Тело капитана сползло на землю, и я приказал десантникам прочесать всю площадь и прилегающие дома, а сам с казачками вошел в здание комендатуры, где на полу, в холле, обнаружил второго мертвого офицера в звании майора.
– Застрелился, – махнул Капитонов, – сначала напарника, потом сам.
– Это я вижу! – покачал я головой, оглядываясь.
– Обыскать и раздеть обоих, – приказал я.
Казачки с усмешкой переглянулись, и я повторил: – Да, да, да. Того у машины притащите сюда и раздеть обоих. Посмотрим, кто они такие.
В дверях возник Коршунов и с порога доложил: – Все чисто, больше никого.
– Хорошо, – ответил я, – расставь посты, старшину и профессора сюда.
– Есть! – ответил лейтенант.
Тем временем казачки аккуратно раздели двух остывающих супостатов и вывернули содержимое их карманов.
– Документов нет. Посмотрим. У майора носовой платок, пахнет женскими духами, – принюхался я, качая головой.
– У капитана булавка и снаряженная обойма от ТТ. Не густо.
– А в мешках в Виллисе что?
– Ящик какой-то с пробирками и паек, – ответил сержант.
– Руки подними им, – приказал я ему.
Он поднял руки ближайшего, и под плечом я заметил небольшую татуировку.
– А вот это интересно, – поднялся я и подошел ближе.
– Татуха какая-то, – пожал плечами сержант.
– Руна тир, – объяснил я, – и у второго тоже. Они оба из СС.
– Теперь надо понять, какого черта два эсэсовца, переодетые в форму офицеров красной армии делали в очаге эпидемии?
Тем временем в дверях появился профессор, и я обратил его внимание на тела, – профессор, можете осмотреть их тщательным образом?
Профессор, немного ошарашенный таким предложением, положительно кивнул и, указывая на тела, ответил: – Нужен удобный стол.
Позади него появился старшина и тут же понял, что от него требуется: – Найдем мы вам стол.
– Вот и хорошо, – потер я рука об руку и приказал: – значит, вы занимайтесь телами, Капитонов и Черных обыщите Виллис и затем надо осмотреть все здание. В помощь возьмите Гаврилова.
– А что искать-то, товарищ майор? – поинтересовался Капитонов.
– Любые документы, – ответил я.
– А если они в запертом сейфе? – спросил сержант.
– Приходько вам в этом поможет, – объяснил я.
– Есть! – ответили казачки.
В здании комендатуры был беспорядок. То тут, то там были разбросаны мебель, разные вещи и документы. Сложно было оценить эту обстановку. То ли все это было раскидано при отходе наших частей, то ли здесь уже покопались мертвые фрицы.
Так или иначе, но на обыск здания у моих подчиненных ушел час с лишним.
Я еще раз осмотрел отдельные комнаты и спустился на первый этаж в большой зал, куда бойцы стащили все, что они смогли обнаружить.
– Не густо, – осмотрел я три стопки бумаг.
– Там еще два сейфа наверху, – сообщил Капитонов, – Один вскрытый пуст, а вторым Приходько как раз занимается.
В этот момент на верхних этажах раздался громкий хлопок, что с потолка осыпалась часть штукатурки и большая люстра, висящая посреди зала, зазвенела переливами хрустальных кристаллов.
– Надеюсь он только замок подорвал, а не весь сейф целиком, – пошутил я.
Взрыв и правда оказался чуть мощнее, чем рассчитывал мой взрывотехник.
Через несколько минут, откашливаясь от пыли, в зал вошел старшина, неся в руках дымящуюся стопку папок и бумаг.
– Вася немного подпалил тут, – доложил старшина, – но не сильно.
– Вася, Вася, – произнес я и принялся изучать документы.
В дверях появился рядовой Приходько и казачки, дружно улыбаясь, подивились его умению. – Здание не разнес и на том спасибо.
Я погрузился обратно в документы и, пролистав некоторые из них и перерыв папки, не обнаружил ничего, что бы меня заинтересовало.
– Это не то, – произнес я, – интендантские ведомости, – тушенка, гречка, сало.
В дверях кто-то закашлялся, и все дружно оглянулись.
– Что у вас профессор? – спросил я.
