– Это уже два вопроса, лейтенант, – заметил я, – но отвечу. Этот объект, если он там есть, действительно находится на территории, контролируемой союзниками. Но его местоположение неизвестно, а, может, его там вообще нет. Это нам и предстоит выяснить. Действовать нам на этой территории придется на свой страх и риск. Теоретически частей союзников там быть не должно. Они были отведены на границу западного санитарного кордона. Но при контакте никаких столкновений.

– Еще вопросы?

– Вопросов нет, – закончил я.

– Теперь всем спать, подъем в три утра. В шесть мы уже должны быть в районе Санкт-Пельтена.

2 июня 1945 года

5:30 утра. Где-то над Австрией

Несмотря на то, что внизу стояла довольно теплая весна, на борту транспортного Ли-2 было холодно.

Особенно это было заметно по профессору, который стучал зубами не то от холода, не то от страха. Он качался взад-вперед, уцепившись обеими руками за лямки парашюта и стуча зубами, повторял одну и ту же фразу, которую я не мог расслышать из-за шума двигателей, но четко читал ее по его артикуляции, – «Господи, помоги».

Из кабины пилотов в очередной раз вышел штурман и, нагнувшись ко мне, произнес: – пять минут до точки.

– Почему так рано? – спросил я.

– Мы попали в попутный атмосферный поток, – объяснил он.

Я одобрительно кивнул и жестом показал всем приготовиться. Затем подтянул к себе сидящего рядом старшину и попросил его: – Гаврилов, приглядите за профессором. Это для него первый прыжок в жизни.

– Сделаем в лучшем виде, товарищ майор, – ответил старшина и пересел на противоположную сторону поближе к профессору.

Через несколько минут над дверью в кабину пилотов загорелась лампа, и штурман открыл дверь.

Первым, как ни в чем не бывало, в открытую дверь шагнул Коршунов, а за ним последовали остальные бойцы его группы.

Гаврилов за шкирку поставил на ноги вспотевшего от страха профессора и фактически пинком выкинул его навстречу поднимающемуся над Австрией солнцу. И сам незамедлительно последовал прямо за ним.

Я осмотрел пустой салон, и, показав штурману знак отлично, покинул салон последним.

Несмотря на то, что раньше мне уже с десяток раз приходилось прыгать с парашютом, меня закружил сильный попутный ветер, и я чуть не потерял сознание. Собравшись с силами, я дернул кольцо, и меня тут же швырнула вверх сила раскрывшегося над моей головой купола.

Придя в себя, я попытался сориентироваться и сквозь редкие, проносящиеся мимо рваные облака, заметил планирующие к югу шесть белоснежных куполов. Остальные оказались немного в стороне, и, когда до земли оставалось чуть более пятисот метров я понял, что их сносит в сторону лесного массива, туда же, куда и меня.

В следующее мгновение деревья оказались уже совсем рядом, и мой парашют, цепляясь за ветки деревьев, остановился метрах в пяти от земли.

Я крепко приложился плечом о ствол дуба, на котором повис, и, крутясь из стороны в сторону, попытался оглядеться, чтобы понять, как мне отсюда выбраться.

Я раскачался и, зацепившись за большую ветку, залез по ней на широкое разветвление, где смог достаточно удобно устроиться, чтобы обрезать стропы парашюта.

Когда я спустился вниз, потирая ушибленное плечо, в мою сторону уже бежали два казачка, следом за которыми шел старшина Гаврилов.

– Где профессор Миллер? – спросил я, когда они подошли.

Гаврилов пожал плечами: – Не знаю, товарищ майор. Я только видел, что парашют у него раскрылся.

– Ну хоть так, – ответил я, – сыщите его быстро. Остальные должны быть где-то южнее.

– Есть! – кивнул Капитонов, и пластуны тут же растворились в лесных зарослях.

Профессора Миллера мы обнаружили болтающимся на дереве в бессознательном состоянии.

Сняв его с дерева и приведя в чувство, мы отправились искать остальных и вскоре повстречались с ними на опушке леса.

– Все в порядке? – спросил я у лейтенанта Коршунова.

– Так точно, – ответил лейтенант и я, одобрительно кивнув, достал из планшета карту.

