволят мне — я вернусь в Изарию, заберу Хэлу и уйду.

Роар смотрел так, словно Рэтар его убивал. И это было тяжело, но больше не мог тащить это. Тёрк был прав, сотню раз прав и надо было сделать это уже очень давно. Он делал больше, чем мог, дольше чем было возможно.

— Скажи, что решил, пока дойдём, — отрезал феран, пересилив себя.

— Я, — нахмурился растерявшийся Роар. — Нет. Дай мне возможность сообразить, хорошо?

Митар был похож на мальчишку. Упрямого и отчаявшегося. И как бы Рэтару не хотелось прийти ему сейчас на помощь, как делал это всегда, но было нельзя, да и сил на это не было. Роар ещё раз кивнул, будто самому себе, и вышел.

Рэтар хотел выйти за ним, но потом остановился и крикнул Брока.

— Достопочтенный феран?

— Возвращайся обратно, — феран положил руку сыну на плечо.

— Что? — нахмурился юноша.

— Возвращайся в Зарну, сын, — повторил Рэтар.

— Но, — Брок смутился от такого обращения.

— Послушай меня, — глава Горанов вздохнул. — Для начала — держи меч.

Отстегнув оружие отдал его растерянному юноше.

— Теперь он твой, — сказал феран, останавливая возражения. — Второе — ты должен вернуться. Тебе надо взять Милену и Хэлу и отправится с ними через портал в Адиру, или, если не будет возможности, то по земле. Помнишь, где можно пройти по скалам?

Брок кивнул.

— Войр переправит вас водой в Ринту, — продолжил Рэтар. — В Рангразу. Там надо будет пробыть десять мирт. Если от нас не придёт никаких вестей, то тебе нужно будет отправится в Кэсу. Помнишь историю, что рассказывает Тёрк. Про Приша Доёга?