С Максом все было сложно, он сначала не хотел открывать свою душу, мялся, краснел, но женщины не настаивали, и, видимо, это, как ни странно, подвигло его рассказать о себе все, практически с самого детства.

Вырос Максим во Владивостоке, воспитала его бабушка, к ней и ехал. Родителей своих Максим не видел до определенного момента. Бабушка всегда говорила, что они живут за границей, зарабатывают деньги. Но тогда почему они так плохо жили, почти впроголодь, было непонятно. Для кого или для чего родители зарабатывали деньги? Мало того, они никогда не звонили и не писали. Никаких фотографий в доме не было, и рассказывать про свою дочь, маму Макса, бабушка не хотела.

Работала пожилая женщина почти до семидесяти лет. Максим тоже очень рано начал трудиться, чтобы помочь ей: мыл машины на стоянках и на заправках, работал на доставке.

После окончания одиннадцатого класса бабуля настояла, чтобы Максим ехал учиться в Москву. Он уехал, но через три месяца ему стало ясно, что дома происходит что-то нехорошее. Бабушка разговаривала шепотом, а иногда и вообще не брала трубку. Писать сообщения она так и не научилась, хотя Макс перед отъездом все подробно объяснил, а бабушка записала в блокнотик.

Однажды Максим позвонил, и ответила вообще незнакомая женщина, видимо пьяная, она стала городить околесицу и нецензурно ругаться. Макс закричал, чтобы она позвала Марию Алексеевну, а женщина захохотала и крикнула в трубку:

– Сдохла, сдохла, сдохла твоя Мария Алексеевна.

Первым же рейсом, назанимав крупную сумму денег, Макс вылетел во Владивосток. Вбежав домой, он обнаружил бабушку, лежащую на кровати без сознания. А еще в доме неизвестно откуда взялись отвратительные мужики, пьющие на кухне. Единственная среди них женщина встала, покачиваясь, чуть не упала, ее поддержали собутыльники.

– А ты кто такой? Чего врываешься? – пьяница отвратительно икнула, не сдержалась, и ее вытошнило прямо на стол вблизи сидящих мужиков. Они недовольно зашумели, заматерились.

Тетка рухнула замертво.

– Вы кто такие? – закричал Максим, чуть не плача, – что вы делаете в доме моей бабушки?

Парнишка снова метнулся в комнату, вызвал скорую помощь. Один из мужиков, видно самый сообразительный, очнулся:

– Слышь, ты, – он ткнул сидящего рядом, – он сказал «моей бабушки». Это что ж получается? Ларкин сын это? Должон проставиться!

Мужик встал и, еле передвигаясь, двинулся в комнату.

Максим сидел рядом с бабушкой и держал ее за руку, слезы градом катились из его глаз, и он приговаривал:

– Бабулечка, миленькая, ты только не умирай! Ты потерпи! Сейчас врач приедет, все хорошо будет.

Алкаш, споткнувшись о невидимое препятствие, влетел в комнату, упал, едва не разнес комод, поднялся и гаркнул:

– Эй ты, как тебя там! К родной же матери приехал! Давай ставь пол-литра! А ну, мигом!

Максим в ужасе посмотрел на пьянчугу, ничего не понимая! О чем он говорит? Максим приехал к бабушке. Кто все эти люди? Во что превращен некогда идеально чистый, небольшой, но уютный, их с бабушкой домик? Кругом горы мусора, ужасная грязь, окна выбиты, занавесок нет, и вообще, много чего нет: телевизора, картин, серванта, как по старинке бабушка называла горку, и посуды нет вообще.

В это время в раскрытую настежь дверь вошел доктор, он брезгливо огляделся и сразу оповестил:

– Если вызвали к пьяному, ничего делать не стану, еще и штраф оплатите.

– Нет-нет, – Максим подскочил к врачу, – плохо моей бабушке, она совсем не пьет. А кто все эти люди, мне неизвестно. Я только приехал, а тут притон.

Врач немедленно подошел к кровати. Проделав все необходимые манипуляции, он сообщил:

– Да, просто поразительно, как она до сих пор держится. Немедленно в больницу, у нее инсульт. Возможно, и инфаркт в придачу.

– Как? Что вы говорите? А она не умрет?