– Мы здесь, – указал я, – лесной массив в трех километрах восточнее города.

– Хотя это и наша территория, но в город по шоссе не пойдем, – указал я.

– Выйдем вдоль реки к железнодорожному мосту и вот сюда. Тут на площади располагалась комендатура и особый отдел 4-й гвардейской армии. Ориентир – часовня.

Я закрыл карту и обратился к радисту: – Ефрейтор, радио в штаб следующего содержания, «Ланцет на месте, начинаем операцию». Доктор.

– Есть! – ответил ефрейтор, готовясь к эфиру.

– Идем тихо, во главе группы Капитонов и Черный, замыкающие Куртаметов и Михайлов.

– Есть, – ответили десантники.

– Выходим через пять минут, всем привести снаряжение в порядок и оправиться, если надо.

Когда мы выдвинулись в сторону города, уже совсем рассвело и солнце начало согревать землю, от чего на опушке леса повис легкий туман, скрывающий наше перемещение.

– Так тихо даже в тайге не бывает, – шепотом произнес ефрейтор Иванов, – нехороший дух чую.

– Отставить, – оборвал его лейтенант Коршунов.

– Отставить, отставить, – перебил его я, – вы это о чем, ефрейтор?

– Смерть кругом, – ответил Иванов.

Предчувствия ефрейтора оправдались, когда мы оказались на окраине города.

То тут, то там лежали мертвые тела, которые даже некому было прикрыть, а не то что похоронить. Когда ветер переменил направление, я почуял этот сладкий, выворачивающий нутро трупный запах, который я никогда и ни с чем не перепутаю и который напоминал мне о лете сорок второго года в пылающем Сталинграде.

Мои мысли прервал рык профессора, которого от этого ужасающего запаха все-таки вывернуло наизнанку.

– Простите, – произнес он.

– Да. К этому надо привыкнуть, – произнес старшина, похлопывая его по плечу.

Но это были только цветочки. Город оказался весь завален трупами. Кое-где среди мирных жителей попадались наши солдаты и офицеры. Особенно мне запомнился один солдатик, который сидел у фонтана, взяв за руку австрийскую девушку с длинными косами, в которые были вплетены яркие алые ленты.

Я на секунду остановился, и, подняв лежавший неподалеку плащ, накрыл их.

– Часовня, – указал Коршунов.

Где-то впереди послышались шаги, и из палисадника выбежали пластуны.

– Там люди, товарищ майор, – доложил лейтенант.

– Живые? – переспросил я, – где?

– По форме так наши, – ответил Капитонов.

– У комендатуры два офицера грузят виллис, – подтвердил сержант.

– Так, так, так! – задумался, я, – а что же они не сообщили о себе в штаб?

Я обратился к десантникам: – Вот, что, лейтенант, обойдите с другой стороны. Возьмем этих товарищей тепленькими.

– Ефрейтор, а вы найдите себе самую высокую точку, подстрахуете нас, – приказал я Иванову.

– Старшина, вы с профессором, и вы оба за мной, – махнул я пластунам.

Что бы застать незваных гостей врасплох, я с казачками вышел из переулка прямо у здания бургомистра, в котором до недавнего времени находилась комендатура города.

Перед зданием, в десяти шагах от входа стоял Виллис, возле которого суетился высокий офицер без головного убора. Второй, по-видимому, в это время находился внутри.

– Руки на капот, товарищ капитан! – приказал я, наведя на него пистолет-пулемет.

Офицер застыл на месте и, подняв руки, медленно повернулся: – Кто вы?

– 4-я гвардейская армия, специальный патруль СМЕРШ, – ответил я, придумывая на ходу легенду.

– Здесь? – удивился капитан.

– Так и вы здесь, – улыбнулся я и кивнул сержанту обыскать супостата.

На другой стороне площади заняли свои места десантники и я, посмотрев на часовню, где засел мой снайпер, подошел ближе к дверям комендатуры.

В это время из дверей раздался выстрел, и капитан рухнул замертво на капот авто. Следом за первым выстрелом последовал второй, и все стихло.

– Что это было? – выдохнул сержант, присев за колесом Виллиса.