Нет, она не была похожа на запуганную и забитую Арию, от неё веяло неким дискомфортом, словно Джокер собственной персоной.

– Ласка, присаживайся, – уже по отработанной схеме продолжала Нина.

– Да, благодарю. Здравствуйте, госпожа Эвалина.

– Здравствуй, Ласка, я хочу сделать ремонт в доме, поэтому мы закрываемся примерно на неделю. Но с этого момента мы будем работать сорок на шестьдесят.

– Хорошо, вы повышаете оплату на проценты?

– Нет, ваши шестьдесят, а мои сорок.

У неё открылся рот, ого, я её вывела из равновесия.

– С…спасибо.

– И напиши список того, чтобы ты хотела поменять в своей комнате, – я протянула ей листок и карандаш.

– Х.. хорошо, а можно я на время ремонта поеду к Луизе? – кто такая Луиза?

– Твоя дочка уже, наверное, очень большая? – помогла Нина.

– Да, Нина.

– Да, конечно, у тебя есть неделя. Можешь быть свободна, список передашь Гвэну.

– Хорошо, госпожа Эвалина, благодарю вас.

Ласка взяла себя снова в руки и без лишних эмоций вышла, а я посмотрела на Нину.

– На вид лет девятнадцать, а так возраст не знаю, – стала рассказывать Нина. – Муж погиб три года назад, оставив её с годовалой дочкой и долгами, так она ещё и родителей с младшей сестрой на себе тащит. Сумасшедшая. Работает на тебя почти три года без проблем и пререканий.

– Ясно. А она всегда была такой худой?

– Да.

Наш разговор оборвала следующая девушка, очень красивая шатенка с невероятно длинными волосами. У неё были чистые голубые глаза и лицо сердечком, но вот брови гуще, чем у Брежнева. На ней в цвет глаз был надет голубой полупрозрачный халат. Она была очень красива.

– Здравствуйте, госпожа Эвалина, – почти пропела она.

– Здравствуй, – я немного зависла, разглядывая девушку.

– Кори, присаживайся.

– Да, спасибо.

– Кори, как ты себя чувствуешь?

– Хорошо, госпожа Эвалина, спасибо.

– Замечательно. Мы на неделю, примерно, закрываемся, хочу сделать в доме ремонт, – я протянула ей лист с карандашом, – напиши, пожалуйста, список, чтобы ты хотела изменить в своей комнате или добавить, всё за мой счёт, так что не стесняйся. И с этого дня мы будем работать так, ваши шестьдесят процентов, мои сорок, то есть мои восемьдесят ренг, ваши сто двадцать.

Стоит ли говорить, что она тоже обалдела.

– Чему ты удивилась?

– Простите. Вы сегодня очень щедры и вежливы, госпожа Эвалина. Новый ремонт, повышение жалования.

– Кори, я сегодня проснулась и решила многое поменять, изменить свою жизнь кардинально. С тобой такого не случалось?

– Каждый раз, когда мной пользуется очередной принц полей и огородов, чтобы им всем искалось.

Она засмеялась и её грудь, почти четвёртого размера, начала колыхаться словно волны, вот я не мужчина, а засмотрелась.

– Можешь быть свободна, Кори, список передашь Гвэну, и если некуда съездить во время ремонта, я сниму отель.

Когда она вышла, мой информатор повергла меня в неописуемый шок.

– Кори двадцать три года, работает у тебя около шести лет, может чуть поменьше. Около года была содержанкой какого-то барона, но опозорившись в свете, закрыла себе все пути-дороги. Ненавидит мужчин.

– А как она стала любовницей барона?

– В шестнадцать лет ей поступило предложение от графа Свирфона, вы знакомы, он твой крёстный, если не помнишь.

– И?

– Она ему отказала, он в отместку её изнасиловал прям на её дне рождении и выставил всё, как добровольный жест с её стороны.

– Вот сукин сын, – не сдержалась я.

– Другой дороги у неё, в общем-то, теперь нет, и не будет. Я один раз её даже спасла, пару лет назад она пыталась покончить с собой, дурмана накурилась, дура.

– Почему? – что-то мне подсказывало, что Эва и здесь руку приложила.

– Она собиралась покончить с собой, потому что граф пришёл к ней, как гость, а ты разрешила. У неё не было выбора, все знают, тебе перечить нельзя.

– Она же здесь добровольно, почему не ушла?

