— Томми! — воскликнула женщина в длинном вечернем халате.

— Мама!

Мальчик бросился к ней. Рядом стоял отец — он недоуменно озирался по сторонам, не узнавая ни этот пустырь, ни людей кругом, ни даже себя…

Все больше людей сбрасывали навязанное пыльцой оцепенение. Ужас и непонимание плавно перерастали в панику.

Тем временем на крыше одного из ближайших к пустырю домов сверкнула вспышка фотографического аппарата.

Бенни Трилби отпустил шнурок и в очередной раз вытер лоб платком — мятую тряпицу, покрытую чернильными пятнами, уже можно было выжимать.

Перед Бенни простиралась жуткая панорама, достойная стать иллюстрацией на какой-нибудь запрещенной в Габене и сводящей с ума открытке из серии «Кошмаритэ» доктора Рауха.

Светящийся туман все еще окутывал пустырь, но, по всей вероятности, он был уже не опасен. Лежащая в нем мухоловка растянулась почти до самого дома, раскинув лозы по сторонам. Повезло, что упала она не в сторону улицы, иначе жертв было бы в разы больше. Хотя на земле между пришедшими в себя людьми и без того лежали тела — около двух дюжин мертвых тел. Среди них были как простые горожане, так и констебли, и даже джентльмены-охотники. По-прежнему звенели колокола на полицейских фургонах, а со стороны Пыльной площади долетал вой сигнальной тумбы.

Дирижабль Пожарного ведомства, похожий на побитую и рваную дворовую собаку с развороченным брюхом, медленно снижался.

Бенни не решался поверить в то, что все закончилось. Он со страхом ожидал, что тварь вот-вот извернется и встанет на дыбы, разметывая людей во все стороны. И все же умом он понимал, что мухоловка действительно мертва. Охотник, у которого он безуспешно попытался взять интервью, справился, он всех спас. И сам при этом…

Тут Бенни Трилби увидел шевеление рядом с трупом мухоловки. Из-под одной из лоз кто-то выбирался…

— Припечатать меня на этом самом месте! — воскликнул газетчик, и в следующий миг раздался щелчок. Записывающий цилиндр, о котором репортер совсем забыл, остановился. Запись прекратила идти…

…Время словно застыло в одном мгновении. Мгновении ужаса.

Мистер Дилби, похожий, на полупустой мешок, привалился к кирпичной стене трамвайной станции. Голова его в треснувшем шлеме была опущена долу, а руки безвольно простерлись по земле, словно были сделаны из ваты.

Джаспер лежал в грязи. Его лицо и волосы были сплошь облеплены рыжей пыльцой Скверлум Каберботам.

Он машинально приподнялся после падения и поглядел на стоящих в нескольких шагах от него Полли и Китти.

Они сплелись в объятии, прямо, как там, в подземном зале, когда Полли наконец узнала подругу. Вот только это были не те объятия.

Джаспер не видел лица Китти, поскольку она стояла к нему спиной, но та боль, которая отразилась на губах Полли в виде странной и искореженной улыбки, испугала его намного сильнее того, что произошло мгновение назад. Ее глаза, расширенные и пустые, уставившиеся в пустоту, выглядели отлитыми из стекла. Он видел, как в них зарождаются искорки осознания.

Что происходит в голове человека между тем, как случилось что-то неожиданное, и тем, как он понимает, что именно? За доли мгновения, сменяющиеся в реальной жизни, в его сознании проходят сотни, тысячи таких мгновений, минут, часов, тысячелетий, там может зародиться и вымереть целая вселенная. Или же там ничего не происходит, и просто кто-то одним резким и безжалостным движением в какой-то момент сдирает с глаз корку неведения. И тогда из крохотной искорки догадки, клубясь и ширясь, саморазгорается шар пламени. Пламени, сжигающей тебя изнутри.

Она начинала осознавать, и улыбка потекла вниз уродливой гримасой. Боль, невыносимая боль, вперемешку с отчаянием, исказили ее лицо, окончательно превратив его в маску, отвратительную и страшную настолько, что ее бы не использовали даже в «Театре-в-темном-переулке», известного своими постановками, от которых у зрителей кровь стыла в жилах.

Она поняла, что произошло, и это отразилось в ее застывшей фигуре, в том окоченении, которое ее охватило.

Сердце заскребло, кровь потекла по руке и закапала на землю.

