Альдер

(за несколько месяцев до этого)

– И будь так добр, держи свои едкие замечания при себе, – добавил отец, усаживаясь на величественный трон неблагого двора, высеченный из чёрного мрамора. – Они и без того унизились, согласившись лично прибыть в Аркейн.

– Чистоплюи снизошли до грязных свиней? – ни один мускул на моём лице не дрогнул, и отец одарил меня недовольным взглядом.

– Попридержи язык.

– Разве я не прав? Разве они не считают нас отбросами?

– К отбросам не идут за помощью. И не унижаются перед ними.

– Ты ведь не собираешься отдавать им жезл, отец?

– Я собираюсь их выслушать.

– Если ты снизошёл до того, чтобы общаться с этими лживыми тварями, то без меня.

Ещё не договорив до конца, я развернулся и пошёл к тайному выходу из тронного зала, но отец остановил меня:

– Альдер. Ты нужен мне здесь.

– Для чего? Чтобы смотреть на высокомерные морды?

– Всё ещё остаётся вероятность, что послы – обманный манёвр, чтобы отвлечь нас, вызвать доверие – и ударить, когда мы будем к этому не готовы.

– Мы никогда не перестанем ждать от них удара.

– Именно поэтому твои братья уже готовят боевые отряды на случай нападения.

– Какова же моя роль?

Отец встал, подошёл ко мне и длинным пальцем потряс перед моим лицом:

– Мне нужен твой дар не выдавать эмоций, Альдер. Наблюдай за послами. Попытайся войти в доверие. Если увидишь хоть малейший признак предательства, не раздумывай.

Я промолчал, глядя отцу прямо в глаза. Он усмехнулся:

– Вот так, именно так. Посол прибывает с семьёй: с женой и дочерью. Ты мог бы совершить жест вежливости и предложить ей экскурсию по дворцу, прокатиться на лошадях по садам. В конце концов, составишь ей пару на балу.

– Я лучше отправлюсь в разведку.

– Нет, Альдер. Твоё место здесь.

– Но…

Его глаза вспыхнули яростью, и в воздухе явственно послышался треск от перенасыщения магией. Отец ничего бы мне не сделал. Однако.

– Хорошо. Раз это так важно для тебя.

– Для меня?! Это важно для всего Аркейна! Если эти, как ты выразился, лживые твари, задумали уничтожить его изнутри, мы должны быть первыми, кто нанесёт удар!

– Как скажешь, отец, – сухо ответил я.

– И улыбайся.

– Не учи меня. Я сам, получше многих, знаю, как втираться в доверие.

– То-то же, – отец снова строго тряхнул пальцем, а потом вернулся к своему трону. – Они прибудут через час. Проверь, чтобы к балу всё было готово.

Через час.

Он нарочно ничего не сказал мне раньше, чтобы я не успел передумать и найти повод покинуть дворец до того, как благие покажутся на лестнице парадного входа, осквернив тем самым святая святых Аркейна.

– Да, отец, – я приставил левую ногу к правой и сделал короткий жёсткий поклон, как того требовали правила этикета. Не потому, что у нас в семье так уж строго за ними следили, а в качестве немого выражения собственной позиции. Хотя для отца не было новостью моё отношение к светлым. В отличие от него, даже вынужденная беспомощность не заставила бы меня пойти с ними на контакт.

Нет, мы никогда не были лучше. Среди тёмных, как и среди светлых, встречаются предательства, ненависть, кровавая месть, жестокость. Мы так же, как и они, будем безжалостны к своим врагам. Но одно нас отличает: тёмные всегда честны в своих чувствах, мыслях и поступках. Если тёмный ненавидит – он никогда не улыбнётся своему врагу. Если тёмный любит, то положит свою жизнь за то, что ему дорого. Если он хочет кого-то убить, то скажет об этом прямо. И предложит выбрать оружие.

От улыбки светлых меня всегда передёргивало. Как принцу Аркейна мне нередко приходилось присутствовать во время переговоров, и выражения лиц благого двора никогда не совпадали с их поступками. В глаза они высказывали своё восхищение, а потом пренебрегали нашим мнением. Они пожимали нам руки – и тут же вставляли в спину нож.

