– Я не понимаю, для чего ты начала этот разговор.

– Да я ничего! Просто передаю слова Алевтины Фёдоровны. Она так скорбит по своей сестре. И мне её невероятно жаль. Мы разговаривали про её нелёгкую жизнь, вот и всё.

– А что Юля? – Варвара попыталась перевести разговор на другую тему. – Как себя чувствует?

– Прекрасно. Дорога не слишком утомила её.

– Ты ничего не говоришь о её беременности. Не удивлена?

Инна Ивановна не ответила. Коротко пожала плечами, занялась своим чаем.

– Как-то многовато беременностей, не находишь?

– Хорошо, когда рождаются детки.

– Мам! Ты знала, что ли? Почему мне ничего не сказала?

– Я не знала. Как-то неожиданно.

– Это точно. Удивительно, что в таком положении она решилась на поездку. Куда только смотрит Портретов? Какой у неё срок?

Инна Ивановна печально пожала плечами.

– Неужели ты не спросила? – удивилась Варвара. – Мам, что с тобой?

– Зачем я стану спрашивать, если она не захотела об этом говорить? Наверно, у неё есть причина вести себя так. А может, просто не придаёт значения.

– Кажется, ты обиделась на неё.

– Она могла поделиться со мной, что ждёт ребёнка! Я же ей мать! Что я сделала, что она мне не доверяет?

– Ты ничего не сделала, она сама виновата.

– Это нехорошо.

– Зачем она приехала в таком положении? Мне кажется, что это может быть опасно.

– Я не спрашивала.

– Наверно, у них здесь важные дела, например оформление квартиры его матери, хотя Портретов мог и один приехать, не тащить с собой всю семью.

– Я очень рада, что он притащил всю семью! – заворчала Инна Ивановна. – Когда бы ещё представился случай повидать внуков?

– Скорее всего, никогда, – развела руками Варвара. Она поднялась и отнесла книгу на место.

– Знаешь, Варь, это так несправедливо, нехорошо с её стороны, – вздыхала Инна Ивановна, качая головой. – Но я не могу ей сказать, не решаюсь. Вдруг обидится.

– Ну и что? Пусть обижается. Мы-то в чём перед ней виноваты? Это она не хотела приезжать. Помнишь, всегда говорила тебе по телефону, дескать, то отпуска нет, то собаку не с кем оставить, то дети болеют. Одни отговорки! Так с чего тебе переживать, обидится она или нет? Я вот совершенно не переживаю. Да что об этом говорить!

– Хорошо, что собрались и приехали.

– Хорошо, я ничего не говорю. – Варвара зевнула и умолкла, но мгновение спустя спросила: – Чем они занимались, когда ты уходила?

– Собирались со Славой сходить на каток в оздоровительный центр.

– На каток? – изумилась Варвара. – Но она же беременна!

– Да, это, наверное, безумие, но Слава обещал быть с ней. Он во всём поддерживает её. Заверил нас, что Юля хорошо катается на коньках. Я это и так знаю. Она с шести лет играла с мальчишками в хоккей во дворе. Помнишь это время? Тогда ещё заливали каток всем миром, выравнивали деревянными лопатами, чистили от снега лёд.

– Не помню. Я не любила зимой гулять. Темно и холодно.

– Да, конечно, ты больше любила читать и играть на фортепиано, а ещё ты прекрасно шила. Варюш, может быть, купим хорошую швейную машину, а? И ты станешь шить, как прежде!

– Что я стану шить, мама? – покачала головой Варвара.

– Какие-нибудь милые вещи для будущего малыша или платья для Тани. Кстати, Саше требуется карнавальный костюм к Новому году. Я обещала ему посмотреть в магазине, но если ты сошьёшь, то…

– Я ничего не стану шить им, мам! Что за бредовые идеи?

– Почему бы и не сшить? Ведь у тебя прекрасно получается!

– Это было очень давно. Я не стану ничего шить! – раздражённо повторила Варвара. Ей не хотелось шить для Портретовых. – А Юльку не надо было отпускать! Кто только придумал идти на каток!

– Ну что в этом такого? Почему ты так на меня смотришь, Варя?

– Но она может потерять ребёнка!

– Господи, что за ужасы ты говоришь? – махнула на неё рукой мать. Было видно, что она расстроена. Глаза печальны, а уголки губ опущены.

