Он в ответ усмехнулся. Впервые за вечер живая эмоция промелькнула на мертвом лице.
– А ты со знанием дела спрашиваешь, как я вижу. Все было также?
Молча кивнула в ответ. Тяжелое бремя – любовь. Непомерный груз и страшная боль.
– Я раньше прозрела. И успела счастливой побыть.
– Ты очень умна и талантлива. А я – слеп и немыслимо глуп. Еще когда я увлекся Венанди, нужно было понять…
Арина вот тут удивилась. Каменный Канин увлекся ледяной и бесчуственной Ди? Ничего себе новости. Удивление это так живо отразилось на бледном лице рыжей ведьмы, что Павел опять усмехнулся.
– Да, было. Комплекс Пигмалиона, если хочешь. Удивлена?
– А что ты понять-то хотел? Мы вообще увлекаемся… – сказала и вспомнила все свои “увлечения,” – куда чаще, чем себе можем позволить.
Не все даже, только последние самые. Благо их было… ей есть о чем вспомнить на кладбище.
– Я тогда все жене рассказал. Идиот. В голову не беря совершенно тот факт, что она меня может любить. Так не бывает, ведь верно? Просто сделка, просто хорошо исполненная роль. А она вдруг расплакалась и уехала утром, в свою экспедицию. Просто сбежала. Любила…
– А ты? Сам что почувствовал?
– Будто кожу вдруг сняли. Запретил себе думать, просто работал и жил. Сына растил вот… Не получилось, наверное.
Простая история о нелюбви. Типичная для бессмертных. Они остывают как звезды. И прожив многие годы, не верят в любовь. Сами себе совершенно не верят. Глупо и лживо все. Очень горько вдруг стало Арине.
– Я как раз по этому поводу здесь. Но вначале я принесу тебе клятву.
Канин удивился. Привстал даже в кресле, подавшись в сторону ведьмы. Клятвы у них… были чем-то из ряда вон выходящим.
Арина молча в воздухе нарисовала зеркальный трезубец руны правды, прошептала слова клятвы “Веритас” проглотив подступившие слезы и продолжила:
– Я ночевала сегодня у мамы. Нужно было рассказать ей… ну ты понимаешь. Она не делает предсказаний сейчас, ей ведь рожать со дня на день. Но как я ее не отговаривала, как ни просила… Мне многое было предсказано. Кое-что тебе точно теперь нужно знать.
Получалось у нее говорить очень сбивчиво: горло опять пересохло, руки дрожали. Под пристальным взглядом Канина Арина вдруг задрожала сама.
– Аринушка. Остановись. Ты уверена?
Она понимала, о чем сейчас Павел. Предсказания Ге были не просто словами. Богиня – оракул давала их редко и только в случаях жизненно-важных.
– Да. Не мешай мне и слушай: пройдет совсем не так много скоротечного времени, и наши дети соединятся, дав начало новому и великому роду. Это предначертано так же непреложно и неизменно, как само существование этого мира. У меня будут двое: сын и дочь. Ты понимаешь?
Павел встал, судорожно запустив в волосы пятерню, и метнулся к окну кабинета. Подлетев к подоконнику ударом руки распахнул его створки, словно задыхаясь от услышанных только что слов.
Обернулся, дыша тяжело. Он оживал на глазах. Надежда, тоненькая, как волосок, воскрешала великого.
– Это правда.
Не спросил, утверждал. Принесенная ведьмой клятва исключала возможности.
– Можешь не спешить с дарственной, кстати. Все равно приберем все к рукам. Сам понимаешь: невестка с кровью демонов…
Тень улыбки мелькнула на сером лице.
– Что мне делать теперь? Ты… знаешь?
– Мне кажется, стоит закончить здесь все дела и возвращаться. Ждать сына и верить. Что бы теперь не случилось, у нас есть они, понимаешь?
– А ты прекрасно решила головоломку кольца. Оставила при себе целого своего полудемона. Элегантно. Можно тебя попросить?
Вопросительно посмотрела. Он быстро вернулся, плотно окно заперев. Подошел и присел рядом на корточки.
– Назови ее Кира. Не спрашивай только меня, почему. Обещаешь?
Арине имя понравилось. Что-то в душе отозвалось радостью и согласием. Улыбнулась в ответ.
– Она совершенно не против.