Это низко. Даже животные не опускаются до такого.

Спустя час большой тронный зал застыл в торжественном ожидании. Гости должны были первыми переступить порог, и мы с отцом ожидали их, стоя у огромных распахнутых дверей. Столы, протянувшиеся вдоль длинных стен, были уставлены самыми дорогими и изысканными яствами, тонкой посудой с золотыми узорами и начищенными серебряными кубками.

– Не слишком ли богато для простого посла? – тихо спросил я, искоса поглядывая на придворных, которые выстроились встречающей шеренгой в ожидании приглашения.

– Пусть расслабятся. Чем им будет спокойнее и увереннее, тем быстрее они выдадут себя.

– Отец, – я сощурился. – Ты что же, превращаешься в такую же лицемерную скотину, как они?

– Я использую против них их же оружие.

– Отец!

– На войне как на войне, мой мальчик, – строго ответил он.

Я набрал было полную грудь воздуха, чтобы высказать всё, что думаю о его новых методах, но в это время зазвучали фанфары: гости прибыли. Пришлось отступить от отца на пару шагов, освобождая вход в зал, и принять то, что отец называет “добродушно-расслабленной позой”.

Я ненавидел её. И вообще всё это придворное лицемерие – именно потому мой наставник Стоальц заставлял вновь и вновь практиковать всевозможные позы, выражения лиц, заставлял часами вести светские беседы с пустыми стульями, на которых надо было воображать себе то одного, то другого. Порой он давал задания, граничащие с безумием: представить себе, что я пью чай с троллем и беседую с ним о возможности мирного союза с морскими народами. И всё – ради вот таких моментов.

В конце концов, хотя я больше всех терпеть не мог лицемерия, но достиг в этом искусстве больших успехов, чем кто-либо в семье.

Они шли невесомой походкой по ярко освещённому коридору, минуя портал за порталом. Тёмные, собравшиеся по случаю бала, начинали шептаться за их спинами, но мужчина с высоким лбом и волевым подбородком словно вовсе этого не замечал. Чуть позади него двигались, будто не касаясь холодной глади пола, две женщины. Одна – невысокая светловолосая женщина с косами, блестящими от украшений. Хотя она выглядела ничуть не хуже второй, причёска выдавала в ней женщину немолодую, замужнюю, имеющую детей и большой жизненный опыт. По другую сторону мужчины – девушка среднего роста с пышными тёмными волосами, крупными чертами небольшого круглого лица, пухлыми губками и такой же пухлой грудью, сочной, пышущей здоровьем в глубоком вырезе шёлкового платья. Я невольно задержался на ней взглядом, а потом ещё некоторое время наблюдал за тем, как соблазнительно покачиваются её бёдра.

– Господа, – отец приветствовал их широким жестом. Окружённые тёмными, гости казались нелепым пятном в своих ярких одеждах и украшениях с конкордитами – светящимся белым минералом, что они добывают на своей земле – и который стал основой для их государства.

– Ваше Величество, – светлые склонились перед ним.

Представляться было рано. Я отступил в сторону и позволил гостям пройти в зал, на определённое, условленное место за королевским столом. За ними уже зашли мы с отцом, а следом и стража. Закрыв двери зала, они оставили придворных в коридоре – ждать, когда завершится официальная часть приёма и начнётся бал.

Светлые не обернулись ни разу. Держа головы высоко, как настоящие аристократы, они прошли в дальний конец зала и заняли свои места за столом, расположившемся перед чёрным троном – каждый в соответствии со своим положением в семье. Посол – напротив трона. Его жена – по левую руку. Дочь – по левую руку от матери.

Отец так же молча занял своё место на троне, а я – за ним, не занимая место за столом. Сцепил руки за спиной, вскинул голову и внимательным взглядом изучил каждого из гостей. Девушка встретила мой взгляд, и губы её разомкнулись, словно она хотела что-то сказать. А затем она испуганно опустила веки.

– Лорд Иерихон Ллау, – обратился мой отец к послу, тем самым представляя его мне. – Приветствую вас от лица всего народа Аркейна. Вас и вашу семью.