– Поехали, поехали! – не ответил врач ни на один из вопросов.

– На следующее утро бабушка пришла в себя, – сообщил Максим и замолчал.

Света и Ирина Степановна, затаив дыхание, слушали Максима.

– Макс, – осторожно обратилась Светлана к парню, – а что за алкаши были в вашей квартире?

– Света, до Владика еще долго, мы ж не торопимся. Расскажу, все расскажу, – и Макс вышел из купе.

Алексей

Буквально через несколько секунд поезд стал замедлять ход, на пути была небольшая станция Маслянская, «Россия» стояла там всего две минуты.

В купе вместе с Максимом вошел еще один молодой человек, в руках у него был совсем маленький ребенок. Мужчина положил младенца на свободную верхнюю полку.

Света вскочила:

– Ой, а давайте на мое место? А я наверх. Как же вы с ребенком?

– Да ничего, – доброжелательно ответил мужчина, – справимся, – он подмигнул Свете.

– Нет, что вы! – настаивала Света, – вдруг упадет.

– Мы до Красноярска всего-то, завтра ночью выйдем, – ответил новый пассажир.

– Тем более, – Света быстро освободила свое нижнее место.

– Благодарю вас, но я все равно Светочку никогда не оставлю без присмотра, – молодой отец очень осторожно переложил ребенка на нижнюю полку.

– Как вы сказали? Светочку? Так еще и моя тезка! И я Света, – представилась девушка.

– Очень приятно! А я Алексей, – и мужчина вопросительно посмотрел на остальных.

Ирина Степановна, все это время пристально наблюдавшая за развитием событий, встрепенулась:

– А я Ирина Степановна. Сколько ж вашей доченьке? Маленькая совсем. Куда же вы с ней?  – Ирина Степановна не отважилась спросить про мать, хотя очень хотелось, но пресекла свое любопытство, подумав, что просто так мужики с такими малыми детьми по поездам не шастают.

– Светочке четыре месяца.

Женщины ахнули.

– Куда ж вы с ней? – повторила свой вопрос Ирина Степановна. – Чем кормить будете?

– К маме своей везу. Вот не справился! А насчет еды все просто. Сегодня ночью Света только молочко из бутылочки попьет, утром кашка, а потом попрошу проводника пюре сварить, не откажет, я уже поинтересовался, потом снова кашка, а на ночь кефирчик. Ну и все: приехали, Красноярск! – весело закончил Алексей.

– Как у вас все здорово продумано! – похвалила Света.

Дослушать рассказ Максима не получилось, и все пассажиры купе улеглись спать.

Утром первой проснулась не Ирина Степановна, а малышка. Алексей очень быстро и ловко приготовил ей кашку. Девочка была не капризна, она терпеливо ждала, внимательно наблюдая за отцом, а он, шепотом приговаривая всякие шутки и прибаутки, сварганил ребенку еду. Девочка поела, погулила недолго и снова уснула.

Ирина Степановна достала еще одну фарфоровую чашку и подмигнула Леше:

– Кофейку?

– С удовольствием, – ответил парень.

Света и Макс спали на верхних полках, время было совсем ранее. Ирина Степановна чувствовала, что спать Леша больше не ляжет, и ему очень хочется излить душу.

– Давай без расшаркиваний? – предложила старушка, – слушаю тебя очень внимательно.

В небольшой деревеньке недалеко от станции Маслянская в девяностые годы обнаружили какие-то полезные источники, и родители Алексея, потомственные геологи, двинули из Москвы, где была квартира, машина, дача и прочие блага цивилизации, в то местечко.

Деревенька так понравилась, что решили остаться. Лешка совсем маленький был, а потому считал себя деревенским. Детство и юность прошли там, а выучился, конечно, в Москве тоже на геолога, как и родители, и вернулся в родную деревню. Благо, что работы для специалиста в тех местах было много.

Пару лет назад родителей в Красноярский край повлекло, там тоже что-то нашли, а Леша остался: любовь у него тогда приключилась с деревенской девушкой Мариной. Но как-то случайно получилось на вечеринке, что проснулся он в объятиях другой красавицы, а не Марины вовсе. А с Маришкой ничего и не было никогда, девушка не позволяла лишнего.