Напротив нее сидел бесконечно уставший, но все же живой человек. У ведьмы все получилось. Пусть эта маленькая победа в борьбе за жизнь принесет облегчение ее вечному Путнику.
Паша, продолжавший смотреть на нее очень внимательно, вдруг взял ее руку и поцеловал, прямо глядя в глаза.
– Я совсем не оракул, дорогая моя почти-родственница. Но поверь древнему: он вернется. Я успел ощутить его сущность. Азеркин, которому никто в этом мире не может солгать, сам себе совершенно не верит. Он пройдет этот путь и мы вместе еще посидим у камина за отличной беседой. Как родственники.
– Я пойду? – Арина осторожно забрала свою руку. Уж больно горели глаза сейчас у ведуна.
– Провожу тебя. Отсюда так просто не выйти, даже с помощью артефактов. Кстати, кольцо допускает погрешность на пять-восемь метров. Это может быть крайне критично. Пойдем, я тебе все расскажу, ты это можешь исправить.
И увлеченные чисто научной беседой великие ведуны вышли навстречу московскому сентябрю. Жизнь продолжалась.
6. Пара дел
Давно уже Древний дракон не был себе вот настолько противен.
Он еще совсем недавно считал себя мудрым и грамотным аналитиком? Безмозглый ящер с ай кью, как у устрицы он, а не глава ведущего департамента Инквизиции. И в кресле Ректора будущей Академии ему совершенно не место, клиническому и безмозглому идиоту.
Но сейчас это ничего не меняло, права была Маргарита, тихий шепот которой уловило чуткое ухо дракона.
Нужно было работать. А не болтаться здесь в роли бессмысленной жертвы. Он и так допустил непростительно много ошибок, лимит их исчерпан.
– Эндрис. Слушай внимательно. В моем сейфе находишь странную папку зелененькую из кожзама. К ней подшиты еще документы, их номер найдешь. Он написан на бутылке столетнего виски корректором. – Слышно было, как Эндрис активирует артефакт “Памятку”, личный подарок от Венанди, в память о… нанесенном моральном ущербе.
– Аве, сиятельный. Я спал, вообще-то. И некоторым образом, немножечко в отпуске. По вашему личному распоряжению.
– Аве… и давно? – посмотреть на часы дракон даже посовестился.
– Как лег спать. Часов шесть, мне так кажется. Что-то еще?
– Да. Все это отправить мне срочно сюда дипломатической инопочтой. Сейчас же. Кстати, а где ты отдыхаешь?
– Сплю на раскладушке в вашем кабинете. Под шум моря из динамика инофона. Присоединиться желаете? Можно Геллу позвать, она мне обещала стриптиз.
Ладон удивился.
– Ты там уже пьян? Андрюшенька, наилюбимейший мой секретарь, где ты нажрался, чешуйчатый?
– Ик. От подобного слышу. Между прочим, у меня как бы три часа ночи.
– Сочувствую. Отныне живешь по-камчатскому. Жду.
Отключившись, Ладон даже немножечко развеселился. Безупречный его секретарь предложил шефу стриптиз в исполнении персональной помощницы бессменного и несокрушимого главы Инквизиции. Куда катится мир? Надо женить срочно Сильвера. На худой конец просто влюбить, это весьма стимулирует. Да, жалко только, что Люся уже занята.
Громкий щелчок входа портальной инопочты возвестил о прибытии документов. Молодец, секретарь! А вот и та самая папка зеленая, с документами Лебедева. Как они все забыли о ней?
Самые страшные тайны всегда имеют решение лежащее на поверхности. Так и здесь: несомненно, они все слепы. И разгадка всего этого вороха страшных тайн вот она, под руками. Осталось только глаза им раскрыть вместе с делом.
Дрогнувшими от нетерпения пальцами расстегнул тонкую молнию и застыл.
Увесистый дневник экспедиционных наблюдений, потертый, с трупами раздавленных мошек между страницами, чайными пятнами, зонами влажной скукоженности на бумаге. Убористый почерк, ежедневные записи, таблицы и указание координат. Тут же лежала сложенная вчетверо топографическая карта.
Удивило Ладона не это. Поверх толстой тетради-дневника была толстой скрепкой закреплена записка, написанная на обрывке клетчатого листа явно наспех:
“Валерка, когда они до меня доберутся, девочек своих оставляю на тебя. Не подведи меня.“