– В городе всего два дома, твой и дом портовых шлюх, ей нужно было идти туда? И действительно легче умереть, они там все за дурман работают, около сотни девушек туда от тебя попали.

У меня затряслись руки от услышанного, а Нина, увидев моё состояние, изменилась в лице.

Следующей вошла ничем не примечательная блондинка с короткой стрижкой и в длинном белом халате,.

– Госпожа Эвалина, – она поклонилась.

– Алиана, присаживайся.

– Здравствуй, Алиана, как ты себя чувствуешь?

– Хорошо, госпожа Эвалина.

– Замечательно. Я хочу сделать ремонт и поэтому мы закрываем дом на неделю. Напиши список того, что бы ты хотела изменить в своей комнате. Всё за мой счёт. Может нужно что-либо починить.

Я протянула ей листок и карандаш.

– Хорошо, госпожа Эвалина.

– Список передашь Гвэну. А ещё с этого дня мы работаем так – твои сто двадцать ренг, мои восемьдесят.

Она даже не отреагировала, наверное, девушки всё рассказали.

– Алиана, около двух с половиной лет работает на тебя, – начала говорить Нина, как только девушка вышла за дверь. – Тоже из бывших содержанок, они любят помоложе, ей двадцать шесть уже. В Харисон приехала из какой-то деревни на заработки, хотела пекарем стать, но не смогла. Пирожные и сладости раз в неделю для всех готовит, и неплохо у неё это получается, даже больше скажу, лучше, чем у Йена, повара нашего. Неистеричная, да и почти ни с кем не общается.

– А почему не смогла пекарем стать?

– Не мужчина, да ещё и из деревни.

– Ясно.

Когда зашла следующая, я икнула, как не заметила её, когда мимо проходила? Сколько штукатурки, нет, не косметики, а именно штукатурки, даже в девяностых в моём мире такого не было. И где же любителей для такого чуда нашли? Выбеленная кожа на лице, цвет мертвеца, шея естественно, загорелая. Зачернила глаза настолько, что их даже не видно, неровные красные губы и плюсом ко всему, она блондинка, перекрашенная в брюнетку. I want to erase this from my memory (Я хочу стереть это из своей памяти). Походка мужская, да и прошла, села в кресло без приглашения, ой, предложения. Её карие глаза смеялись. Это что вообще такое, вашу ж маму.

– Лана, – скрипнула зубами Нина.

– Здравствуйте, госпожа Эвалина, – с насмешкой сказало это чудо-чудное, её наглость меня настораживала.

– Лана, веди себя подобающе, – одёрнула девушку Нина.

Она ухмыльнулась снова.

– Я со всеми на одних условиях буду работать?

– Буду ли я с тобой вообще работать, вот в чём вопрос, – вернула я ухмылку этой нахалке.

Она, конечно, немного ошалела, но вот я поменялась в лице, заметив её шрамы, и на вид ей лет шестнадцать-семнадцать. Да она ребёнок совсем.

– Простите.

– Я подумаю, а пока что, – я протянула ей листок с карандашом, – знаешь, что делать, можешь быть свободна.

– Благодарю, – она поклонилась и вышла.

Мой выдох был слышен, наверное, в коридоре.

– Она всем говорит, что ей восемнадцать, но выглядит младше. На лице столько красок из-за шрамов, что оставляют некоторые очень богатые гости. Девочка сломана, сбежала из приюта и честно сказать, здесь ей намного лучше, чем там.

– А имена у девушек настоящие?

– Да, а как же иначе, вы контракт на работу подписывали, там нужны только настоящие имена.

– Понятно.

Повисшую паузу нарушила вплывающая в кабинет девушка, очень похожая на меня, точнее на Вику Афанасьеву. Русые волосы, каре, один в один, карие глаза, те же чёткие черты лица и тонкие губы. Шикарное тело, укутанное в прозрачный халат, ей бы только проработать тело рельефами, у меня-то было спортивное, даже немного подкаченное. И вдобавок возраст у нас кажется одинаковый.

– Гера, присаживайся.

– Здравствуйте, госпожа Эвалина, – она поклонилась и села на предложенный Ниной стул.

Спокойная, адекватная девушка Гера, и имя красивое, древнегреческая богиня прямо.

– Здравствуй, Гера, как себя чувствуешь?

– Всё замечательно, вашими молитвами, госпожа Эвалина, – голос мягкий и приятный.