– Мама, вы там все с ума сошли? Этому необходимо помешать, неужели ты не понимаешь? В её положении категорически нельзя вставать на лёд!

– Но что я могла сделать?

– Кажется, ты теперь и слово боишься ей сказать!

Варвара будто ждала какого-то толчка. Быстро начала собираться, расчёсывать и укладывать волосы. Отличный повод повидаться с Портретовым. Ей отчаянно этого захотелось, до боли. А Юлю отругает и прогонит. Пусть идёт спать или детям читать книги.

– Куда ты? – испуганно спросила Инна Ивановна.

– Постараюсь предотвратить беду, если успею! – возбуждённо сверкнула на неё глазами Варвара.

– Но…

– Почему ты не разбудила меня? Если бы ты это сделала, то я была бы самым адекватным человеком среди вас и никогда бы не позволила произойти этому безумству!

– Почему ты так говоришь?

– Потому что я права, мама! Вы со старухой предаётесь воспоминаниям и ничего не видите вокруг! Как ещё детей не угробили, когда гуляли с ними в парке! Я уверена, что даже не следили за ними!

– Варя! Ты говоришь жестокие вещи! Ты не права! К тому же Алевтина Фёдоровна не старуха, а пожилая женщина! Ты не имеешь права так её называть! Это грубо и недостойно тебя! Ей всего семьдесят лет!

Но Варвару было не остановить. Она выплёскивала обиду и раздражение, накопившееся за день. Стоя перед зеркалом, продолжала говорить, не глядя на испуганную, притихшую мать.

– Хорошо, пусть не старуха, а пожилая женщина! Раз это так важно для тебя! Но! Неужели ты не понимаешь, мама, что несёшь ответственность за детей! Для чего вы пошли с ними в парк? Чтобы умиляться прошлому безумной… тётки? Ну, родилась она в 1947 году, и что? А я родилась в 1974-м! Что в этом необыкновенного? То, что она уже старая, полоумная, в этом я убедилась!

– Почему?

– Потому что нормальный человек, любящий своего племянника и его детей, никогда не позволит его беременной жене встать на коньки!

Инна Ивановна расплакалась. Варвара замерла, и тут же гнев её утих, и она почувствовала угрызения совести. Бросилась к матери, но та отвернулась, позволив дочери обнять себя.

– Почему ты такая злая, Варя? – говорила она сквозь слёзы. – Что с тобой происходит? Я не понимаю. В последние дни ты как с цепи сорвалась.

– Мам, прости, успокойся! Ну, я была не права, что так разговаривала с тобой.

– Я чувствовала, что приезд Славочки скажется на тебе.

– В каком смысле? Что ты ещё придумала? – насторожилась Варвара.

– Я специально тебя не разбудила. Я считаю, что тебе не надо больше встречаться с ним.

Варвара отпрянула, а Инна Ивановна, понимая, что сказала лишнее, перестала плакать и испуганно заохала, теребя в руках носовой платок.

– Мне не надо встречаться с Портретовым? Что за новость!

– Ты только пойми меня правильно.

– Хорошо, постараюсь. Но скажи, как ты представляешь это? Мне делать вид, что я их не знаю? Портретова и свою родную сестру? Ну, что? Что ты так смотришь на меня?

– Ты всё разрушишь!

– Что я разрушу, мам? – повысила голос Варвара.

– Семейную жизнь Славочки и Юли.

– Почему это я её разрушу?

– Я вчера видела, как ты смотрела на него. Сердце матери не обманешь.

– Бред какой-то, – Варвара вышла из комнаты в прихожую и стала надевать пальто. Она покраснела и чувствовала, как горит лицо.

– Варя, я не права? Ну скажи, что я не права! Успокой меня!

Инна Ивановна жалобно спрашивала из комнаты.

– В чём ты права, мама? У меня есть Олег, Портретов женат, его жена беременна третьим ребёнком! Мы с ним добрые друзья, и я смотрела на него только как друг! Просто мы не виделись десять лет! Мне интересен этот человек, что в этом такого? Ты и сама любишь его послушать!

– Ты не обманываешь меня? Ты знаешь, я и сама была не рада, когда они поженились. Я была против, потому что считала, что вы со Славой созданы друг для друга.

– А сейчас не считаешь?

– Не знаю, что и думать. Но у них семья и дети. Разбитую чашку не склеишь.