Профессор, опуская рукава гимнастерки, подошел ко мне и, оглядев остальных бойцов, попросил: – Можно вас на пару слов, тет-а-тет.
– Хорошо, – согласился я и вышел вслед за ним в соседнюю комнату, где он осматривал убитых фрицев.
– Что-то нашли? – спросил я, поднимая плащ-палатку, которой были накрыты тела.
– Только одна особенность, – ответил профессор, – у обоих след от укола. Трудно предположить, зачем бы вполне здоровым людям делать укол в предплечье, если только это не прививка.
– Прививка? – переспросил я.
– Да, – подтвердил профессор, – и на одного из них она, похоже, не подействовала. Я обнаружил следы заражения неизвестной инфекцией.
Он указал на пулевое отверстие в груди и запекшуюся кровь, – пуля прошла через легкое, и здесь отчетливо видно изменение консистенции крови. Может, он и не знал, но ему оставались считанные часы. В документах академик Зильбер описывает похожие случаи.
– А у второго? – поинтересовался я.
Профессор повернул ко мне окровавленную голову с большой дырой в черепе: – Здесь все в норме. И вот еще, – резко нагнулся он и положил сверху на тело обугленную картонку, оставшуюся от папки, – еще теплая. Они что-то сожгли в камине.
Я взял обгоревшую картонку и аккуратно открыл ее.
– Совершенно Секретно, Начальнику 6-го отдела Главного Управления Контрразведки «СМЕРШ» генерал-ма… – прочел я про себя.
Затем перелистал обгоревшие на две трети листки и прочел еще несколько уцелевших фрагментов.
– Оберфюрер отказался от дальнейших п… подтверждает, что лично вид… прибыл на одномоторном сам… из Бер… мого…
– Читали? – спросил я у профессора.
– Извините, заглянул, – опустил глаза профессор.
– Это то, что мы ищем? – спросил он.
– Похоже, – ответил я и закрыл папку, – только здесь почти все сгорело.
– Остается только гадать, кого видел оберфюрер, что его надо было с этими показаниями тащить в Берлин к Жукову через две страны.
– А вы молодец, Карл Рудольфович, но вы должны молчать о том, что прочли здесь, – строго посмотрел я на профессора.
– Само собой, – ответил профессор, – только и так ведь ничего не понятно.
– Не понятно, – вздохнул я, соглашаясь.
Я убрал обгоревшие листки в планшет и достал папиросу, помяв ее в руках.
В холле послышались шаги, и я вышел из комнаты.
С возгласами «где майор?» меня разыскивал лейтенант Коршунов.
– Что случилось, лейтенант, – спросил я.
Он подошел ко мне и, кивая на улицу, сообщил: – Ефрейтор Иванов с часовни заметил самолет на краю поля.
– Самолет? – спросил я, – это интересно.
– А в городе что?
– Тихо, как на погосте, – ответил лейтенант, – ребята обшарили окрестности, одни трупы.
– Мы тут все закончили, сворачивай, – приказал, я лейтенанту, – проверьте, на ходу ли Виллис и найдите еще какой-нибудь транспорт. Поедем посмотрим, что там у вас за самолет на поле.
Транспорта нашлось предостаточно. В соседнем квартале, недалеко от железнодорожного вокзала, на запасных путях обнаружился целый эшелон немецкой техники, предназначенной для ремонта и переплавки. Часть из нее была повреждена, а часть, хоть и зияла в отдельных местах сквозными отверстиями от осколков, оказалась на ходу.
Старшина, поковырявшись в бронетранспортерах, выбрал один более-менее и, взяв некоторые запчасти с других, сумел завести его и выкатить на платформу.
– Молодцы гвардейцы! – произнес старшина, закрывая капот транспортера, – взрывать не стали и поломали аккуратно. Если разбираешься, то починить можно.
– Сколько горючки? – спросил я.
– Сольем из всех, как раз на бак наберем, – ответил старшина.
– Хорошо, – похвалил я его.
– Коршунов! Я с пластунами поеду гляну на самолет, который наш охотник разглядел, а вы тут на чеку будьте.
– Так точно! – ответил лейтенант.
Проехав через город, мы оказались на северной окраине. Дорога на выезде оказалась повреждена воронками от снарядов, и Черный, ведущий машину, сбавил скорость, чтобы их объехать.
