После этой истории с мужиком-рыбаком я обошел все магазины города, где продавались товары для рыболовов, но точно такой блесны нигде не нашел. Я наказывал сыновьям поискать блесну «щука-окунь» в Москве, но и там точно такой не нашлось. Мы пришли к общему выводу о том, что мужик сам выточил ее из нержавейки по какому-то сверхсекретному чертежу. И за счет этого подобрал ключи к щукам на Котловском острове да, видимо, и на других водоемах тоже.

В декабре 1984 года зять заманил меня на рыбалку на реку Ик. От кого-то он услыхал, что после запруды Камы возле Набережных Челнов очень сильно разгулялись по лугам Иж, Ик и другие ее притоки. В эти мелководья якобы ринулась на откорм рыба, изголодавшаяся в Каме. Мой друг так и говорил, что на Ике буквально в любом месте кишат лещи, язи, голавли, окуни и другие водные обитатели. Зять горел желанием наловить матерых лещей и окуней и мне посоветовал захватить с собой снасти для ловли именно этих рыб.

Мы знали, что дорога туда не близкая, поэтому выехали из Нижнекамска на легковушке рано утром. Но когда прибыли на место и сошли на лед, увидали множество рыбаков. Понаблюдав за ними, заметили, что никто из них леща и окуня не ловит, а все в азарте гоняются с блеснами за щукой. При этом довольно результативно вытаскивают из-подо льда матерых хищников. Мы приуныли, так как не захватили из дома соответствующих блесен. Зять, порывшись в своем рюкзаке, достал единственную блесенку, пригодную для ловли щук. В моем же рюкзаке и вовсе не нашлось ничего подходящего. Зять начал поматывать и подергивать свою блесенку в проруби, пытаясь заманить хитрющую рыбу. Ему удалось вскоре подцепить одну щучку и выбросить ее на лед. А я все изучал содержимое своего рюкзака и прикидывал, что же можно вместо блесны опустить в воду для соблазна щуки. На глаза мне попалась столовая ложка из нержавейки.

Порывшись в инструментальном ящике багажника машины, я достал ножовку по металлу и ручную дрель. По берегу стали разноситься характерные звуки слесарно-токарной работы. Рыбаки, довольные своим уловом, проходя мимо, шутили: мужик, видно, кузницу собрался открыть на берегу. Смех смехом, а некоторое подобие блесны с двумя отверстиями на концах из столовой ложки все же получилось. К счастью, запасные тройники у меня были. В одно отверстие я закрепил на маленьком колечке тройник, а в другое – продел леску. Снасть на щуку была практически готова, но драгоценного времени на ее изготовление ушло немало. Зять успел поймать уже три щуки, пока я стучал молотком и звенел пилой и напильником.

И вот я тоже спустился на лед, и, как говорится, рыбацкий процесс пошел. Лунки сверлить надобности не было: рыбаки их насверлили столько, что можно было возле них расположить все население Москвы вместе с гостями. Бегая от лунки к лунке, я стал замечать, что их стал заносить снежок, а поглядев на небо, почувствовал, что надвигается буран. Но это меня не сильно волновало: у нас была машина, и за рулем машины был не я.

Наконец, первая удача дня: я почувствовал, что на конце лески в воде заходила в суматохе живая тяжесть. Первая моя щука была солидного размера: ее голова не вмещалась в отверстие лунки. Я позвал на помощь. Прибежал зять с пешней и начал крошить лед, расширяя лунку. Леске я дал в это время слабину, чтобы щука не одурела у поверхности льда под ударами пешни и со страху не перегрызла леску. В процессе наших совместных действий я давал зятю ценные указания, чтобы он ненароком не задел острием пешни леску. Все обошлось благополучно: вдвоем мы вытащили щуку на лед. Зять позавидовал, сказав, что она тяжелее всех его трех щук вместе взятых. Так оно и было: улов потянул на 3 кг. Довольный, я пошутил, что это заслуга столовой ложки, а не моя.

Тем временем буран разыгрался не на шутку. Догадливые рыбаки стали в спешке заводить машины и разъезжаться по домам. Я было посоветовал зятю сделать то же самое, но он наотрез отказался: в нем разгорелась неуемная рыбацкая страсть. Оба в большом азарте, мы носились по льду, подгоняемые ветром и снегом, и все соблазняли ненасытных щук. Нам удалось зацепить еще по одной рыбине: на этот раз у зятя оказалась крупней.

