… Вот и судите сами, Алексей Алексеевич, кто виноват? Мы люди простые, бесхитростно и просто, без шумливой рекламы ведем мы свое тяжелое солдатское дело. Там – громкая шумная реклама. „Вечернее время“ и „Россия“ с кадилами лести в руках, там мания величия и присвоение себе титула спасителя отечества, хотя спасена одна двухсотая этого отечества. И нам и жутко, и неприятно, и противно смотреть на эту шумиху, на эту мишуру в святом для нас деле. Конечно, это письмо только тема для Вас. Оно не для огласки».

С прибытием союзников генерал Деникин нашел возможным дать понять донскому атаману, что он во всем зависит от него и что хочет или не хочет он, но ему придется подчиниться ему и подчинить Донскую армию единому командованию. Донская армия к ноябрю месяцу подошла к Царицыну. Царицын был обложен с трех сторон, и сообщение его с его тылом прервано. Атаман ожидал прибытия тяжелых орудий, которые были куплены в Севастополе у немцев и за которыми в Севастополь прибыл донской пароход «Сосиэте».

Командированный на этом пароходе за орудиями офицер телеграфировал 18 ноября в Новочеркасск: «Адмирал Канин получил приказание генерала Деникина никому покамест ничего не давать». Одновременно с этим капитан I ранга Лебедев телеграфировал по поводу тех же орудий: «Генерал Лукомский приказал доставить платформы в Новороссийск, где и будут установлены орудия по доставке их морем из Севастополя. Посылать орудия по железной дороге и в Ростов не признано возможным».

Донское командование ответило, что оно и не предполагало отправлять орудия по железной дороге, но что за ними послан пароход. Начальнику генерального штаба Добровольческой армии генералу Вязьмитинову было передано по прямому проводу из Новочеркасска в Екатеринодар, «что это вопрос серьезный и срочный. На организацию поездов (броневых) и личного состава затрачено много энергии и денег, а главное – они страшно нужны на фронтах…»

Генерал Вязьмитинов ответил: «По вопросам платформ и орудий по докладу генералу Лукомскому сообщаю: необходимо точно выяснить, для кого именно подготовляются поезда, так как приказание главнокомандующего предусматривает воспрещение выдачи чего-либо другим армиям кроме Добровольческой. Средства для этой последней направлять в Новороссийск, где и будет произведена установка орудий…»

Генерал Деникин начинал мстить донскому атаману и показывать ему, что все находится теперь в его руках. После длительных переговоров и при содействии союзников эти орудия удалось получить только в феврале 1919 года, когда Азовское море замерзло, Донская армия находилась в разложении и не только нельзя было думать о штурме Царицына, но приходилось спешно убирать войска с Царицынского фронта!

Вопрос о едином командовании был особенно важен генералу Деникину ввиду того, что по мере освобождения Кубанского войска от большевиков Кубанская Рада все более хотела освободиться от опеки генерала Деникина. Один из ее членов П.Л. Макаренко предполагал, что настало время собрать конференцию из представителей Добровольческой армии, Дона и Кубани для решения вопросов, между которыми стояли и такие: будущая Россия – федеративное или унитарное государство? Какое положение займет в ней «Юго-Восточный союз» и из кого он будет состоять? Возможна ли теперь единая власть и кому она может принадлежать?

Макаренко обратился со всеми этими вопросами к донскому атаману, который в декабре 1918 года отвечал ему:

«…Рассмотревши вопросы, подлежащие предварительному обсуждению в согласительной комиссии, то есть на конференции представителей Добровольческой армии, Дона и Кубани, я полагаю, что заседания таковой комиссии являются преждевременными, так как большинство вопросов в данное время решено быть не может, а гадание о будущем, не имея никаких данных, явится лишь пустыми разговорами, для чего у меня нет свободных людей, ни средств, чтобы оплачивать их напрасную поездку и жизнь в Екатеринодаре, потому что: будущая Россия – федеративное или унитарное государство? – праздный вопрос. Надо раньше освободить Россию от большевиков. Тогда прислушаться к голосу подлинной России, России, пережившей муки большевизма, и всем вместе обсудить этот вопрос. Говорить об этом Дону и Кубани – одной тридцатой России, преждевременно. Логически, конечно, Россия – единая и неделимая, потому что самим создавать принцип divide et impera – на свою голову не годится.