Джаспер, в свою очередь, ничего не понимал… Все произошло так быстро!

Вчетвером они выбрались из тайного хода и уже направились было к пустырю, когда вдруг Китти вскрикнула и упала на землю. Джасперу показалось, что она споткнулась.

Мистер Дилби бросился к ней, чтобы помочь. Подхватил ее под руку.

— Позвольте, мисс…

Китти оттолкнула его и закричала.

— Китти! — воскликнул Джаспер. — Что случилось?!

Девушка не ответила, она подняла голову и уставилась на него. Ее взгляд испугал мальчика: в нем застыла обреченность, смешанная с бессилием.

А потом ее шарф зашевелился…

— Только не это… — прошептал Джаспер.

Дрожащей рукой Китти попыталась поправить шарф, но то, что двигалось под ним, не позволило ей этого сделать.

Шарф развернулся, и взглядам Джаспера, Полли и мистера Дилби предстали тонкие, увитые листьями побеги, растущие из ее шеи.

— Что вы… — Дилби не смог договорить.

Платье Китти забугрилось, раздался треск, и из прорех на груди и животе девушки полезли лозы.

— Я… нет…

По лицу Китти потекли зеленые слезы, она раскрыла рот, и в нем зашевелился извивающийся стебель.

Дилби поднял фонарь, и в следующий миг лозы устремились к нему.

Удар был настолько внезапным, что констебль не успел отреагировать. Дилби врезался в стену и сполз по ней безмолвной грудой.

Китти поднялась. Ее левая нога подвернулась и надломилась в щиколотке.

— Я не хочу… — сорвалось с ее губ. — Нет… прошу…

— Борись с этим! — крикнул Джаспер. — Ты сможешь! Не дай ей… этому вырваться!

Китти шагнула вперед, подтянув ногу. Ролики заскрипели и заскрежетали.

— Я не хочу… — застонала она. — Не хочу превращаться… Я не могу стать одной из них!

— Ты не одна из них! — Джаспер вдруг ощутил, что его слова не имеют никакого смысла.

Он во все глаза глядел на то, как платье Китти разлазится, как ее лицо начинает раскрываться, словно старая сумка.

И затем она бросилась к нему.

А он, парализованный ужасом, мог лишь стоять и смотреть, ощущая себя в каком-то кошмаре, когда тело отказывается слушаться, когда кажется, что ноги и руки ампутированы.

И тут что-то оттолкнуло его. Он отлетел в сторону.

Джаспер поднял голову. Что произошло?

Полли стояла на том месте, где он только что находился. Она сжимала Китти в объятиях. Китти не шевелилась.

— Полли… — прохрипела она.

— Я знаю…

— Я не хочу стать монстром, как моя бабушка…

— Ты не станешь монстром…

— Помоги мне… Полли…

Глаза Полли наполнились слезами.

— Доктор Доу… — прохрипела Китти. — Он… вылечит меня…

— Да… — прошептала Полли.

— Все же будет хорошо?

— Будет. — Полли, зажмурившись, протолкнула воткнутый в грудь Китти нож глубже, разрывая пульсирующий сердечный клубень.

Китти в ее объятиях охватила судорога, но Полли крепче прижала ее к себе.

— Ты — лучшее, что было в моей жизни… — прошептала Китти, и голова ее откинулась.

Полли разжала объятия.

Мертвая Китти упала на землю.

Время будто бы замерло.

— Полли… — прошептал Джаспер.

Полли выронила из разжавшейся руки нож.

А в следующий миг покачнулась. Из ее носа потекла зеленая кровь, глаза закрылись.

Тело Полли обмякло, и она рухнула в грязь пустыря рядом с подругой.

Пчела Клара умывалась после сытного ланча.

Она сидела на спинке кресла доктора Доу, и тому казалось, что она подглядывает в его газету.

В гостиной дома № 7 в переулке Трокар горел камин (утро выдалось холодным), негромко булькал закипающий варитель, разнося по дому запах корицы и кофе.

Джаспер сидел в кресле напротив дядюшки, сжимая в руках свежий номер «Романа-с-продолжением», на обложке которого был нарисован темный силуэт в дверном проеме. Несмотря на всю таинственность, которую обещал выпуск, мальчик никак не мог перевернуть первую страницу и погрузиться в историю — он был слишком взволнован, и недавние события все никак его не отпускали.