– Александра, боже, какой кошмар! Что тут вчера творилось! – к Саше спешила соседка снизу.

– Анна Павловна, здравствуйте, – севшим голосом ответила Александра и тут же, откашлявшись, добавила. – Но сейчас всё в порядке.

– Воры, представляете, уже и днём рыщут, и ночью, ужас! – запричитала старушка. – Что-нибудь пропало?

– Нет, – отрицательно замотала головой Саша. – Наверное, их кто-то… спугнул.

– Ох, возможно-возможно, – всплеснув руками, Анна Павловна перевела взгляд на Роберта. – Слушайте, я поставлю себе дополнительные замки на дверь и вам советую поступить также. А ещё решётки на окна, – Алекс удивлённо вскинула брови, старушка жила на третьем этаже. – Вы бы тоже об этом подумали.

– Но, сомневаюсь, что они понадобятся мне на пятом, – попыталась возразить Алекс, но Анна Павловна замахала на неё руками.

– Вздор, время неспокойное, надо обезопасить себя… полностью. А кто этот милый молодой человек, Сашенька? – резко сменила тему соседка, с любопытством поглядывая на Роберта. – Ваш друг или родственник? Кем он вам приходится?

– Здравствуйте, с безопасностью квартиры мы как-нибудь разберёмся, – вежливо начал Роб, не давая Алекс вставить и слова. – Сашенька, вероятно, забыла упомянуть, что она уже почти как пять лет замужем. А я, – он перевёл взгляд на Алекс, – прихожусь ей мужем.

Бесшумно проскользнув в приоткрытую дверь супружеской спальни, Роберт посмотрел на хрупкую, скрытую одеялом фигурку жены. Она не спала. Он чувствовал это по её дыханию, напряжённой застывшей позе, по слегка подрагивающей руке. Нет, она не спала, но делала вид, что спит.

Быстро раздевшись, он скользнул к ней под одеяло и придвинулся вплотную к её спине так, чтобы они почти соприкоснулись. Алекс напряглась и еле заметно отодвинулась, буквально на миллиметр.

Электронные часы на прикроватном столике мигнули, показывая четыре утра. Ярко красные цифры пульсировали словно бы быстрее обычного, как бы укорительно напоминая Роберту, что тот пришёл под утро… в очередной раз.

Однако он проигнорировал их: не чувствовал своей вины ни капли. Подумаешь, три или четыре утра, велика ли разница? Он повернул голову и нежно подул на завиток тёмных волос жены, заправленный за ухо. Алекс не отреагировала, хотя в лунном свете он и видел, как её шея и плечо покрылись мурашками. Она снова еле заметно сдвинулась, отвоёвывая очередной миллиметр пространства между ними.

Кровать была большой и широкой, они могли так двигаться к самом краю до утра, хотя он предпочитал совершать на ней совершенно другие движения.

Наконец, ему надоело играть в эту игру и он просто, положив раскрытую ладонь на талию жены, придвинул Алекс обратно, крепче прижимаясь к её ягодицам. В ответ у Саши вырвался еле заметный вздох, но она продолжила притворяться спящей.

Роберт поднял голову с подушки, вглядываясь в спокойное на вид лицо Алекс, и затем опустился обратно. В тот раз, в отличие от следующих, он не заметил, как первая одинокая слезинка, отмеряя время, с которого начался рушиться их брак, скользнула по щеке Алекс.

Теперь же он стоял посреди восстановленной гостиной в квартире Александры, взирая на шокированную Анну Павловну, чей взгляд с завидной монотонностью маятника метался от его лица к Сашиному и обратно.

– Кстати, Роберт Акимов, – добавил он, когда понял, что забыл представиться.

– Сашенька? – старушка сосредоточилась на Алекс, перед этим долго решая, как же к ней обратиться. – Так у вас же, вроде, фамилия Фролова?

– Да, это девичья, и я предпочитаю использовать именно её, – отрезала она, даже не смотря в сторону соседки, а пытаясь вложить в свой взгляд, направленный на Роберта, бездну недовольства и ярости, которые сейчас испытывала.

– Ты пока ещё носишь мою, – подняв брови, парировал Роб, даже позволяя себе слегка ироничную улыбку.

Смутившаяся Анна Павловна, бормоча какие-то невнятные извинения, ретировалась за дверь. Она чувствовала, что назревает ссора супругов. Бывших или нет, она так и не поняла, но сочла за лучшие, удалиться.