…Освобождены Дон, три пятых Воронежской губернии, Кубань и части Ставропольской и Черноморской губерний. Дон избрал атамана, Воронежская губерния признала этого атамана, на Кубани, в Ставропольской и Черноморской губерниях, по-видимому, признана власть Добровольческой армии. Остается столковаться Дону с Добровольческой армией и идти вместе по одному пути, потому что цели их одинаковы: единая, неделимая Россия.

…Вряд ли общая власть возможна…

…Нужно, чтобы Добровольческая армия смотрела более жизненно на эти вопросы и не требовала от донских и кубанских казаков невозможных жертв. Мы пробовали сговориться, но это не удалось. Торговаться мы не умеем и торговать кровью донских, да, думаю, и кубанских казаков не будем…

Надо, чтобы Добровольческая армия стала на практический путь работы с казаками, а не за счет казаков».

На 13 ноября в Екатеринодаре генералом Деникиным было собрано совещание между представителями Добровольческой армии, Дона и Кубани под председательством генерала Драгомирова. Предстояло решить три главных вопроса – о единой власти (диктатуре генерала Деникина), едином командовании и едином представителе перед иностранными союзными державами. От Донского войска были командированы генерал-лейтенанты Греков и Свечин и начальник войскового штаба генерал-майор Поляков. Им от донского атамана были даны готовые ответы: диктатура генерала Деникина не может быть признана, единое командование может быть лишь при едином фронте и единый представитель возможен и желателен.

Совещание продолжалось два дня. Генерал Драгомилов настаивал на полном подчинении Дона Добровольческой армии и на осуществлении единого командования настолько, чтобы Добровольческая армия могла бы распоряжаться каждым полком Донской армии независимо от донского атамана.

К соглашению комиссия не пришла, а отношения обострились еще больше. Непосредственно за комиссией начались репрессии по отношению Войска Донского. Не были отпущены из Севастополя столь нужные войску тяжелые орудия, генерал Семилетов получил разрешение на формирование донского отряда в Добровольческой армии, что давало возможность укрываться от мобилизации и нарушало организацию Донской армии. В отряд этот собирались все недовольные и враждебные атаману лица.

Наконец, было решено не допускать представителей союзных держав на Дон и всячески мешать непосредственным сношениям Дона с союзниками.

Когда в Екатеринодаре узнали о том, что капитаны Бонд и Ошэн едут на Дон, министр торговли и промышленности Добровольческой армии В.А. Лебедев телеграфировал председателю Войскового Круга В.А. Харламову, что Бонд и Ошэн никем не уполномочены ехать на Дон и являются подставными лицами, нанятыми атаманом, чтобы инсценировать его дружбу с союзниками…

Так с приездом союзников началась жестокая интрига против атамана и Войска Донского, но им было уже не до того, чтобы парировать ее. Военные события изменились, Войску Донскому угрожала гибель.

10 ноября атаман Зимовой станицы на Украине генерал-майор Черячукин писал управляющему отделом иностранных дел Войска Донского генерал-лейтенанту Богаевскому: «События идут быстрыми шагами. Император Вильгельм отказался от престола. В Германии социалистическая республика. В Киле делается то же самое, что у нас было в Кронштадте. Говорят, образовалось несколько республик. Отказ Вильгельма страшно гнетуще подействовал на армию, особенно убито духом офицерство. Здесь украинцы начинают побаиваться, поддержат ли их немецкие солдаты против большевиков и не станут ли они заодно с совдепами. Вообще настало время скорее вызывать союзников, если действительно последние хотят нам помочь в борьбе с большевиками. Вчера слышал, что переговоры Украины с союзниками в Яссах начались и благоприятно; говорят здесь, что союзники требуют от немцев посылки двух корпусов против совдепов и что будто сами готовы дать на Украину сколько угодно войск. Австрийцы совсем разложились и грабят все. Предназначенные нам к отпуску из Ярмолинец тяжелые орудия трудно вывезти из-за той разрухи, которую устроили там австрияки; вагоны и поезда ими запружены, вообще картинка из недавнего нашего прошлого. Третьего дня гетман вызывал меня, кубанцев, терца и представителя Грузии для предварительного обсуждения вопросов о тесном единении и о будущем положении. Будут заготовлены письма от гетмана к правительствам с приглашением обсудить предварительно всеобщей мирной конференции назревшие вопросы о будущем России и о тех государствах, которые теперь отделились от России. Я боюсь, что это уже поздно. Сегодня мы должны были быть вновь вызваны для прочтения и получения этих писем, но, очевидно, опять задержка».