Забыв о своих страхах, я шагнула к нему ближе и всмотрелась в лицо. Он улыбался.

– Он скорее всего жив. Вчера похожего мальчика видели на железнодорожном вокзале. Кассирша запомнила его потому, что билет не продала. А не продала она его потому, что при покупке билетов для детей на поезда дальнего следования нужно свидетельство о рождении. И оно у мальчика было. Но… судя по свидетельству и паспорту сопровождавшего ребенка мужчины, они – не родственники. Женщина насторожилась и решила вызвать дежурного полицейского. И тут мужчина рассказал душещипательную историю об умершей матери мальчика, о том, что единственный оставшийся в живых родственник – бабушка, которая живёт в Подмосковье, что он всего лишь сопровождает ребенка.

   Гриша жив! Но что это за мужчина такой с ним? Кто он? Зачем ему мальчик? В памяти вдруг всплыла фамилия, услышанная мною во сне. Не боясь показаться странной – я знала, чувствовала, что и без того странной выгляжу – я сказала:

– Его фамилия, случайно, не Радулов?

  Руки Марка, положение которых я внимательно отслеживала, неожиданно взметнулись вверх. Я отшатнулась в ужасе. Но он всего лишь запустил пальцы в собственную шевелюру, ероша волосы. И рассмеялся:

– Радулов? Не зря меня к тебе так тянуло! Чуйка! Откуда знаешь эту фамилию? Гриша тебе о нём рассказывал?

    Хм, я скептически вгляделась в повернутое к свету лицо Изотова – он медленно обводил меня взглядом с ног до головы. И мне так сильно захотелось сжаться, слиться с асфальтом под ногами, туманом рассеяться, исчезнуть куда угодно, только бы не быть объектом такого пристального внимания. Я попятилась назад. Он было пошатнулся, чтобы шагнуть следом, но, к моему счастью, не сделал этого, а наоборот, перестал рассматривать, перевел взгляд на окна Гришиной квартиры. Только поэтому я смогла не сбежать. И мне уже было безразлично, что этот человек обо мне подумает – мне было физически тяжело находиться с ним рядом, мне уже было нужно уйти. Я четко ощущала, как последние крохи выдержки тают. Так долго с мужчиной я не разговаривала со времён учёбы в институте… Поэтому и сказала правду:

– Нет, он мне не рассказывал. Фамилия эта мне приснилась.

– Чего? Серьезно?

   Он не засмеялся надо мною. Но удивлен был сильно.

– Да.

– А что еще тебе приснилось? Ты не подумай, что я не верю… В моей практике всякое бывало. Например, парень один в отделе дежурным работал… Так вот он, заступая на смену, заранее следака предупреждал – будет в этот раз выезд на труп или нет. И никогда не ошибался. То есть существует некоторая вероятность, что ты права. А это – уже зацепка и неплохая. Можно базу данных по фамилии поднять… Так, что тебе ещё приснилось?

– Ну… Даже не знаю, как это все рассказать. Мне снилось, что я – молодая девушка по имени Катя Малейкина, что мой отец – член дворянского собрания города, что я живу в старинном таком особняке, мне 18 лет и я собираюсь на бал…

   У Марка зазвонил телефон. Вытащив его из кармана, он сбросил звонок.

– Рассказывай-рассказывай! – скомандовал мне, запихивая мобильный обратно.

   Но он зазвонил снова.

– Ответь, – теперь уже скомандовала я, удивляясь, что набралась смелости достаточно для того, чтобы раздавать команды мужчине!

– Да, Тимур! Точно все готово? Машину проверил? Документы? Нет, ты, я и Ленька… Кто? Альбина хочет? Ну, не знаю… Хотя, может, и правда ее пора к расследованию привлечь – сколько можно юристу дипломированному на телефоне сидеть? Нет, домой тебе пока нельзя. Найди мне инфу о человеке по фамилии Радулов из окружения Григория Мерцалова. Очень срочно! Нет, имени не знаю, – он вопросительно посмотрел на меня, и я покачала головой, мол, нет, имя мне не приснилось. – Попробуй так, может, что-то вылезет. И пусть Ленька запрос Перекальскому делает о нем… Кто это? Это, дорогой мой, возможный похититель мальчика!.. Как нашел? Я, в отличие от вас, бездельников, работаю даже по ночам… Все, не ной! Делай, что сказано…

    Когда он не обращал на меня внимания, мне было проще. И даже как-то дышалось легче. И я могла рассматривать… И рассматривала! Он ходил взад-вперед на расстоянии метра, и от такого движения до меня долетал аромат его туалетной воды. И это был такой приятный запах, что мне хотелось закрыть глаза и втягивать воздух носом, поворачивая голову вслед за Марком! Мне даже… захотелось шагнуть ближе, чтобы получше почувствовать.