Как только дверь за ней закрылась, Алекс молниеносно ринулась в атаку.

– Да что ты себе вообще позволяешь! Ворвался в мою жизнь, поставил всё с ног на голову. Я три года прекрасно жила без тебя, – не моргнув глазом, соврала она. – И тут появляешься ты. И рушишь, рушишь, рушишь… – подчёркивая каждое своё слово, она рассекла рукой воздух, – всё, что я так усердно создавала.

Саша перевела дух, чтобы набрать в лёгкие больше воздуха.

– Мой дом разнесён в хлам, в моих личных вещах рылись какие-то типы, я теперь даже на работу вернуться не могу, не зная, кто меня ждёт в аудитории, я… я… я вынуждена в ближайшие несколько недель терпеть твоё общество, согласившись на эту авантюру. А ты… после того, как за три года едва ли сказал мне несколько слов, ведёшь себя так… так… непозволительно, – подобрала она, наконец, нужное слово.

– Почему ты представляешься своей девичьей фамилией? – Он словно бы не слышал всего сказанного, ожидая ответа на свой вопрос. – Публикуешься ведь под моей.

– Потому что Фролова и есть моя фамилия. Я к ней привыкла. Многие выходят замуж, берут фамилию мужа, разводятся, возвращают свою. Какая тебе-то разница?

– Ты уже давно стала Акимовой и до сих пор ничего не изменилось.

– Так и знала, надо было менять документы обратно. – Она вздёрнула подбородок, в сверкающих гневом глазах застыл вызов. – А не изменилось это по известной лишь одному тебе причине.

Роберт молчал, крыть тут было нечем.

– Тебе не кажется, что пора поставить во всём этом финальную точку?

Алекс, развернувшись на каблуках, удалилась в спальню и вернулась буквально через минуту с пачкой документов в руках. Роберт сразу понял, что она принесла ему, тут же возникло неприятное, тянущее чувство. Он ощущал себя ребёнком, который проснулся на утро после Нового года и не обнаружил ни одного подарка под ёлкой.

Ему казалось, что его обманули, что ничего и не было. Роберт перевёл взгляд на слегка дрожащую руку Алекс. Ага, значит ей не всё равно, как бы она не пыталась показать это ему, какое бы равнодушие или, наоборот, недовольство, на себя не напускала. Она, так же как и он, была не готова разорвать последнюю тонкую нить, связывающую их воедино.

Но он ошибался в своих догадках, она протянула ему сшитые листы, ожидая, что он возьмёт их, только Роберт не двигался. Кроме того: на всякий случай спрятал руки в карманы, давая понять своим видом, что ему всё равно, что она там пытается всучить.

– Это серьёзное решение, Алекс, я не могу принимать его второпях, вот так поспешно, – твёрдо произнёс Роберт.

Алекс, не веря ушам своим, горько рассмеялась.

– Второпях… – ещё один печальный смешок и уточнение. – Поспешно? Ты серьёзно? Акимов, у тебя было целых три года. Твой адвокат исправно слал мне эти бумаги на подпись, и, знаешь, я их подписывала, в отличие от тебя. Я же ни на что не претендую. Ни на дом, ни на квартиру, ни на отчисления от твоих публикаций, ни на коллекцию древностей, собрание книг, мне дальше перечислять? Это что, какой-то извращённый способ напомнить о себе? Ты оставил меня. Так дай мне жить дальше.

– Так ты не пришла в суд.

– Я и не была обязана туда идти. Развести могут и без присутствия одного из супругов. Но ты решил устроить цирк с этими бумагами. Зачем? Хотел, чтобы я по второму кругу окунулась в этот ад? Подал – отозвал? И так до бесконечности? Держи, – Алекс ударила его в грудь большой кипой бумаг.

Роберту пришлось вытащить руки из карманов и инстинктивно подхватить стопку документов, чтобы те не упали на пол. Лист, лежащий сверху, оказался последним листком свидетельства, внизу которого находились окошки для подписи двух сторон. Справа стоял чёткий незамысловатый росчерк Алекс, место для его подписи пустовало.

– На, Роб… покончим со всем прямо сейчас.

Она протягивала ему ручку. Роберт, не спеша, словно в замедленной съёмке, поднял руку и забрал её у Алекс, затем посмотрел на ручку, будто не знал, что с ней дальше делать.