Коротенький декабрьский денек подходил к концу, а снежная круговерть его укоротила еще сильнее. Рыбаков на льду осталось совсем мало, да и те спешили к своим машинам. Оставаться дальше на льду не было никакого резона. Мы смотали снасти и направились к своей машине. Она завелась почти сразу. Зять, шофер с большим стажем, прогрел мотор, и мы вслед за другими машинами стали подниматься с берега по подъему в гору. Колея была заснежена и размята впереди идущими машинами. Сверху метель швыряла на нас снег словно лопатой: буран набрал свою полную природную силу. Где-то на середине подъема впереди идущие машины, буксуя, встали. Остановились и мы. Зять вышел наружу оценить обстановку. Вернулся в машину без настроения. Он открыл багажник, достал металлические цепи для колес и стал прилаживать их к резине. Я тоже старался помогать ему. С трудом, но цепи на ведущие задние колеса были прочно надеты. Зять вздохнул с некоторым облегчением, однако пробка из машин впереди не смещалась. Шоферы вышли из машин и стали головную выталкивать наверх. Таким образом две машины удалось втащить на макушку подъема. Цепей на колесах других машин не было. Мой спутник решил объехать несколько машин, стоящих впереди, и с пробуксовкой, но все же одолел весь подъем. Мы облегченно вздохнули, хотя на подъеме потеряли много времени.

А буран это время успешно использовал: теперь уже и равнинная колея, когда-то прочищенная бульдозером, оказалась наполовину забитой рыхлым снегом. Машины буксовали. В ход пошли лопаты и не знающие усталости шоферские руки. Но и это не облегчило положение. Двигались очень медленно, больше стояли, чем ехали. Наконец всем стало ясно, что без бульдозера до Мензелинска никому доехать не удастся. Все машины встали на днища, утонув колесами в глубоком снегу. Наступила зимняя ночь. Ждать рассвета казалось мучительным и даже невыносимым: машины в длинной и высокой по бокам снежной траншее закидывало сверху свежим снегом.

Мой друг вышел из машины и пошел на разведку в голову колонны. Спустя некоторое время он вернулся с маленькой надеждой: появился слух, что в Мензелинск пробивается из какой-то дальней деревни свадебный кортеж по этой же дороге в сопровождении бульдозера. Зять мне сразу сказал, что это наш единственный шанс выбраться из снежного плена.

Вскоре мы и в самом деле услышали звуки мощного трактора. А при свете его фар мы разглядели, что это вовсе не бульдозер, а похожий на тяжелый немецкий танк челябинский трактор С-80. Сзади на тросах он волочил две легковушки: в одной сидели невеста и жених со свидетелями, а в другой – родители молодых. Объезжая нашу колонну, он не очень удачно маневрировал и затащил легковушку с молодоженами на обледенелую глыбу старого смерзшегося снега. В результате сорвалась дверь легковушки. Случилась заминка. Молодоженов стало обдавать холодом и закидывать снежком. Они находились как раз напротив нас. Зацепить дверь им по-настоящему не удалось. Жених и свидетель согласились дальше придерживать ее на веревках на оставшемся пути. Заглянув в салон нашей машины, они поняли, что место для невесты в ней найдется. Они дружно согласились посадить ее рядом со мной, а нашу машину тоже взять на буксир. Жених полушутя-полусерьезно предупредил меня: «Из-за чрезвычайных обстоятельств отдаю тебе невесту временно на сбережение, смотри, не балуй!». Нашу машину под третьим номером тросом подцепили к свадебному тракторному кортежу, и мы поехали, точнее поплыли на днище по рыхлому снегу.

Мы с зятем почти ликовали, довольные подвернувшейся удачей. Я радовался заметно больше зятя. И как тут было не радоваться: до самого Мензелинска я сидел бок о бок с нарядной невестой, временно исполняя добровольно и добросовестно роль дорожного жениха. А настоящий жених зря беспокоился, предупреждая меня: во всю баловал на дороге только ночной буран. Невеста дорогой заметно волновалась. Она говорила мне, что погода все испортила, что это плохая примета на будущее. Я как мог успокаивал ее, приводил в пример случай с молодоженами в пушкинской «Метели». Пушкина она читала и знала, чем в «Метели» закончилось дело. Мое игривое состояние постепенно передалось и ей. Она успокоилась и радовалась тому, что свадьба ее не сорвалась, несмотря на капризную погоду. Она вся лучилась внутренним восторгом, предвкушая свадебные торжества и долгую счастливую жизнь со своим избранником.