    И я, почему-то решившая, что он увлечен разговором и поэтому на меня внимания не обращает, со странной смесью ужаса и восхищения рассматривала его. Марк Изотов был, без сомнения, самым красивым мужчиной, которого я видела в своей жизни. Красивее всех актеров вместе взятых, красивее самых обаятельных телеведущих, красивее Кирилла Шепелева, моего одногруппника, в которого я была влюблена когда-то… И который, узнав о произошедшем со мною, бросил, ни разу не прийдя в больницу. Он, правда, позвонил… Позвонил и сказал, что ему, конечно, очень жаль, но встречаться со мной он не может больше… Ну, это как-то по-другому, естественно, звучало, но мне запомнилось именно так. Впрочем, тогда этот удар был одним из многих и, совершенно точно, не самым болезненным.

    Но даже не внешняя красота, не идеально правильные черты лица, не совершенные пропорции фигуры, которые легко угадывались под одеждой, заставляли меня смотреть, не отрывая глаз. Что-то другое… Какое-то немыслимое притяжение, словно нитями призрачными, глазу невидимыми, удерживало мой взгляд на нем. Каждое его движение казалось совершенным, грациозным, как у хищника… А я, как жертва, как тот кролик, застыла и глаз от "удава" отвести была не в силах…

   Не прерывая разговора по телефону, он отошел к дороге а потом, открыв дверцу машины, наклонился и вытащил из салона букет цветов.

    А мне никогда никто не дарил цветов. Нет, не так. Мне никогда не дарил цветов мужчина… На работе на каждый день рождения девчонки вручали мои любимые орхидеи в горшочках. Но до этого момента я и не задумывалась о том, что цветы без повода от малознакомого человека… это приятно. Интересно, сколько там, в букете, их? Судя по тому, как Марк с трудом обхватывает рукой перевязанные лентой стебли, много. В темноте не разобрать.

– Всё, Тимур! В пять утра чтобы были возле моего дома, я собирать вас по городу не буду. Что? Решите это с Олегом! Нет. Мне не звони сегодня…

    Его разговор подходил к концу, и я напряглась снова, подобралась, словно теперь, когда внимание мужчины было нацелено исключительно на меня, мне угрожала какая-то опасность.

– Катя, я могу подойти ближе? – спросил он, остановившись на том же расстоянии от меня, в рамках которого разговаривал со мною до телефонного звонка.

    Колени подкосились. И чтобы не расплакаться от унижения и боли, я крепко зажмурила глаза. ОН ВСЁ ЗНАЕТ! Он знает мою страшную грязную тайну! И вчера, наверное, знал… Когда читал мои шутки в сообщениях. Он читал и думал, и представлял, как я… как меня… Не сдержавшись, я всхлипнула и закрыла лицо ладонями.

   Мне убежать было нужно! Мне было нужно опрометью нестись в свой домик-раковину, чтобы, сжавшись под одеялом в холодной постели, пережить, перетерпеть эту боль. А я стояла перед ним – раздавленная – и не могла сдвинуться с места! Меньше всего на свете я бы хотела, чтобы ОН знал!

    А ведь лицо закрывать было нельзя. Только не при нем. Не при мужчине. Не при чужом. Его на виду держать было нужно! Следить за каждым движением! А я, дурочка, потеряла контроль. И когда очнулась, когда убрала руки, почувствов, что он стоит ближе, чем было нужно… чем было можно, то поразилась тому, что вижу!

     Он был так близко, что руку протяни – дотронешься, упрешься в мощную грудную клетку, туго обтянутую светлой тканью футболки. И мне казалось, что я не просто его запах ощущаю, я чувствую жар его тела, от которого, как от печки, идет тепло ко мне. Я вижу его руки, открытыми ладонями выставленные передо мной – мол, смотри, я без каких-либо скрытых намерений! А… цветы где? Пока я в испуге взглядом ищу цветы – ну, не могли же они мне привидеться – он говорит: